Оружие Аполлона - Алексей Корепанов

– Заходи.

Крис безропотно нырнул в салон и опустился на длинное заднее сиденье, независимо выставив ноги в проход между боковыми креслами. Жрец тоже, пригнувшись, забрался в машину. Приблизился и сел рядом, повернувшись лицом к экс-файтеру. Приподнял руку, так что его ладонь оказалась перед самым носом Габлера, и приказным тоном произнес:

– Смотри на меня.

Крис сразу припомнил, что с ним проделала Низа на борту галеры «Гней Помпей Магн», и с огромным трудом подавил желание, даже не врубая экстру, просто заехать жрецу кулаком в челюсть. Не та у него была миссия, и следовало принимать чужие правила игры.

Дальнейшее тоже было знакомо: тепло, исходящее от широкой ладони Энгилейнона, совершенно гладкой, без привычных линий… Расплывчатое пятно, в которое превратилось лицо жреца… Чашка с дымящимся кофе на плоском сером камне в окружении рыжих песков… Черные пронзительные глаза, медленно, как вязкую массу, источающие мрак… Взгляд мифического василиска…

Мыслей уже не было. Мрак поглотил его.

…Когда осколки сознания, разбросанные по закоулкам бесконечности, кое-как собрались воедино, Габлер вспомнил, кто он такой, и попытался открыть глаза. Веки были непослушными, тяжелая голова, как это ни парадоксально, казалась пустой, руки и ноги хоть и ощущались, но словно находились где-то далеко, на другом краю Виа Лактеа. Точно так же он не очень давно приходил в себя в подземельях горного храма…

Глаза наконец открылись, и какие-то бесформенные пятна и клочки, чуть помедлив, превратились в довольно четкую картину. И картину эту Крис узнал без особого труда, хотя и разглядывал ее из другого положения.

Куполообразный потолок из темно-серого камня… Три фигуры на постаменте в центре зала, сросшиеся затылками друг с другом… Одна – светлая, из горного хрусталя, другая – черная, из агата, третья – темно-зеленая, малахитовая. Удлиненные каменные лица с узкими глазами… Триединый Беллиз-Беллизон-Беллизоны. И запах, едва уловимый запах, тот самый, который он почувствовал, когда провалился в камеру в этом храме. Запах незнакомых цветов, красивых, но, быть может, ядовитых…

В следующий момент Габлер понял, что это не тот зал, где ему довелось побывать. Да, он тоже был круглым, с гранитными стенами, но скамейки вдоль стен были не темными, а розоватыми, статуя намного уступала в высоте той, которая предрекла ему нехорошее будущее, и постамент излучал такое сияние, что в зале было светло, как погожим днем. Еще он понял, что лежит на чем-то жестком – вероятно, на гранитной скамье, и не исключено, что его в самом скором времени намерены принести в жертву беллизонскому божеству. Габлер напрягся, пытаясь подняться и невольно ожидая, что ничего не получится, как не получилось у него отлепиться от стены в прошлый раз… но ничего подобного. Сесть удалось без проблем. Он поставил ноги на пол, мимоходом отметив, что ни одежда его, ни обувь никуда не девались, повернул голову направо, потом налево – и замер. Оказывается, он был в этом зале не один. Через скамью от него сидели четверо, такие же неподвижные, как трехликая статуя в центре. Двое были ему знакомы, еще двое – нет.

Сердце пропустило удар и забилось чуть быстрее обычного, когда он встретился взглядом с девушкой в длинном синем плаще. Габлер смотрел на нее и не мог насмотреться. Он любовался ее бледным лицом с узковатыми черными глазами, ее темными короткими волосами, на которых играли блики, ее губами, тоже бледными, но теплыми и мягкими – он просто чувствовал это, как сразу почувствовал тогда, в первую их встречу в приморской Александрии.

Низа… Анизателла…

Неведомо откуда пришли на ум слова – из какой-нибудь арты? Или когда-то их пел в кабацком застолье Граната?

Имя твое – птица в руке,Имя твое – льдинка на языке,Одно-единственное движенье губ,Имя твое – пять букв[25].

Нет, четыре! Низа. Мягкое «ни» и звонкое «за». Ни-за… Низа…

Габлер сглотнул и опустил взгляд. Но только на мгновение. Он находился тут с официальным визитом, и неуместно было давать волю чувствам. Его послали сюда с вполне определенной целью, и нужно делать дело, а не стихи вспоминать…

Беллизонцы смотрели на него и молчали, их лица были бесстрастными. Габлер невольно отметил, что зеленый плащ Энгилейнона и синий – Низы очень гармонично, как в спектре, дополняется фиолетовым плащом сидящего рядом с ней узколицего мужчины с тонкими губами и тяжелым взглядом чуть прищуренных глаз. А завершал композицию пожилой бородатый беллизонец в белом плаще с причудливым красным орнаментом. Именно этот жрец показался Крису главным, ведь белый содержит все цвета спектра…

Поскольку хозяева медлили с началом разговора, Габлер решил сам проявить инициативу – не очень-то уютно он себя чувствовал в этих каменных глубинах, под взглядами тех, кому вместе с сослуживцами-файтерами причинил зло.

– Приветствую вас, – сказал он, встав и машинально одернув свитер. – Я Кристиан Габлер. Уполномочен Администрацией Императора сделать вам предложение. – Он помолчал и слегка пожал плечами: – Вот, собственно, и все…

Четверка беллизонцев поднялась со скамьи одновременно, словно по какому-то сигналу. Жрец в белом плаще вышел чуть вперед, его темные глаза мрачно сверкнули.

– Тебе можно было и не представляться, Габлер, мы тебя знаем, – сказал он таким тоном, что Крису стало еще более не по себе. И, разумеется, общепринятое обращение «мистер» беллизонец опустил явно не случайно; вряд ли он был таким невеждой. – Перед тобой ондаллио Ориобеллиз, комдаллио Динирийнон, – последовал едва заметный поворот головы в сторону тонкогубого, – и небезызвестные тебе даллио Энгилейнон и даллиа Анизателла. Не скажу, что общение с тобой приносит радость нашим сердцам, так что мы готовы немедленно выслушать тебя.

Ориобеллиз сделал шаг назад, и служители горного храма столь же синхронно опустились на скамью. Габлер непроизвольно сжал кулаки от таких речей – мало того, что этот ондаллио изъяснялся напыщенно, так еще и не очень-то вежливо, – мысленно попросил себя сдержать эмоции и тоже сел. Скользнул взглядом по лицу Низы – это было не лицо, а камень и лед – и неожиданно для самого себя сказал:

– Мы вам тогда входные двери выломали… Можем поставить их на место, если вы не против…

– Справились без вас, – ледяным голосом произнес Ориобеллиз. – Это и есть предложение Администрации?

– Нет, – мотнул головой Крис. – Это я сам…

– Что предлагает ваша Администрация, Габлер? – так же холодно спросил Ориобеллиз. – Говори по существу.

– Она не только наша, но и ваша тоже, – не удержался Крис. Он чуть развернулся на скамье и подался вперед и влево, к беллизонцам, согнувшись и упираясь руками в колени. – Я предупреждал, что Император постарается забрать у вас Копье, но Энгилей… даллио Энгилейнон к этому предупреждению не прислушался, и я себя виноватым не счи…

– Говори по существу, – перебил его Ориобеллиз. – О раналлаксе речь уже не идет.

– Да нет, как раз о нем и идет, – возразил Габлер. – Дело в том, что нам известно, где находится еще одна такая штуковина. И мы хотим с вашей помощью до нее добраться. С помощью даллиа Анизателлы…

В разговоре с Шацким речь не шла именно о Низе, но Крис решил по-своему. Он отодвинулся к стене и, прислонившись к ней плечом, наблюдал за эффектом, который произвели его слова.

Оказалось, что жрецы горного храма не всегда могут контролировать свои эмоции. На их лицах читались самые разнообразные чувства: удивление… недоверие… возмущение…

Да, именно возмущение вытеснило все остальное.

– «Мы хотим!» – воскликнул Ориобеллиз, хлопая себя ладонями по коленям. – Даже если сказанное тобой соответствует действительности, с чего вы взяли, что мы будем вам помогать? С чего вы взяли, что мы отдадим вам даллиа Анизателлу?

– Потому что это не только в наших, но и в ваших интересах, – ответил Габлер. – Император гарантирует, что даллиа Анизателлу преследовать не будут… за проделку с той галерой… и на ее свободу никто не собирается покушаться. Император надеется вновь стать обладателем Копья Судьбы, а вы… – Он обвел взглядом лица собеседников. – А вы можете ставить свои условия. Если не возжелаете чего-то совсем уж запредельного, то можете получить положительный результат. Впрочем, это решать, разумеется, не мне, – тут же дал задний ход Габлер. – Мне поручено передать вам предложения Императора и получить ваши условия. Вот и все…

Крис замолчал и вновь сменил позу: закинул ногу на ногу и обхватил колено сцепленными руками. Беллизонцы превратились в скульптурную группу, неподвижностью своей полностью гармонируя со статуей их триединого божества. В зале было так тихо, что Габлеру показалось – он оглох. Ему невольно представилось, какая толща камня отделяет это помещение от поверхности, от воздуха, от солнца… И в душе его шевельнулось что-то похожее на сочувствие к этим автохтонам, ведущим такой образ жизни.