Первый Волк Атиозеса - Марина Якунина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Попал. Импульс вырвал души из всех четырех бандитов, окруживших Герду. Они даже не успели ничего заметить. Их тусклые жухлые искры душ подхватили жнецы смерти, задержавшиеся на несколько мгновений из-за внезапности кончины тел. Уже потом, когда отошел от шока, Сет метался в беспомощной злости, представляя все известные ему казни для этих подонков. Если б смог, сам бы за яйца всех четверых приволок бы и отдал Жрецу. Да еще бы и помог. Или отогнал бы жнецов, заставляя забыть о долге, оставив призраков навечно привязанными к старому дубу, снабдив напоследок отголосками ощущений от зачарованного венца.
Но сейчас он об этом не думал. Рядом с дубом все еще вились двое жнецов в ожидании пассажиров, для препровождения душ в Долину Теней. В скольких мирах успел побывать Сет — не пересчитать. Демиурги создавали разнообразные юниверсумы как по законам магии, так и по живой природе. Объединяло миры лишь одно — жнецы. Будто бы там, где заканчивалась жизнь, пропадал и интерес демиурга к своим творениям. Известно было лишь то, что из Долины Теней никто не возвращался. Кроме Отца Сета. Да и тот вернулся уже не человеком, а иным существом, упоминания о котором не было ни в одном из древних свитков Вириди Хорта.
Жнецы же явно поджидали Герду и малыша. Сет потянулся к их телам импульсом, нарочно закрепляя связи души и тела, не давая им вырваться. Подобным образом он когда-то оттягивал неизбежное, когда при смерти оказался Джастин. Но тогда все закончилось плачевно — тело не могло справиться с повреждениями и Сет решился превратить своего брата, когда тот был еще эльфом, в вампира. С отцовскими обращенными у Джастина оказалось всего одно значительно отличие после трансформации — Сет отдавил в теле кусочек души.
Теперь же он, не зная, как выйти из ситуации, начал поддерживать мать и дитя, по из-за его беспечности оставшихся без защиты. Чувство вины поглотило все остальные ощущения, когда он скинул с Герды труп бандита и увидел ее израненное тело. Мольба о прощении сама срывалась с его губ, хоть он и не считал, что имеет на это право. Сам себя он никогда не просит. Улыбка Герды подарила робкую надежду на благополучный исход, но когда начались схватки и хлынули воды, поддерживающий импульс пришлось усилить.
Герда затравленно посмотрела на Сета, понимая, что сейчас ей предстоит стать матерью. Даже несмотря на происходивший кошмар почувствовала жалость к этому нелюдимому парню. Было похоже, что роль повивальной бабки все-таки придется ему брать на себя. Такое совпадение ее даже развеселило. Она понимала, что шансы у ребенка не велики, поскольку срок еще не подошел. Но все-таки она носила его под сердцем достаточно долго, чтобы шансы, хоть и призрачные, все-таки были. А раз так, она запретила себе думать о плохом.
— Все хорошо! Просто я сейчас рожу. Тебе придется мне немного помочь, — сдерживая смех и стоны сообщила Герда Сету, начавшему активно крутить головой в отрицании и прятать в ладонях лицо.
— Да ладно тебе! Будет что внукам рассказать, если не постыдишься! — попыталась подбодрить его Герда, чувствуя раздражение, по своему растолковав этот жест.
Сет пытался справиться с подступившим к горлу комком. Он видел, что эта женщина собирается бороться до конца. Но он уже знал то, о чем Герда не догадывалась. Сет, имеющий связь с водой уже обследовал их двоих энергетическим потоком, мысленно увидев составляющие организмы жидкости. Тела не справлялись. Организм женщины собрался изгнать плод. Об одном только ее тело не знало, решившись на подобный шаг. Дитя не успело перевернуться должным образом и ждало своего рождения находясь поперек живота.
Когда Сет прохрипел всего одно слово: «поперек», что-то в Герде рухнуло и перевернулось. Она знала, что в подобных случаях женщине предстояло умереть в родильной горячке под молитвы священника, стоящего рядом со примерно скорбным и благочестивым лицом.
Но перед ней стоял не священник, а перепуганный, почти так же как, и она сама, паренек, уже не казавшийся ей нелюдью. Не могла бы нелюдь настолько искренне сопереживать. Да и людям не всем дано. И руки постулатами веры у него явно были не связаны.
— Вытащи его из меня! — твердо произнесла Герда, поймав взгляд Сета.
Реальность размывалась. Сет находился почти в полусне, отказываясь принимать участие в происходящем. Он уже привык к тому, что его руки были в крови. Приказы отца были неоспоримы, и обойти их удавалось редко. Сам он никогда не присоединялся к бессмысленной жестокости, но и отказаться от участия в кровопролитных стычках не мог. Но когда вот таким образом перед ним, из-за него вот-вот оборвется жизнь двоих невинных душ — было выше его сил. У эльфов к детям вообще отношение очень трепетное. Каждый малыш священен. Даже после перехода на сторону тьмы отцу не удалось вытравить из него это убеждение.
Он желал помочь всеми фибрами своей искалеченной, искореженной души, но не мог пока найти выхода кроме как поддерживать в них двоих жизнь. А учитывая обстоятельства чувствовал себя некромантом на службе у палача — когда жертвам нарочно не давали умирать как можно дольше. Реплика Герды словно сняла пелену с его глаз. Он, все еще не до конца взяв себя в руки, сунулся в карман за пузырьком с порошком забвения, который использовал на Олафе в его первое полнолуние.
— Сонного порошка не осталось, — растеряно пробормотал Сет.
— Так режь! — выкрикнула Герда, начиная злиться. Ее вновь скрючило от боли. Схватки нарастали настолько стремительно, что она не успевала приспособиться и начала сдавленно стонать, стискивая зубы. Запустила бы в него чем-нибудь тяжелым, окажись подходящий для этого предмет под рукой, но боялась лишний раз пошевелиться. Если парень не решится помочь — не выживет ни она, ни малыш. Паника нарастала, путая мысли. Герда, борясь с болью и ужасом совершенно не могла представить, чем еще можно подтолкнуть Сета к действию, да и говорить в момент схватки было совершенно невозможною. Оставалось только
