Метаморфоза - Владимир Покровский

Броневичок догонял меня, и довольно быстро. Ты когда-нибудь видела провинциальные полицейские броневегиклы? Хотя что я? Конечно, видела - в многочисленных стеклах про битвы героев городского спокойствия со зловонными очагами преступных антиобщественных сообществ - во как я залепил! Ну, так это был точно такой же, будто только что из стекла. Мощнейшие лазерные фонари, бьющие во все стороны, делали его похожим на светового ежа; вдоль и поперек его опоясывали багрово-красные и ярко-синие кольца, внутри все мерцало от множества экранов и сигнальных лампочек словом, елочное украшение, сосуд света. Набитый, кстати, до отказа людьми.

Когда тебя преследует полицейский броневичок, неизбежно возникает тревога, даже если ты ничего такого не сделал, а просто вышел себе прогуляться на собственном, знаете, вегикле, и, мужики, чувство тревоги становится во сто крат сильнее, когда вегикл краденый, когда то, что ты делал буквально минутой раньше, отнюдь не усугубляло городского спокойствия, если, конечно, не считать городским спокойствием тот вечный покой, который снизошел по моей инициативе на одного из моих преследователей. А когда возникает чувство тревоги, так трудно сосредоточиться, моя дорогая, так трудно отгородиться от всего сиюминутного, что преследует нас в течение всей нашей жизни, что уже невозможно прикрыть усталыми веками натруженные глаза, сжать пальцами лоб и отрешиться, отрешиться ото всего... Я озабоченно вертел шеей, и ни городского, ни персонального спокойствия даже близко не ощущал.

О моя дорогая, броневичок меня догнал наконец, и клянусь тебе, лучше бы мне было стократ, если бы сидевшие в нем оказались обычными полицейскими, которые грозно размахивали бы скварками и через внешние динамики, пугая весь город, приказывали мне басом немедленно остановиться. Лучше бы - я это сейчас, после всего, понимаю! Ох, насколько бы лучше.

Но странности продолжались. Даже не то чтобы странности, а так, нелепости, одна за другой, вот что удручало меня тогда.

Броневичок нагнал меня и пристроился рядом. Я ждал, изображая городское спокойствие. Там произошло какое-то шевеление (и вовсе не был он так переполнен людьми, как мне показалось вначале), опустилось одно из бронеокошек, и оттуда высунулся... кто бы вы думали?.. Заполошный иисусик из магистрата!

Он восторженно смотрит на меня и делает приветственные знаки рукой.

- Э-э-э, уважаемый Вальграф!

В качестве привета я взбрыкиваю головой и изображаю на лице непередаваемую радость встречи. Имени иисусика я никак не могу вспомнить, что странно тоже, поэтому радостно молчу как бы в предвкушении информации, для меня особо приятной.

- Я так рад вас снова увидеть! - восклицает иисусик и добавляет: Живым.

- Да уж! - Я не могу не разделить его радость. Только вот что он делает в машине назначения сугубо полицейского, этот чиновник из магистрата?

- Я только что видел по телевизору, как вы сражались с этими... как их...

Я терпеливо и как нельзя более радостно ожидаю продолжения. Мне тоже интересно, с кем же я сражался столь героически, и при чем здесь "по телевизору"?

- Со злодейскими покусителями! - вспоминает наконец мой не в меру впечатлительный друг. - Вот что значит куафер! Такого я давненько не видел. Я получил истинное наслаждение. Так их, дружище! Давно было пора их приструнить!

М-да. Кого же это я приструнил? А броневичок у него просто чудо. На такой скорости, при таких нестабильных воздушных потоках, так ровно, так точно идет. Да он просто прилип к моему "Бисектору"! И бесшумен, прах его побери. Маркусом зовут иисусика, вспомнил.

- А-а, собственно, как все это понять? - спрашиваю я. - Схватка, телевизор, вы и этот вегикл. Я думал...

- А, броневик?! - радостно кричит Маркус. - Это мой, мой собственный.

Я изображаю вежливое удивление, то есть изображаю, что оно вежливое. Потому что боевые вегиклы частным лицам, тем более невоенным, переданы быть ну никак не могут.

- Ну да! Мне его наша полиция подарила.

- Стража городского спокойствия?

- Точно! Именно эта самая стража. Красивый, правда? Он им все равно не нужен. Что они, над городом в нем разъезжать станут? Здесь же душителей полно и всяких других. И ведмеди иногда попадаются. Их много у нас, полицейских, зачем им броневичок?

- Что-то я не очень вас...

- Да мне его сам шеф стражи и подарил!

- Гранд-капитан?

- Точно.

- Гранд-капитан Фей?

- Зачем же Фей? Макромегас подарил. Какой еще Фей?

- Но разве не Фей гранд-капитан стражи?

Э-э, думаю, здесь что-то совсем все не так.

- Фей? Я такого вообще не знаю. Может, он в тайной страже гранд-капитан?

- А есть тайная стража?

- Откуда я знаю? Она же тайная. Впрочем, не важно. Много их здесь. Ни за что не разберешься, где кто. Вообще ужас. И представляете, я заметил: чем больше у нас становится стражей городского спокойствия, тем меньше спокойствия в городе. Да? Ха-ха!

Мы ведем светскую беседу, высота у нас триста метров, "Бисектор" мой в режиме "Кривая погони" вот-вот настигнет закоренелого злоумышленника, по чьей вине, как я полагаю, варварски был удушен мой лучший друг, милейший и добрейший из космополовцев Виктор Коперник, и уже обрывается впереди световая каша ночного города с неповторимым названием Эсперанца, а дальше полудевственная Галлина, а еще дальше - Галлина девственная совершенно, такая же, которую я здесь с таким усердием подгонял под потребности человека, с которой боролся изо всех сил, которую уничтожал денно и нощно и которую, как вы уже догадались, любил. Любил, конечно, как люблю сейчас тебя, моя дорогая, я столько сердца в нее вложил, сердца, и пламени, и крови, и зла, столько смертей я породил на этой Галлине, что даже ночную, в виде бесформенной черной громады под знакомым, умеренно звездным небом, мне тогда чуть не до слез приятно было видеть ее.

Мы ведем светскую беседу. Маркус не замечает, конечно, всей абсурдности своего положения, я даже начинаю сомневаться, есть ли она на самом деле, эта абсурдность, или просто выдумал я ее?

- Кстати, что же это я! - вскрикивает мой молодой друг, будто его ногой хорошенько пнули. - Я же не познакомил вас со своими друзьями!

Друзья высовывают в окошко свои возбужденные встречей рожи, всклоченные и несвежие, а иисусик восторженно объясняет:

- Мы смотрели по телевизору, как вы... это самое... Ну просто необыкновенное зрелище!

- Мы просто все опупели! - фамильярным баритончиком вставляет одна из рож.

- Я говорю тогда, да я же его знаю, ну точно - можете представить, как я обрадовался. Это же куафер, инспектор Вальграф, он ко мне сегодня с инспекцией приходил. Кстати, наши соболезнования. - Иисусик чуть-чуть притупляет улыбку. - Уже передали. Хороший человек был. По мнемосвязи специалист.