Хризолитовый огонь - Татьяна Олеговна Воронцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, видишь ли, – уклончиво ответила Нора, – в этом году было довольно жаркое лето. Извини, я не хочу вдаваться в подробности. Это касается не только меня.
Марго спокойно смотрела ей в лицо.
– Понимаю. А об отношениях Леонида с этой Фаиной, которая сейчас в Архангельске, ты можешь рассказать? Мне добрые люди уже чего только не наговорили. Но я хочу знать правду.
– Зачем тебе правда? – Нора недоуменно пожала плечами. – Если у вас только секс.
Стрела попала в цель. Прикусив губу, Марго внимательнейшим образом осмотрела книжный стеллаж с классикой зарубежной литературы. Вздохнула.
– Я не знаю, Нора. Мне страшно. Я очень близка к тому, чтобы влюбиться… возможно, уже влюбилась… но не уверена, что Леониду это нужно.
– Чем же тебе поможет правда о нем и его бывшей партнерше?
– Я смогу, например, не повторять ее ошибок.
– Дело не в ошибках. Ошибаются все. И люди, живущие под одной крышей, не исключение. Мне это видится примерно так. Есть люди совместимые – люди, которые по большому счету подходят друг другу, умеют договариваться и смотрят сквозь пальцы на мелкие недостатки и причуды партнера. Такие люди способны подолгу жить вместе или встречаться. Долговременные отношения, хоть с проживанием на одной территории, хоть без него, не выдергивают их, как теперь модно говорить, из зоны комфорта. И есть люди несовместимые – люди, которые совершенно друг другу не подходят, не умеют или не желают искать компромиссы. Их отношения напоминают битву, поединок, дуэль. Рано или поздно они, конечно, расстаются, но вот этот период времени, пока длится любовь-ненависть, как ни странно, оказывается очень значимым для обоих…
– А вы с Германом совместимые?
Нора ждала этого вопроса.
– Нет.
– Как же вы умудряетесь оставаться вместе?
– Ну, я подстраиваюсь под него, насколько считаю возможным.
– А он? Он под тебя не подстраивается?
Нора покачала головой.
– Это просто не приходит ему в голову.
– Хм… И ты не чувствуешь никакого внутреннего протеста?
– Иногда чувствую. Когда он переходит всякие границы.
– И что делаешь в таких случаях?
– Говорю открытым текстом. Проясняю свою позицию. Он слушает, думает, иногда уступает. Герман тяжелый человек, но у него, – тут Нора улыбнулась, вспомнив, как называет это сам Герман, – довольно большое пространство пофига.
– То есть он уступает только тогда, когда вещи, для тебя принципиальные, попадают в его пространство пофига?
– Именно так. Опережая следующий вопрос, скажу, что вещи, принципиальные для него, уже несколько раз попадали на вещи, принципиальные для меня. Но я говорила себе: стоп! Остановись и подумай. Точно ли эти вещи принципиальны для тебя или ты привыкла считать их таковыми? Готова ли ты отказаться от Германа ради них? Что если это вовсе не твои принципы, а нечто, навязанное социумом, родительской семьей – груз, который ты тащишь из прошлого и который давно пора сбросить. Ну, и вдумчивый анализ ситуации показывал, что так оно и есть.
– Спасибо за откровенность, – смущенно проговорила Марго. – Насколько я понимаю, Леонид и эта…
– Фаина. Так ее здесь называли.
– …и Фаина тоже были несовместимые?
– Нет, конечно. Фаинка в каждом существе мужского пола видела врага, поскольку здорово натерпелась от них до того, как попала на ферму. Представь, каково ей было обнаружить, что она влюбилась в одного из врагов. Причем вот в такого – гордого, надменного, самовлюбленного. Она все время старалась прогнуть его, а он, разумеется, не прогибался. Он хорошо понимал, что если однажды даст слабину, Фаинка моментально от него отвернется. Торжествующая и одновременно разочарованная.
– Вероятно, в глубине души она хотела убедиться, что на белом свете все же есть мужчины, достойные уважения.
– Мужчины, на которых можно положиться, да.
– Мечты, мечты… – по губам Марго скользнула слабая улыбка, – всех женщин планеты.
– А у тебя не возникает желания сразиться с ним? Проверить его на прочность.
– Возникает. Но я не стану. Во всяком случае в открытую. – Еще одна улыбка, тень невысказанных мыслей. – Я подозревала, что он не способен на уступки.
– Он способен, Марго. Я много раз видела, как он уступает Герману.
– Вопрос в том, удастся ли мне стать для него таким человеком, которому он захочет уступать.
– Ты поняла.
Они вновь взглянули в глаза друг другу.
– Ладно, пойду поужинаю, – сказала Марго. – А потом мне хотелось бы вернуться и продолжить разговор. Можно? Во-первых, я очень волнуюсь. После ужина, если останусь одна, то просто сойду с ума. Во-вторых, ты тоже волнуешься и, может, поэтому так откровенна со мной. Вряд ли это повторится… Ведь я не очень-то нравлюсь тебе, правда, Нора?
Вот так поворот. И что ответить взволнованной красотке? Самое противное, что она права.
– Не очень. Я как-то больше по мальчикам, – ответила Нора сердито. – Иди ужинай и возвращайся. Только, знаешь… не сюда. Я буду ждать тебя в мастерской Германа, комната 212.
– Постучать условным стуком?
– Ага. Два удара – пауза – три удара – пауза – два удара…
Обе тихонько рассмеялись. Положение было спасено.
Оставшись одна, Нора встала, машинально поправила мыском туфли загнувшийся угол бежевого паласа, на котором стояли диван, журнальный столик, три кресла и фикус в кадке. Окинула взглядом опустевший диван и, глубоко вздохнув, двинулась по проходу между стеллажами к своему скромному жилищу.
Ключ от мастерской, где она назначила свидание Марго, лежал у Германа в прикроватной тумбочке. Выдвинуть ящик, взять ключ на цепочке, засунуть в карман джинсов… проверить смартфон, вдруг пришла sms-ка от Германа. Да, как же, напишет он, небось, и не вспомнит ни разу, пока будет шастать по кишкам чудовища вместе со своим ненаглядным блондином… Теперь пройти мимо стеллажей, пахнущих свежими сосновыми досками, в обратном направлении… к двери, к
