Кровь ниори - Людмила Минич

Многие путники как раз в Кобе на ночлег и останавливались, а ведь постоялый двор-то всего один, хоть и большой, просторный. Вот и придумал Орт, еще когда Леки подростком ходил, старый сарай во флигель перестроить и пускать туда путников на ночлег. А Ювит в четырех крошечных комнатушках убиралась и стряпала для приезжих. Разумеется, за отдельную плату. Флигелек часто пустовал, но сейчас, когда народ в Эгрос валом валил, и все какой-то странный, чужеземный, отбою не было от путников, что согласны были за одну-две мелких серебряных монетки переночевать у Орта. Каждый день его ждал хороший улов. Но сегодня удача, видать, была не на его стороне. Уже совсем стемнело, пасмурный весенний день сменился к вечеру холодным дождем, и ветер, как испуганный олду, завывал" за окном, но в двери к ним так никто и не постучался.

– Проклятье, – проворчал Орт, заканчивая обильный ужин. – Непогода… – Он коротко ругнулся. – Все, завидя свет в первом же окне, норовят сразу туда на ночлег пристроиться. И за ценой, надо думать, не стоят! Видать, до нас уж никто и не дотащится.

– Верно, прав ты, отец, – кивнул Орт-младший. – Давай, что ли, тогда на боковую, а то ж тебе с Кессом завтра рано поутру в Тигрит снаряжаться. И мы тоже… наработались.

– Ладно… – только и успел проворчать отец, как раздался настойчивый стук в дверь.

Орт неспешно поднялся, махнул рукой сыновьям, и те встали у него за спиной, все, кроме Кийта. Только тогда хозяин проговорил громко и внушительно в закрытую дверь:

– Кто это в такое время пожаловал?

– Нам нужна ферма Орта, – глухо, но отчетливо прозвучало за дверью.

– Я Орт!. Чего надо?

Тот же голос ответил снова:

– Мы путники. Просим у вас ночлега. На постоялом дворе уже атаю не пробежать. Много народу. Хозяин по имени Пон Крик сказал, что вы пускаете путников переночевать за плату.

– Сколько вас? – прокричал Орт через тяжелую локовую дверь.

– Четверо, – коротко ответили из-за двери.

– Ну, для четверых-то мы место найдем, – довольно пробубнил Орт, потянув засов.

Однако сыновьям подал знак не расходиться, мало ли как может дело-то обернуться. Ведь и разбойные лиходеи могут запросто имя Пона Крика выведать.

Приотворив дверь, он выглянул на двор, потом распахнул ее шире, убедившись, видно, что не разбойники, а обычные путники просились на постой. Леки, занятый своими еще утренними мыслями, только разок взглянул на просителей. Тот, что переговаривался с Ортом, ближе всех стоял, на крыльце. Закутан в тяжелый добротный плащ; но, несмотря на дождь, капюшон откинут, верно, для того, чтобы вызвать больше доверия у хозяев, хотя темные длинные волосы намокли и облепили лицо, почти полностью закрыв его. В левой руке он сжимал повод, у самого крыльца уныло мок его конь, поодаль маячили еще три темные фигуры, закутанные в плащи покороче, за ними виднелась конная повозка. Один из тех троих еле держался на ногах, похоже, силы его были на исходе. Орт явно выжидал, прикидывая, сколько запросить за ночлег в такую непогоду.

– А Пон Крик сказал, что я немало беру за?.. – Но незнакомец, что стоял ближе всех, перебил:

– Так сколько?

– Три бара. – Орт ухмыльнулся про себя, запросив почти вдвое против обычного.

– Мне подходит, – сказал незнакомец, даже не попытавшись поторговаться, и сделал движение к дверям. Однако люди за его спиной начали перешептываться.

– А твоим друзьям, сдается мне, не очень-то по нутру? – спросил Орт, заступая дверной проем.

– Они мне не друзья, – спокойно ответил незнакомец в плаще. – И мне нет до них дела. Мой конь сегодня очень утомился, ему нужен отборный аскин. Я заплачу.

Орт не двинулся с места.

– Так что, хозяин? Пускаешь или нет? Или оттуда не видно, что идет дождь? – сказал приезжий без всякого раздражения в голосе, и Орт отступил, пропуская его.

Остальное Леки помнил смутно. Ночной сон все еще мучил его, и он почти не следил, как отец сговаривался с тремя остальными постояльцами, понял лишь, что это три торговца и что движутся они в Тигрит с товаром. Они долго и отчаянно торговались с Ортом, ведь цену-то он и правда запросил огромную, три серебряных бара, в три раза больше, чем пришлось бы выложить из кармана на постоялом дворе. Но старый пройдоха правильно рассчитал – никто из них даже не помыслил вернуться назад в такую погоду. Леки показалось, что один из торговцев уже серьезно болен. Потом Орт долго договаривался со всеми четырьмя по поводу лошадей. Наконец он позвал Ювит, и та, набросив плащ, побежала показывать комнаты постояльцам. Потом они сами распрягли коней и потащили свои сумки во флигель.

Суматоха, принесенная приезжими, улеглась. Вернулся Кесс из конюшни, доложился отцу, сколько аскина засыпал. Домочадцы потянулись наверх, ко сну. В нижнем этаже воцарилась тишина. Леки вздохнул и устало присел на скамью, последней ночи ему и так с лихвой на несколько дней хватило. Орт, повторно пересчитывая деньги на ходу, не заметил его, наткнулся, выругался и сел на другую лавку.

Ювит принялась разогревать остатки ужина для приезжих. Орт перекинулся с ней несколькими словами и тоже поднялся наверх, а Леки все сидел и смотрел на огонь в печи.

– Леки, что-то не то с тобой творится, – проговорила Ювит с тревогой. – Целый день будто не по этой земле ходишь.

Она подошла к нему вплотную, пытливо вгляделась в лицо. Положила свою теплую маленькую руку на затылок, провела легонько по волосам. В детстве она часто так делала, теперь – почти никогда. Не потому что Леки огрызался, как Орт-младший или Кесс, просто… они уже не дети давно. Леки встал.

– Кажется тебе, тетя Ювит. Я просто устал, – ответил он. – Да и ты тоже, я погляжу. Давай-ка, я сам постояльцам отнесу. Ты и так уже вымокла, пока во флигель бегала.

– Спасибо, сынок, – обрадованно заторопилась женщина. – Погоди-ка чуточку, я быстренько еду соберу.

И она проворно принялась за дело.

– Вот, – показала она, – этот большой поднос – в большую комнату, там трое торговцев, вместе они должны шесть эйсэ, полбара то есть. А этот маленький – в ту, что рядом, справа. Там этот черный, что на коне прискакал, с него два эйсэ. Да, – спохватилась она, – он же дорогу выспрашивал через лес! Я и забыла совсем! Сама-то плохо знаю, сказала – сыновей спрошу. А так даже лучше, ты еду принесешь, ты и разъяснишь. Не забудешь?

– Не забуду, тетя Ювит.

Леки набросил плащ, подхватил оба подноса и вышел в дождь. «Хорошо, что Ювит накрыла все», – подумалось ему. Он торопливо пересек двор, шагнул во флигель и постучал в дверь «большой» комнаты. Для троих это помещение было меньше каморки. И всего две кровати. Подобие очага в углу вяло пожирало маленькие полешки. Больше чадило, чем грело, – давно пора бы переложить, все руки не доходили. Зато со всех троих они платили шесть баров, а не девять. Получив с них деньги за ужин, Леки постучался в смежную комнатку, еще меньше первой, и, услыхав нечто похожее на разрешение, отворил дверь. Незнакомец, стоявший на дожде с откинутым капюшоном, видно, основательно вымок. Полураздетый, он старательно развешивал одежду, где только можно.