Последняя Вилсон (СИ) - Царюк Валерия

Несколько пассов рукой и кабинет преображается. Спасибо учителю Лорейн, которая ежедневно вдалбливала в меня азы бытовой магии, которая, как я считала ранее, аристократке совсем не нужна. А оказывается нужна и еще как!

В кабинете за столько лет ничего не изменилось. Огромный письменный стол с толстыми журналами учета. Шкаф с разными книгами и документами. Некоторые книги были в единственном экземпляре — наследство предков. На самой верхней полке стояла фигура из дерева, вырезанная Стивом. То ли волк, то ли лошадь. Так сразу и не поймешь. Брату было четыре года, когда он, возомнив себя великим резчиком по дереву, создал множество шедевров и подарил их членам своей семьи. Мне досталась лисица. Правда фигурка размером с ладонь мало на нее походила, но это было и не важно. Главное внимание младшего, что вкладывал душу в каждую свою работу.

Ностальгия кольцом сдавила грудь и мне ничего не остается, как отмахнуться от воспоминаний.

Потерла ладонями щеки.

Глаза периодически косились на такой манящий диван. Тканевый диван болотного цвета с подушкой и, накинутым поверх пледом, на котором часто отдыхал папа или сидела мама, когда отец был погружен в свою работу.

Ужасно хотелось спать. И я сдалась. Упала на диван, развеяла светляков, которые все это время освещали мне темные коридоры и кабинет, и сразу погрузилась в сон. Ну не робот я.

Не знаю сколько я проспала. В кабинете не было окон, поэтому мне было сложно вот так сразу сказать день сейчас или ночь. Но то, что я все это время пролежала в одной позе неоспоримо. Все тело затекло. Пришлось сползать с дивана, как старая бабка, кряхтя и ругаясь. Светляков смогла создать только со второго раза. Конечности онемели и совсем не желали слушаться свою хозяйку.

Потерла глаза, несколько раз потянулась. Не помогло. Пришлось выполнить комплекс упражнений, чтобы разогреть мышцы. Когда я стала чувствовать себя более менее живой, на дикий голод и жажду я старалась не обращать внимание, принялась за работу — активацию артефакта «Сердце замка».

У отца где-то был канцелярский нож. Им он вскрывал письма. Иногда резал документы, когда был не в духе. Пару раз бросал в картину с изображением его величества. На Горье Мудром до сих пор остались следы папиного гнева. Поделом ему. Жаль, что это картинка.

Нож нашелся в первом ящике стола. Под ковром в середине комнаты были скрыты родовой символ (Буква «В» с завитушками) и несколько рун вокруг. Символы были вырезаны острым предметом прямо в полу.

Все нужное было найдено и теперь можно было приступать к самой неприятной части. Ненавижу ритуалы на крови. Вечно себя резать приходится. А это больно!

Порезанную ладонь вытягиваю над символами прямо над буквой «В». Несколько раз сжимаю и разжимаю ладонь. Кровь тоненьким ручейком стекала по руке, алые капли медленно падали на рисунок, заполняя его. Я заряжала кровь своей энергией, своей магией, магией множества поколений, что течет во мне с самого рождения. Надеюсь, этого хватит. Я и так вымотанная голодом и жаждой и сцедить с себя пол-литра крови точно не смогу.

Несколько минут ничего не происходило, и я начинала сомневаться в своих действиях. Может, дом больше мне не принадлежит, а в потайные комнаты не смогли пробраться только из-за магии крови? Или слишком мало крови и придется еще не один раз кромсать себя. Может лучше сразу вены порезать, чтобы кровушки хватило?

Но мои сомнения сразу развеиваются, когда рисунок вспыхивает красным пламенем и тут же потухает. Воздух в помещении становится тяжелым. Предметы на рабочем столе нервно подрагивают. В ушах появляется гул. Громкий хлопок и яркая вспышка, заставляют меня зажмурить глаза и вжать голову в плечи. Меня обволакивает теплом, оно пробирается сквозь поры, скользит по клеточкам тела подобно магии, что недавно наполняла меня. Порез на ладони заживает без моего вмешательства. Аккуратное касание на запястье, будто кто-то держит. Но я не могу увидеть кто. Для этого мне придется раскрыть глаза, но от волнения, переполняющего меня, не могу.

— Получилось. — Шепчу одними губами и глупо улыбаюсь.

Я больше не одна.

— Лизи. Лизи, детка, это ты?

Слышу родной голос, что когда-то читал мне сказки на ночь, отчитывал за плохое поведение и давал советы, ненужные советы, распахиваю глаза.

Напротив меня стоял широкоплечий мужчина в старинном синем камзоле с серебряной вышивкой на плотной ткани и с озорной улыбкой на тонких губах. Светлые волосы, собраны в высокий хвост и перевязаны черной лентой. Длинный нос немного приплюснутый на кончике, густые светлые брови. Зеленые глаза, наполненные нежностью и беспокойством. Некоторое время мы рассматривали друг друга, как два незнакомца впервые встретившиеся на улице города.

— Оливер. — С облегчением выдыхаю и бросаюсь в объятья единственного родственника, который и есть тот самый знаменитый артефакт «Сердце замка».

Душа, запечатленная в золотой хрусталь после смерти тела, закрепленная кровной клятвой с потусторонней сущностью, ставшая артефактом. Знаменитая легенда, которую знает каждый младенец, повествует не всю историю. Остальная часть закрыта под семью замками и хранится у потомков первооткрывателей.

Оливер был как наседка. Всегда оберегал своих потомков, передавал знания, обучал и просто любил нас. Оберегал… До того злополучного дня, когда я за несколько минут лишилась всех, кто мне дорог.

— Но, но, но. Малышка. Я рядом. — Пальцы с грубой кожей успокаивающе погладили по спине, зацепив ткань рубашки и оставив на ней несколько зацепок.

Прадед отцепил меня от себя и жадно всматривался в каждую черточку. Хмуриться, а потом так искренне улыбнулся, что мое сердце не выдержало и сжалось в болезненном спазме. Глаза наполнились предательской влагой. Слезы покатились по щекам, оставляя после себя соленые дорожки. Я не хотела плакать. Мне нельзя раскисать. Но рядом с Оливером я вновь чувствовала себя маленькой беззащитной девочкой.

— Тише мелкая. — Прадед вытер влагу со скул и задорно щелкнул пальцами по кончику носа. — Теперь я рядом. Ты не представляешь, как я счастлив, что с тобой все в порядке. Столько лет сидел взаперти и не мог до тебя дотянуться. Тебя будто отрезало. Я даже начал сомневаться жива ли ты. — Его голос задрожал и я вместе с ним. — Наследница. Последняя Вилсон.

Я разревелась еще сильнее. Дала волю эмоциям, которые собирались во мне все эти годы, и выпустила их. Я рыдала, била Оливера по груди, кричала о несправедливости, злилась, что прадед не помог, обвиняла его. А потом повисла тряпичной куклой в мужских руках. Все эмоции разом исчезли. Я чувствовала себя опустошенной.

— Я кушать хочу и пить, а в замке незваные гости, от которых я скрываюсь и мой двойник, который изображает меня по моей просьбе. — Сбивчиво объясняю Оливеру, шмыгая носом.

— Та-а-к. Я сейчас раздобуду все, что тебе требуется, чтобы ты не померла в ближайшее время, а потом ты мне обо всем расскажешь. Подробно. Идет?

— И ты мне все рассказываешь! — Ощетинилась. — Почему не защитил родителей, братьев?

На мой выпад Оливер никак не отреагировал. Даже не моргнул.

— Сначала еда. Разговоры подождут.

Оливер исчез, чтобы через десять минут появиться вновь с подносом в руках. Бутерброды с вяленым мясом, фрукты и запах ароматного кофе манили своим аппетитным видом.

— Приятного аппетита. — Оливер поставил поднос на рабочий стол отца и отодвинул для меня стул.

Еда была съедена, кофе выпито. Прадед сидел на диване и с улыбкой доброго дядюшки смотрел, как я борюсь со сном. Кажется до появления Оливера, я держалась на чистом упрямстве и адреналине, что играл в крови.

— Наелась?

Сформировала шарик из чистой магии и запустила в Оливера. Его тело окружил золотой ореол. Глаза засветились неестественным болотным цветом. Теперь прадед улыбался совсем другой улыбкой — блаженной, а шальной взгляд забегал по кабинету.

— Спасибо. Я и не подозревал, что настолько изголодал.

— Обращайся. — Весело отозвалась, но сразу же взяла себя в руки и стерла улыбку с лица. — Ты хоть что-то знаешь, что произошло в тот день?