Пеперль – дочь Жозефины - Жозефина Мутценбахер

Между тем Пеперль справляется со своим мороженым и теперь ласково скрашивает:

– Сейчас пойдём к тебе?

– Да, пошли!

Дорогой Пеперль рассказывает о своих приключениях с графом, и Кукило этот рассказ отчасти забавляет, отчасти приводит в возбуждение.

– И ты и в самом деле написала ему в рот?

– Разумеется, он так на этом настаивал, и всё время без устали втолковывал мне, что его благородный хуй слишком уж хорош для моей «сраной манды». Меня это просто взбесило, потому что у меня вовсе не «сраная манда», разве не правда?

– Конечно, правда, мышонок, у тебя милая, красивая и славная дырочка, и через эту дырочку мы сейчас так поебёмся, что ты услышишь пение ангелов.

Господин Кукило отпирает дверь своего салона, и Пеперль сразу овевает аромат разнообразных помад и туалетной воды, который представляется малышке самым чарующим запахом на свете. Кукило подвигает кожаную скамейку вплотную к большому зеркалу, велит Пеперль раздеться и сам быстро стягивает брюки. Пеперль, любуясь, смотрит на его тонкий белый хер, который, подобно копью наперевес, поднимается до самого пупка. Она бросается к нему и, точно конфету, восторженно берёт в рот.

– Довольно, – останавливает её Кукило, – может так статься, что на меня тут же накатит, а я хочу, прежде всего, поебаться с тобой по-настоящему. Ложись-ка на скамью и пошире разведи ножки, поторопись, а то я сейчас спущу.

Пеперль видит, как у него на хуе наливаются вены, а в них пульсирует кровь. Девочка не может это так оставить и заново хватается за макаронину. Однако теперь парикмахер становится груб, ему не терпится, наконец, вогнать свою шишку для ебли в её мокрую и скользкую дыру. Пеперль успела уже многому научиться и хочет перевозбудить его до такой степени, чтобы осуществилась поставленная ею цель и из него излилось бы семя, и тогда в конце концов она увидит воочию, как из хуя мощным потоком забьёт влага жизни. Ибо для неё само собой очевидно что у Кукило должен быть обильный выброс. Однако он отстраняется от неё: дескать, хватит, ложись на скамью. Пеперль послушно укладывается. Кукило двумя пальцами раздвигает ей пизду, делает несколько пробных движений в воздухе и затем вбивает хуй глубоко в пиздёнку. Пеперль закатывает глаза, старательно двигается навстречу, у неё такое чувство, что этот милый и с тоской ожидавшийся хер находится у неё одновременно повсюду: во рту, в пизде и в жопе. Через секунду Ферди со стоном вбрызгивает свой елей в преисполненную похоти дыру, затем извлекает наружу промокший до основания хуй.

– Так, – удовлетворённо произносит он, и, увидев испуганное личико Пеперль, которая решила, видимо, что на этом всё для неё закончилось, спешит её успокоить, – излишек спермы сброшен и лишь сейчас начнётся по-настоящему неторопливое наслаждение.

«Ну, наконец-то», – думает Пеперль и поворачивается к нему. В этот момент она видит себя в зеркале. Ещё дома она уже пыталась рассматривать свою пизду в зеркале, однако как следует это никогда ей не удавалось. Во-первых, мутценбахеровское зеркало давало очень нечёткое и размытое отражение, и, во-вторых, висело оно на стене, таким образом, ей приходилось рассматривать себя стоя. А в таком ракурсе она могла увидеть только волосы на пизде да секель, который после её игр часто с дерзкой нескромностью высовывался вперёд. Здесь же она с раскинутыми ногами лежит на кожаном диване непосредственно перед зеркалом, дающим ясное изображение, она видит широко раскрытую дыру, из которого тонкими ниточками стекает сперма Ферди. Она видит свою коричневатую сраку, видит розоватые срамные губы и раззадоренный, всё ещё или уже вновь подёргивающийся секель. Её охватывает неукротимое желание надрочить этот секель, и когда она протягивает туда палец и видит отражение этого жеста в зеркале, всё существо её с удвоенной силой вновь пронизывает пароксизм страсти. Кукило наблюдает за игрой похотливой и сладострастной девчонки и нежно проводит пальцем по её раковине.

– Тебе нет необходимости пользоваться собственным пальцем, мышонок, я сделаю это гораздо лучше, – без всякой задней мысли предлагает он.

– Да, поиграй со мной пальчиком, милый Ферди, и позволь мне смотреть за этим.

Господин Кукило занимает позицию с таким расчётом, чтобы как можно удобнее держать Пеперль между ногами, и начинает большим и указательным пальцем массировать клитор и срамные губы. Его белый гриб оказывается в непосредственной близости от лица Пеперль и при движении касается её лба. Пеперль до того сладко, что она дрожит всем телом и постанывает от восторга, она подбрасывает вверх свою похотливую жопку и жадно пытается поймать губами танцующий у неё перед глазами хер. Кукило склоняется над Пеперль ещё ниже и с безумной энергией обрабатывает её секель. Он всё ближе передвигает хуй к её рту, но она никак не может изловить его. В этом-то и состоит его замысел.

– Ферди, Ферди, – стонет она, – какой чудесный у тебя палец! Ещё сильнее, ещё крепче, сделай мне больно, чтобы я ещё острее всё чувствовала! Только не останавливайся, прошу тебя, только пока не останавливайся.

По всем правилам искусства он надрочивает уже визжащую от похоти девочку, которой уже неимоверно хочется разрядиться. Однако ему этого недостаточно.

– Гляди, как мой хуёк вытанцовывает у тебя перед глазами и возле рта, не желаешь ли взять кусочек в ротик?

Она бы без труда сделала это, да вот только Кукило всё время в последний момент отодвигает его. Конечно, извивающаяся от сладострастия Пеперль уже не вчерашняя неумеха. Но Кукило всё-таки опытнее её, и всякий раз, когда она думает, что уже достала его хер, тот чуть заметно уводит его в сторону. Тогда она пытается призвать на помощь руки, но он пресекает эту уловку:

– Оставь, ты должна захватить его губами, учись-ка, это тебе ещё пригодится. Полижи его хорошенько, если сумеешь, – поддразнивает он её снова и снова, проводя хуем возле самых губ Пеперль. Но когда та с открытым ртом и вытянутым языком собирается было его схватить, он опять ускользает вверх. Этот манёвр он проделывает раз двадцать, и каждый раз говорит ей, чтобы она, наконец, начала лизать. Пеперль эта забава приводит в страшное возбуждение, и она уже до безумия желает заполучить этот неуловимый хер. Но тот всё никак не даётся. Самого господина Кукило сладострастие Пеперль возбуждает, естественно, ещё сильнее, его макаронина становится всё крупнее, всё напряжённее, и ему приходится подниматься всё выше, чтобы Пеперль его не поймала. Но когда ей это, казалось бы, почти удаётся, хуй в очередной раз гордо поднимается в высоту, во всём своём благородном величии раскачиваясь возле самого пупа, и становится для Пеперль недосягаемым. Во время этой игры Кукило ни на миг не оставляет в покое пиздёнку Пеперль. Девчонка дрожит всем телом. Вот он рывком высвобождается из верхнего положения, опускается рядом с Пеперль на колени и подсовывает одну руку тяжело дышащей девочке под жопку, одновременно продолжая второй рукой обрабатывать и раззадоривать девчонку ещё сильнее. Девочка внутри уже совершенно намокла, её сок течёт у него по пальцам.