Первый Волк Атиозеса - Марина Якунина

Под первый удар топора Олаф поднырнул, боднув атакующего и опрокинув его на спину. Старался как можно сильнее сжимать челюсти, помятуя слова братьев про заразную слюну. От второго топора полностью увернуться не удалось — лезвие сильно повредило ногу. Волк взвыл от боли, чувствуя, что человеческое сознание собирается его оставить, уступив место раненому зверю.

Люди, увидев кровь чудовища приободрились. Третий атакующий тоже промахнулся. Олаф ухватился за древко топора и руку нападавшего, в одно движение выдергивая оружие. На его спину собирался опуститься топор от четвертого лесника, но мелькнула тень, и некое существо вцепилось с рычанием в руку человека, уводя топор в сторону. Олаф с радостью узнал Флаума, и тут же чуть было не умер от ужаса, потому что пятый, Ганс, сменил цель и решил перерубить сначала псу хребет. Но несмотря на то, что лезвие опустилось точнехонько посередь позвоночника, оставило псу лишь синяк — соскользнуло по шерсти, как с гуся стекает вода. Флаум взвизгнул, перекатился по земле, но вскочил на лапы и вцепился в руку не успевшего отскочить Ганса. Спустя какие-то секунды борьбы человек выронил оружие.

Первые поваленные на землю мужики уже повскакивали на ноги и собирались вновь иди в атаку. Алан откровенно говоря был в полнейшей растерянности. Он жил в мирное время — стычки с соседями почти не случались. Фейри в окрестностях тоже были, можно сказать, мирными — а тут такая заварушка. Воином он не был. Смерти этому Волку он не желал, хоть и был сильно напуган. Пока он мешкался, не заметил, как позади него с кроны дерева спустилась еще одна тень. Некто резко дернул его за волосы, открывая шею, к которой сразу же был приставлен острый клинок, грозящий ее перерезать.

— Прекратить! — все участники боя замерли от голоса Джастина.

— Во. Въе…, — начал было говорить Олаф, забывший на миг о том, что у него пасть. Сообразив, осекся и даже смутился. Жар боя отступал. Раненая нога взорвалась болью от неловкого движения. Олаф присел, понимая, что стоять он больше не в силах. Кровь продолжала хлестать из раны.

— Размялись и хватит. Топоры медленно на землю. Флаум, собрать! Ты, щенок, развяжи Волка, — жестким холодным тоном раздавал приказы Джастин.

Флаум как ни в чем ни бывало отпустил руку Ганса, схватил его топор и оттащил поодаль. Затем принялся утаскивать остальное оружие от повиновавшихся мужиков. Ганс, удивляясь, что такой зверь не то что не откусил ему ничего — даже кожу не прокусил, будто бы специально держал осторожно, начал трясущимися руками развязывать Олафу руки, нервно поглядывая на Джастина, угрожающего кинжалом Алану.

— Хреново дело, — с недовольным рычанием произнес Джастин, осматривая издалека состояние Олафа. — Сейчас будет очень сложно, но необходимо. Тебе надо успокоить кровь и обратиться обратно в человека.

Олаф вопросительно посмотрел на Джастина, с силой надавливая на рану в надежде остановить кровь. Голова кружилась все сильнее. Нарастала паника, а вместе с ней зверь старался прогнать человека из сознания.

— Вот хоть о котятах сейчас думай, — огрызнулся Джастин. Привести Олафа в чувства было необходимо. Волк в панике может впасть в состояние берсерка и потерять разум как в первое полнолуние, а он надеялся до людей все-таки достучаться. — Думай о Герде с малышом. Тебе надо, во-первых, перестать бояться, во-вторых, искренне захотеть обернуться обратно человеком. Прям представь, как у тебя все на место в теле встает и морда обратно втягивается. О ране забудь. Убеди себя в том, что ты все еще человек.

Пока Олаф боролся с собой, обратился к Алану.

— Теперь ты. Я сейчас кинжал от горла уберу. Глупостей не делай только. Поговорим, — Алан собрав все силы осторожно кивнул, стараясь не порезаться. Дар речи пока отказывался возвращаться.

Джастин медленно отпустил его волосы и убрал оружие, как и обещал. Осторожно отошел в сторону ближе к начавшему превращаться Олафу, чтобы встретиться с Аланом взглядом. Тот не спускал с чужака глаз. Шрамы, мертвенная бледность и заостренные ногти наводили на мысли, что этот чужак тоже окажется нелюдью. Только вот тело Олафа все пылало здоровьем, а этот человек ему казался в лучшем случаем смертельно больным.

Как только Олаф принял обратно человеческий облик, на него навалилась всепоглощающая усталость. Казалось, что он может вырубиться на месте — настолько сильно кружилась голова. От потери сознания спас подскочивший Флаум, лизнувший его в лицо. Это немного взбодрило. Рана нещадно чесалась. Олаф, вновь переведший на нее взгляд с удивлением обнаружил, что она перестала кровоточить и на глазах затягивается.

Джастин уже слышал приближающийся топот ног вызванной подмоги. Действовать нужно было быстро. Но и просто так уйти, не попытавшись убедить людей в опасности он не мог.

— Олаф не врал, — вкладывая в голос как можно больше стали произнес Джастин. Видя, что взгляды устремлены на него, стал натягивать маску мертвеца. — Скоро от города останется лишь погребальный курган, — голос стал звенеть тяжелой нотой, отдаваясь неестественным эхом в затылках людей. Некоторые из присутствующих невольно потянули руку к голове. Джастин, на дух не выносивший подобные трюки, в этот раз был рад возможности посеять страх. Может быть, удастся достучаться:

— Кто получит укус — станет волком и потеряет человеческий разум. Остальных могут сожрать живьем, — Джастин широко зловеще улыбнулся, сверкнув заостренными клыками, затем снизил голос до предсмертного хрипа, серея лицом, давая венам четче проступить на обозрение людей. Он медленно поднял руку к лицу, впился ногтями в свою и так уже испещренную шрамами щеку и медленно провел вниз, разрывая ткани. — А то и еще что похуже. Люди, не в силах пошевелиться, нутром чувствуя, что хищник наверняка погонится за добычей, стоит ей только дернутся. Наблюдали, как медленно, неестественно для человека стекает на одежду чужака темная кровь, а рана уже затягивается, возвращая шрамы на первоначальные места.

Джастин нарочно не мигал и не дышал все это время. Воздуха в легких еле хватило, чтобы закончить предыдущую фразу, и он все-таки сделал вдох. Эффект это немного сглаживало, но он почти видел, как у людей на головах шевелятся волосы. Решив, что этого достаточно, все-таки он пугать, в отличие от Отца и Сета не любил и не умел, подвел черту, стараясь вложить в голос как можно больше убедительности и давления.

— У вас четыре дня. Соберите семьи и скройтесь. В болото или горы — местность мы знаем плохо и нас не много. Лес для укрытия не подойдет, — Джастин замялся,