Диверсия - Людмила Васильева

Теперь Козимо стало известно, где, в каких помещениях бывает Дадышо один или с магистром. Микрочастицы оказались надежными слугами Козимо: они чертили замысловатый узор, понятный только ему. Теперь, когда Козимо знал тайну - ключ египетского рисунка, а также, что Адаму известно и многое еще более важное, он понял, что исполнение задуманного им плана откладывать нельзя.

Доктор Дадышо прошел безлюдным подземным коридором и у небольшой, едва заметной двери в стене при помощи тонкого луча воздействовал на кнопки кода. Дверь бесшумно раскрылась, пропустила его и так же быстро закрылась. И было неведомо доктору, что тончайшая пленка, наклеенная на стену рядом с дверью, вобрала в себя все секреты проникновения и что он теперь не единственный их обладатель. В небольшом кабинете стены были покрыты матовыми бляшками всевозможных цветов, каждая с прозрачным крохотным глазком. Снова тонкий луч направлен на них, и на противоположной стене появляется изображение формул и пояснения к ним. Глядя на формулы, Дадышо на микроприборе производит манипуляции, затем, вынув из него крохотную пластинку, покидает хранилище. И лишь одну странность уловил бы свидетель, будь он здесь: доктор, дойдя до двери, возвращается обратно и еще раз повторяет все то, что уже сделал. Но теперь крохотную пластинку он оставляет в аппарате и только тогда покидает комнату.

Через небольшой промежуток времени другой человек проникает в это хранилище, вынимает из аппарата крохотную пластинку, затем аппаратом снимает показатели со всех бляшек-глазков, кладет пластинки в небольшой пакетик, держит его в руке, и вот мешочек с его содержимым уже не видим.. Что это? Ловкий фокус? Нет, это кое-что из последних изобретений, но недоступных еще даже доктору Дадышо.

Ровно через час после описанных выше событий все, кто находился в подземных лабораториях, услышали и ощутили грохот взрыва и сильное сотрясение. Доктор Дадышо еще наверху, не входя в подземелье, определил, что катастрофа произошла в самом центре его подземного царства.

Катастрофа.. Он опередил всех бегущих к хранилищу памяти.

- Всем занять свои места1 Ничего страшного, непредвиденная реакция... Там нет людей, ничего страшного...

Да, уж что и говорить о самообладании доктора. Оно на такой высоте...

Мгновенно стены словно вобрали в себя людей, лишь Дадышо, постояв мгновение, вызвал магистра.

- Кто мог это сделать? - хриплый голос магистра рассек настороженную, но ненадежную тишину. Вызвали "следящего".

- Кто шел туда? - Дадышо кивнул головой в направлении коридора, казавшегося бесконечным.

Так вот кто это... Запись запечатлела идущего Адама.

- Опоздали... он все-таки спятил...

Хранилище памяти, где совсем недавно побывал доктор Дадышо, было уничтожено, превращено в пыль, песок и тлен. Ведь это не взрывная бомба XX века, оставлявшая куски и обломки. А сейчас частицы пепла, смешанного с мельчайшим песком, и только...

После проведенного расследования было установлено, что "следящими" не заснято возвращение Адама из коридора, где произошел взрыв. Да и запись, оставленная им в своем коттедже, подтверждала предположение, что, взорвав хранилище, он похоронил там себя... Видеозапись последних часов жизни Адама не вызывала сомнений в его психическом заболевании.

"Будьте же прокляты, так называемые "властители мира"! За все перенесенные мной унижения вы дорого заплатите. Это я дал вам в руки могущество, и вы оказались иудами. Проклятье вам!"

Эту видеозапись смотрели лишь Дадышо и магистр. Урон, нанесенный Адамом, был страшен. Но об этом знали Дадышо и магистр. Не знала даже леди Маргарет.

КАТЯ В ШКОЛЕ

Все люди "Единства" были взволнованы сообщением о похищении художницы Екатерины Сабининой. Вновь вспомнили о подобных исчезновениях художников, и, как правило, наиболее талантливых и передовых. Это было похоже на запланированную кем-то подмену прогрессивного оптимистического искусства искусством "последних", как окрестили это новое направление большинство искусствоведов мира. Неизвестно, откуда появились никому не знакомые имена художников этого направления. Странным было то, что эти художники заявили о себе, что они - тайные глашатаи нового искусства, что зрители никогда не увидят их воочию, а будут воспринимать только через произведения. Они, эти художники, называли себя "последними" и возвещали, что человечество вступило в новый период самоуничтожения, что их обостренная интуиция, интуиция художников, предсказывает неизбежность гибели нынешней цивилизации.

Севенарт был поражен тем, что на Сабинину комплекс воздействия под названием "внушение идей" действует совсем не так, как на всех остальных обитателей "школы". Да, писать она стала иначе, манера ее живописи настолько изменилась, что узнать ее прежний "почерк" стало невозможно. Но вот в ее картинах того "заряда" действия на зрителей не было. Севенарт и его сотрудники-экспериментаторы были поставлены перед неподдающимся их расшифровке феноменом. Да, Сабинина уже не пыталась вырваться из "школы". Она лишь в редкие моменты просила Севенарта сообщить о родных. Она вроде бы верила всему, что он ей говорил, и вела себя обычно, как и было запрограммировано. Но заряды в ее картинах - где они? Что происходит?

А между тем Катя, похоже, полюбила Жака Лавера, художника очень одаренного, но уже, увы, стоящего на грани гибели. Замедлить истощение его жизненных ресурсов не входило в расчеты "хозяев". Он писал картины как раз те, которые производили наиболее сильное действие на зрителей и имели большую притягательную силу.

Для Севенарта, конечно, привязанность Кати к Жаку не была тайной.

Он усматривал в этом деле даже выгоду, надеясь, что при помощи Жака Сабинину можно заставить служить им по заданной программе.

С момента знакомства Кати с Жаком прошло более двух месяцев.

После первой их встречи на кладбище они виделись редко, да и то к встречам стремилась больше Катя, нежели Жак. Тогда, в первый вечер, проводив Жака, Катя несколько дней ждала его, но напрасно. Ходила на кладбище, посещала клуб, ждала дома, но он все не появлялся. Она всетаки встретила его раз, другой, но Жак не просил ее о встречах. Как-то она долго его не видела и тогда не выдержала, спросила о нем Севенарта, на что он ответил, что Лавер очень много работает, и, кроме этого, для него больше ничто не существует.

- Но мы произведем вторжение, если вы этого хотите, - Севенарт явно поощрял интерес Кати к художнику.

На следующий день Севенарт зашел к Кате с двумя художникамисупругами. Катя вспомнила, что видела их на кладбище. Муж был высок ростом, худой, как бы невесомый, все движения его были ловки и бесшумны, казалось, он движется автоматически. Но он не производил впечатления болезненного человека. Пожалуй, наоборот: темные глаза его были живыми и блестящими, а впалые щеки окрашивались слабым румянцем. Жена его -тоже рослая, естественная блондинка с прямыми длинными волосами и крупным, красиво очерченным ртом, казалась сонливой и апатичной: светло-серые глаза ее были как бы затуманены, координация движений явно нарушена. Катя старалась определить, больны ли они или это их естественные особенности. Жену звали Кларой, его Георгом. "Это здесь они Клара и Георг, а каковы их подлинные имена?"