Ржевский. Том 4 - Семён Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— У меня рук столько нет, — ворчу, тоже опуская взгляд. — Наджиб вон, предлагает жениться на ней открыто. Далия кое-какой намёк сделала. Твои приёмные внучки побили, когда оказалось, что я им свидание одновременно с кузинами Норимацу назначил.
А ещё Светлана Левашова. Впрочем, она там на территории исключительно для своей медицинской реабилитации и сиськи с жопой у неё так себе. На фоне исторически сложившейся конкуренции с шестью предшественницами.
Скажем откровенно, водятся нынче в имении Ржевских коэффициенты упругости и поинтереснее. Так деду честно и рассказываю.
— А я б женился, — Трофим Барсуков мечтательно прикрывает глаза. — Если б такая Наджиб мне…
Договорить у него не получается. В кадре рядом появляется Анастасия и дед давится собственным языком — магесса стремительно массажирует пальчиками его горло:
— Ты ничего не путаешь?
— А?! Что?!
— Кто из нас на полвека моложе? — княжна с улыбкой машет мне рукой, затем требовательно смотрит на своего супруга.
— Насть, у меня времени мало, а у нас разговор серьёзный, — вступаюсь, как могу.
Тем более что правда.
— Хорошо. — Это мне. — Но ты мой намёк понял? Старый кобель? — А это деду, своему супругу.
До чего занятно.
— В общем, ты Хартию до конца не читал, — поясняет родственник, расставшись с мечтами о молодых менталистках из Залива и вернувшись к теме. — Когда Изначальный по твоей процедуре отдаёт часть земли чужому, он автоматически отдаёт и всё своё имущество в Метрополии в казну. Долго объяснять, но суть такая: делится он всеми активами, находящимися вне Соты, в пользу Государя.
— Ха, голому разбой не страшен, — в этом месте искренне веселюсь. — Нищему ставку налогообложения не повышают. Ноль могут делить на что угодно.
— Ну. Но это только к нам относится: мы из основателей единственные, кто и пришёл нищим — в сравнении с остальными — и с тех пор не приумножал, а всё проигрывался и проигрывался.
— Получается, разделив с Шу статус Изначального, я всё своё имущество в Метрополии в казну подарил?
— Ага. Бывшее и будущее. Только вот бывшего у нас не было, у единственных, — кивает дед. — Однако есть и тонкость.
— Что?
— Норимацу — очень серьёзная фамилия. В узких кругах очень широко известна.
— Среди военных?
— Ага. Тоже веками были небогаты, как и мы. Никогда не претендовали на политическую власть, даже внутри клана высоко не поднимались, но когда та война случилась…
— Помню. Последний Самурай Островов.
— Ага. Единственный, у кого звезда Героя Японского Народа двойная.
— Это как?!
— По старому уставу, по которому он в армию пошёл, и по-новому — по которому его через тридцать лет из неё выставить не могли, — дед что-то припоминает и веселится. — Он ничего иного не умел, учиться новому за пятьдесят уже поздно было. Несколько лет требовал, чтоб ему дали задачу в интересах государства для одного квалифицированного камикадзе. Напирал, что имеет право.
— Получается, наш союз с Шу — очень серьёзный знак в глазах абстрактных военных? — с благодарностью смотрю на деда.
А ведь я и не знал. Точнее, не оценил по достоинству. Возраст есть возраст, чё.
— Именно. И что интересно, союз ваш более чем символичен: твой и её рода никогда на войне не проигрывали. НИКОМУ.
— Япония ж, говорит учебник, ту войну слила?
— Япония — да, а Хироо Норимацу в ней победил, — не соглашается дед. — Не понимаешь?
— Да понимаю, чего уж…
Сохранить внутреннюю систему ценностей и не сломаться, причём когда империя и смыслы жизни рухнули — это тоже победа. Пожалуй, не менее ценная.
— Так что в рамках Соты ты этим договором с правильной японкой свои акции в глазах общества очень высоко поднял, — родственник подчёркивает слово «правильной». — Я тебе больше скажу, слухи поползли.
— Какие?
— Магозапись, как ты на участке отстреливался. Народ шепчет, что внутри семейства Ржевских — свой родовой дар. Передаётся по наследству, у других не встречается от слова совсем.
— Какой дар?!
— Огнестрел же. А сейчас, когда твою пальбу по людям Воронцова в магосети добавили, народ и вовсе в экстазе забился: получается, Ржевские из любых стволов с закрытыми глазами куда хотят попадают.
М-да уж. Веселюсь, но сдержанно: истинную подоплёку таких достижений вслух не расскажешь. Если не хочешь у коллег Наджиб до конца своих дней наблюдаться (хорошо, если не в стационаре, откуда по своему желанию не выйдешь — дверь снаружи заперта).
— Идём дальше, — продолжаю. — Аль-Футаим. Далия хочет такой же договор, как и Шу. От себя лично и от Фамилии, не от Престола, но…
— Но это одно и то же! — энергично перебивает дед. — Во всяком случае, пока она на Престоле! А лет ей как тебе, так что на твой век хватит. Ничего себе, Эмират есть Эмират…
— А у них что хорошего?
— А они экономических войн никогда не проигрывали. Но об этом ты лучше у своей подопечной сам спроси — она живее расскажет.
— Запущен рабочий портал с ювелирным домом Самбура. Ремонт в одном доме сделал. Школу Шу в Японии предложила, там мне аттестат автоматом дадут… — какое-то время перечисляю свои достижения за сутки. — Деда, вот теперь ты мне скажи, как взрослый. Если я столько за день успел, как думаешь, за месяц чего ещё наваяю?
— Не верится, — признаётся старик. — Прав ты, дурака учить — только портить.
— Эй! Сейчас было обидно!
— Имею ввиду, везёт тебе, как утопленнику! В хорошем смысле этого слова! И правда, как бог ворожит.
— Возвращаемся к началу беседы, — предлагаю. — Как близкому родственнику говорю: не вибрируй. Всё будет хорошо. Из финансовой трясины уже выбираться начали, как первый миллион зашибу, Род совсем на другую орбиту выйдет. Честно.
— У тебя рожа изменилась — глаза умные стали. Мне вот интересно, это у тебя сейчас фамильное шапкозакидательство или высокий моральный дух?
— Второе плюс мозги.
Дед скептически кривится.
— Просто я в кое-каких биржевых процессах лучше тебя понимаю, — равнодушно поясняю.
Не хочет — пусть не верит.
— Ага, биржи у нас нет, почитай, в стране — а ты в её процессах насобачился?
— Да. Тебе коротко, как дилетанту: если есть ценности, в том числе НЕматериальные, возможна их конвертация.
— Да ну?!
— Ну да. Пример: наше честное имя в деньги, покажу чуть позже. Причём без ущерба для честного имени.
В любой бирже главный
