Последняя Вилсон (СИ) - Царюк Валерия

— Мордашку свою в порядок приведи. Выглядишь ужасно.

Сил пререкаться совершенно не было. Поэтому я запустила импульсы целительской магии по телу.

— Так лучше?

Так и хотелось показать Оливеру язык из вредности.

— Лучше. — Широко улыбнулся прадед и указал рукой на выход из кабинета.

Несколько переплетений темных коридоров и я на месте. В кабинете никого не было, чем я, естественно, воспользовалась. Сначала просканировала помещение на наличие жучков и охранок. Не обнаружив названного, выскочила из тайного хода. Выскочила — это громко сказано. Протиснулась. Вход находился за огромным портретом моей семьи в высоту стены. Он был буквально срощен с кирпичной кладкой. Мне пришлось приложить не мало сил, чтобы отодвинуть полотно, не повредив его.

Никогда не любила эту картину, но даже у меня никогда бы рука не поднялась сотворить с ней такое. У родителей и братьев были выколоты глаза, а лица перечерканы черной краской. Единственное уцелевшее лицо оказалось моим. Но если хорошенько присмотреться, можно увидеть маленькую темную точку на голубом платье в районе солнечного плетения.

По коже пробежался мороз. Выглядело это жутко.

— Узнаю кто — руки оторву. — Зарычал Оливер и сжал кулаки. Его взгляд из доброго и насмешливого изменился на острый и опасный, что я сразу поверила — оторвет, и пришьет обратно только не там, где надо.

— Сильвия?

Прадед развернулся на пятках, подошел к двери и бросил мне через плечо:

— Мои магические потоки еще закупорены, поэтому сил слишком мало. Прикрыть вряд ли смогу. Ищи, что ты там хотела. У тебя не так много времени.

Действительно не стоит терять время. Рассуждать кто и зачем испортил полотно, можно долго.

Ноги понесли меня к рабочему столу, на котором беспорядочно валялись бумаги. Глаза косились в сторону картины. Так и косоглазие заработать не сложно. Все же мне удалось абстрагироваться и заняться делом — осмотром так неосмотрительно оставленных документов. В руки попали расписки, учетные книги и предварительный договор продажи поместья. Чем больше я углублялась в записи, тем сильнее злилась.

— Она разорена. — Сообщила Оливеру, когда оставшиеся пазлы сложились в одну картинку.

— Я не удивлен. — Невозмутимо откликнулся Оливер и почесал кончик носа.

— Броксы разорены. — Повторила для самой себя. — Более того они по уши в долгах. Поэтому в доме нет прислуги. Сильвия всех выгнала. — Споткнувшись об нетерпеливый взгляд, поспешила пояснить. — Как моему опекуну, ей с основного счета Вилсонов выплачивалась небольшая сумма, а также деньги на содержание поместья и оплату услуг работников. Поместье она давно не ремонтировала, слуг уволила, судя по записям у нее их сейчас всего трое: две служанки и кухарка, а деньги пошли на погашение долгов. Свой дом она продала. Поэтому поселилась здесь. Если ее выгнать ей элементарно пойти будет некуда. Но эта «прекрасная» дама решила продать поместье герцогу Вальму Фрим. Документы подготовлены и подписаны с одной стороны. Нужна только моя подпись и оттиск ауры. Кстати, счет указан не мой. Бедная бедная Сильвия.

— Тебе ее жаль?

— Ее нет. — Задумчиво покачала головой. — Я больше переживаю за Эрика. Как ни крути, а он является членом семьи и в данном случае долги мачехи падают и на его плечи. Я не могу понять, куда она спустила все свое наследство?

И куда делся Эрик? Что с ним стало? Женился ли? Обзавелся детишками? Он всегда мечтал о крепкой семье с большим количеством детей.

— По-моему, это не наши проблемы. Гнать в шею ее надо пока она и тебя не разорила.

— А она хитра. Пока я не подтвердила свое возвращение — денюшки продолжают капать ей. Стоит прикрыть кормушку. Сегодня же отправимся в банк.

— Теперь я особенно настаиваю на твоем эффектом появлении.

Не удержалась и закатила глаза. Оливер как всегда о своем. Он еще при жизни любил шокировать публику и ставить своих товарищей в неловкое положение. Сквозь поколение эта черта досталась и Демьяну. Поэтому у меня уже выработался иммунитет на подстрекательства родственников.

— Больше ничего интересного здесь нет. — Резюмировала, раскладывая документы на прежнее место.

— Поторопись. — Оливер свел брови на переносице. — Вест идет к кабинету.

Душа прадеда была напрямую связана со стенами дома. Он мог почувствовать любого мага, домочадца или гостя, узнать в какой части поместья тот находится, чем занимается. Оливер говорил, что воспринимает пространство, как множество переплетенных между собой нитей, по которым ему передается информация. Он с легкостью фокусника может потянуть за одну нить и часть нужной стены обвалиться или за другую и големы нападут на гостя. По сути, Оливер и был домом, сердцем поместья. Почему тогда его прозвали «Сердце замка»? Все просто. У моего прадеда слишком большие амбиции. И родовое гнездо первоначально планировалось стать замком, но не срослось. Увы, подробностей я не знаю.

Взгляд вновь метнулся к картине. Интересно Сильвия только эту испортила или умудрилась добраться до других. Подгоняемая любопытством я под недоуменный взгляд прадеда заскочила в потайной ход (в этот раз я без труда справилась с тайной дверью), и понеслась на чердак.

Чердачное помещение со скатанным потолком выглядел еще плачевней, чем все то, что я видела до этого. В помещении пахло плесенью. Было сыро и зябко. Вокруг висела паутина, соединяясь на каждой стене в единое полотно. Про пыль лучше ничего не говорить. Она была везде. Лежала толстым слоем, как хлопья снега на снегу зимой. Смею признаться, что даже мои бытовые чары не смог избавиться от всей этой грязи. Здесь только ручками работать. Тряпки, ведро и вперед. Только так.

Черные следы на полу вели к куче хлама прямо посередине чердака. Сюда кидали все ненужное: старую одежду, какие-то книги по выращиванию злаковых культур, шляпки, деревянные ящики и даже горшок из под цветка завалялся. Какая же Сильвия свинья. Вместо того, чтобы хоть как-то поддерживать порядок, она продолжает гадить.

С огромным трудом и не без поддержки прадеда мне удалось практически бесшумно преодолеть эту кучу барахла и добраться до противоположной стены, где стояли картины в резных позолоченных рамах. Завыла, до боли прикусывая губу, после осмотра второй картины. Их нужно восстанавливать. По всему полотну от сырости и грязи пошли черные пятна — плесень. Третья картина тоже была испорчена. И четвертая тоже. Дальше я уже не смотрела. Побоялась расстраиваться еще больше.

Неужели сложно было хотя бы раз в неделю протапливать помещения и проветривать их?! Разогнала слуг, так хоть сама бы тряпкой помахала. Неужели ей самой нравится жить в свинарнике и дышать сырым воздухом?

Поставила картины на место и уже хотела пробираться обратно к выходу, когда мой взгляд зацепился за странный предмет, который похоже был спрятан между картинами. Камень конусовидной формы, прозрачный с желтыми отливами. По размеру он был как фаланга моего мизинца. Черный жгут с комками пыли был вдет в небольшое отверстие. На одной из границ была высечена маленькая буква. Она была настолько мала, что без лупы я не смогла ее разобрать.

— Что там?

Оливер стоял за моей спиной и переминался с ноги на ногу, пыхтел и иногда морщился.

— Сама не знаю.

Я уже видела похожий кулон.

Воспоминания радостно отозвались на мой зов.

Пять лет назад мне пришлось в принудительном порядке посетить бал во дворце. Королевство посетили послы Армании, самое маленькое государство, которое существовало в мире. Армания находилась на острове, который, согласно картам, ближе всех располагалось к Сумеречным землям. Среди послов был один подросток, который чувствовал себя не в свое тарелке из-за повышенного внимания. А смотрели на нее как на диковинную зверюшку. Она выглядела необычно блекло на фоне остальных придворных дам, которые с огромным энтузиазмом подчеркивали свое богатство с помощью массивных ожерелье и браслетов. Кади Олден была одета в простое синее платье в пол с рукавами, скрывающими запястья. Из украшений: маленькие камушки в ушах и конусовидный кулон алого цвета на тонкой серебряной цепочке. Точно такой же по форме, что я сейчас держу в руках.