О языке, достойном человека: учебное пособие - Вера Харченко

Кстати, об узбеках. Проводила я, работая на национальном отделении, сочинение «Народные приметы Узбекистана», и в одном из сочинений прочитала признание студентки: «Мама, отправляя меня в Белгород (девочку, одну, при всей строгости мусульманских традиций!), напутствовала: «Если тебя зовут в компанию, а у тебя ноги не идут – не иди!». И мне вспомнилось, как не хотела я, девятнадцатилетняя, ехать в Харьков встречать двух любимых подружек и сама удивлялась такому странному нехотению, а в вечерней электричке на обратном пути нас троих окружили одиннадцать молодых парней, и уже начались обещания-угрозы: вас найдут в Северском Донце и пр. Моя подружка поначалу не чувствовала опасности, резковато говорила, что подливало масла в огонь, и я по-английски сказала ей, что поезд останавливается далеко от вокзала и что не надо их задирать... Если бы не счастливый случай в лице внезапно появившегося ревизора, который прекратил проверку билетов и остался с нами, могла бы случиться беда.

Если угроза уже реальна – будем поступать по интуиции, но лучше не провоцировать плохое: мне надо было прислушаться к тому, что говорили в городе о дмитротарановской группировке, и возвращаться нам надо было на автобусе или на скором поезде. Когда молоденькие студентки голосуют на шоссе, они не учитывают, что само согласие, сама решимость сесть в незнакомую машину, уже может расцениваться и как согласие на «приключение». Голосовать нужно лишь при самых неотвратимых обстоятельствах. В ряде стран, если девушка приходит домой к молодому человеку, значит, она согласна на близость.

Современное телевидение уже не хочет быть пресным, но будем помнить, что показ преступлений и рассказы о них для кого-то предупреждение, а для кого и наглядная технология, «школа» возможного повторения. Будем учитывать, что романтический и благородный рецидивист не более чем художественный образ. По возможности побережем себя и своих близких.

Вернемся к проблеме лжи, маленькой лжи. Мы писали об этом 15 лет назад[16] и, не повторяя тот материал, поставим вопрос так: что не изменилось и что изменилось за последние пятнадцать лет при решении дилеммы: солгать или сказать правду.

По-прежнему правдивость в почете за рубежом. Остановите датчанина, спросите, куда он идет, и если он идет грабить банк, то не исключено услышать: да вот иду банк грабить. Вам могут сказать в глаза, что вы неудачно выступили, плохо что-то сделали и тут же предложить пойти выпить кофе, – пишет не без юмора об удивительной правдивости датчан Евгений Клюев[17].

Мы упоминали уже немецкую пословицу «Честный живет дольше», мало известную в нашей культуре в отличие от других иноязычных паремий. В США проводятся исследования о взаимосвязи правдивости и здоровья, поскольку ложь создает барьер между сознанием и бессознательными процессами, какие-то сбои начинаются внутри, небезопасные, получается, для всего организма с его синергетикой.

Справедливости ради скажем, что и за рубежом не все столь однозначно. Выходят книги по искусству риторики, разрешающие неправду.

И вместе с тем публикуются исследования с тревожной интонацией, что лгать стали чаще. По результатам опроса, проведенного в 2007 г. в 19 странах международной компанией GFK Custom Research, люди стали обманывать друг друга гораздо чаще, чем десять лет назад, причем во всех сферах жизни[18].

Готовя новое учебное пособие, мы не стали бы возвращаться к ранее исследованной теме, если бы не стали появляться публикации и выстраиваться приятные мифы – с опорой на науку, разумеется, что, например, ложь ребенка – свидетельство его незаурядных умственных способностей. Мы бы не коснулись проблематики лжи, если бы не стали появляться рекомендации – именно в аспекте преподавания культуры (!) речи – о том, как будущему секретарю-референту поизящнее слукавить по телефону про отлучившегося начальника. Кстати, успех известных книг Дейла Карнеги во многом определяется требованием правдивости при формулировке комплимента.

Это об изменениях. А что у нас не изменилось? по-прежнему правда ассоциируется с негативом, а ложь с позитивом. Как в свете сказанного научиться говорить комплименты? Научиться безбоязненно говорить о действительных достижениях своего коллектива?

По-прежнему (не только у нас, но и в той же благополучной Дании) посягают на тайны личности известных особ.

Еще острее стала проблема с защитой интеллектуальной собственности («смерть автора»), когда в Интернет запускают то творчески индивидуальное, что еще не закреплено на бумажных носителях.

И тем не менее не будем привыкать лгать. Молчание (повести плечом, сказать тихо: «Я бы не хотел об этом...») – достойный ответ на чью-то неделикатность. Будем напоминать студентам: лучше пребывать вне лжи: все равно все становится явным, известным.

Вот характерный пример. Кто составлял словари разговорной речи, словари диалектной лексики, тот знает: мука мученическая ждать, когда информант произнесет в естественной ситуации слово, которое ты ждешь. Куда как проще помочь ему, сочинить за него высказывание. Увы и ах! Эта искусственность, сочиненность «за народ» сразу бросается в глаза: В гостях я была анадысь (позавчера). Лошадь запряжена в глобцы (сани с сиденьем). У соседа в саду растет вентарка (райская яблоня). Дед поставил глек (кувшин) с молоком в погреб[19].

Признаться в содеянном поможет презумпция человеческого великодушия: люди добрее, чем мы о них думаем.

Поговорим и о лингвистической защите правдивости.

Молодец, что не обманул. Другой бы на твоем месте... Я ценю Вашу правдивость. Шила в мешке не утаишь.

Правдивость вызывает горячий благодарный отклик в сердце собеседника, так как у нас у всех весьма устойчиво ожидание лжи. Правдивость как черта характера и принцип поведения – это такая редкость, ведь, по словам Яна Шенкана, честный всегда играет на понижение. Но, как говорят студенты, фишка в том, что не-ложь в ситуации ожидания лжи несказанно увеличивает уважение к человеку и его авторитет среди знакомых и близких.

Но не только деликатность и умение молчать о своем должны быть востребованы, если мы хотим помочь ситуациям с правдивостью. Ах, как нужны и великодушие, и юмор, и мудрость, и смирение – целый букет качеств. Ну не тянет ребенок, не те оценки, что ж бить его, что ли? (а ведь бьют вместо того, чтобы сесть и решить с ним, что задано). Далее, так ли страшны невыполненные обещания, разве сами мы все выполняем, что пообещали? Так ли уж страшно, что человека тянет к любимому делу, которое не всем в семье нравится?

Стали чаще пить – появились публикации о пользе малых доз спиртного. Стали чаще воровать – появились исследования, что это идет от инстинкта выживания (стащить мясо, когда зазевался хищник[20]), что ловко украсть в русском фольклоре подчас считалось едва ли не доблестью (Ловкость рук – и никакого мошенства. Ср. также трактовку этимологии слова про-вор-ный), в отличие, например, от английского фольклора, как показало исследование О.А. Кирияк. «Итак, в русском фольклорном сознании проявляется весьма широкая амплитуда по отношению к воровству – от неприятия воровства, совершенного негативным персонажем, до философской гармонии и одобрения по отношению к воровству положительного. В английской же фольклорной картине мира воровство не только оценивается отрицательно, но и никакие подобные модели поведения не одобряются»[21]. Примерно такая же ситуация с ложью. И у животных есть обманные движения, и в героическом эпосе обмануть врага – доблесть. Не отсюда ли сложность пропаганды правдивого поведения как свидетельства, знака высочайшего развития личности в таком расколосье ситуаций и оценок!

ОЖИДАНИЕ социумом пьянства, воровства, лжи, смерти – что может противопоставить этому филолог-профессионал и может ли? Ответим.

1. Филолог может напомнить о синергетике поведения, когда малые дозы дают большой эффект. Если ОДИН человек старается говорить правду, но говорить не обидно, уважительно, нежно, с любовью, т.е. не кичится подчеркиваемой правдой, – это уже хорошо, это уже будут яркие последствия, хотя не исключено, что такую особенность характера сослуживца или члена семьи заметят лет через пять или десять.

2. Общество изменилось, тогда как методы управления обществом остались прежними. И новому обществу необходим новый набор интерпретаций. Интерпретация – слово ключевое в решении проблемы лжи. Язык допускает множественность интерпретаций, и эта множественность иногда рассматривается как проявление лжи и даже ее оправдание. «Между тем, по мнению ученых, талант врать, искусство обманывать служит признаком высокоразвитого интеллекта. Наука о лжи, ментиология, утверждает, что ложь генетически присуща человеку, и феноменальная эволюция нашего мозга стала возможной благодаря постоянно протекающему процессу кодирования и декодирования правды, полуправды, лжи и намеренной дезинформации»[22]. Приведенная цитата покушается на библейскую заповедь, возникшую отнюдь не случайно. Человек практически всегда точно знает, когда сам сказал неправду. И знает, что это нехорошо. Но когда мы покушаемся на свободу понимания и интерпретации внешней от нас ситуации, то само слово «ложь» здесь уже не вполне уместно. Я имею право к человеку хорошо относиться и говорю комплимент. Где те аптекарские весы, взвешивающие доли правды и неправды? У нас и без того негусто с талантливыми интерпретациями происходящего, но вот и сам инструмент интерпретации объявлен заведомой ложью.