Небо помнить будет (СИ) - Елена Грановская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Констан, позволив Лексену некоторое время изучить его, дал юноше возможность отвечать за новые события. Бруно пыхтел и неистово впитывал уступчивые губы Дюмеля, словно жаждущий, пивший воду в пустыне, кажущуюся сладким природным нектаром. Он вцепился в голые плечи Констана и переместил свои поцелуи ниже. Пока Бруно ласкал его грудь, Дюмель расстегнул ему брюки и потянул вниз. Лексен молниеносно освободил себя от белья и отбросил в сторону. Из кармана брюк на пол вылетели коробок спичек и три сигареты. Следом за брюками туда же полетела и рубашка юноши.
Тело Констана, волнующее юношеские мысли, освобождено от одежды. Сердце Бруно, и до того разогнавшееся до скорости паровоза, забилось с увеличенной радостью. Наконец-то. Теперь Дюмель доступен ему весь. Разгоряченные тела молодых людей вспыхнули, чувства стонали, требуя высвободиться. Дюмель послушно снял рубашку и обнял Лексена, опускаясь на матрас в его объятиях. Раскрасневшийся от удовольствия Бруно сладостно выдыхал, счастливо глядя на Дюмеля.
Дюмель, разомкнув руки, поцеловал его в шею, скользнул вниз и провел губами по юной широкой груди, горячей и взволнованной, с редкими островками волос. Внешне Бруно уже превращался в мужчину. Дюмель осторожно взглянул на него. Лексен, часто дыша, приоткрыл рот и подрагивал от возбуждения, взгляд его лишился осознанности: он находился под властью скорого восторга. Констан склонился над ним вновь и поцеловал в сердце — жилу жизни. Далее вниз, по светлой и чистой коже, ниже уже похолодевшей от нетерпения и томительного ожидания, до пупка — средоточия жизни. Лексен издал короткий стон, похожий на всхлип, запрокинул голову и схватил Дюмеля за руки, сжав их. Констан остановился на мгновения, приникнув губами к его животу, закрыв глаза. Живот Лексена в волнении поднимался и опускался. Вскоре Дюмель почувствовал, как хватка Бруно ослабла.
Наконец Дюмель достиг ли́нги, согласно древнеиндийскому течению символа производящей силы. Он не мог больше ждать, как и Лексен. Спустя мгновение его губы коснулись начала всего, встретившись с напряженным ожиданием, готовым излиться в чувственном, ранее не ведомом телесном восторге, который испытываешь, связуя себя с любимым человеком. Глаза Бруно распахнулись от вала ощущений, уносивших его в далекую высь. Всё его тело натянулось. Он испытывал высшее наслаждение, вцепившись в матрас, захлебываясь насильно упрятанными в груди стонами, которые стремились вырваться, и задыхался в чарующей, пламенной неге.
Дюмель ласкал дающего жизнь, не знавшего истинной, любящей близости, которую он теперь дарил с неописуемой нежностью. Бруно, едва отойдя от первой сладострастной волны, поглаживал волосы Констана, раскинувшись на кровати, полностью вручив себя Дюмелю.
Выглянувшая из ночных облаков большая яркая луна осветила лучом молодые тела, обнажив перед небом их связь. Казалось, они очутились в луче театрального прожектора, а зрители — звезды — смеются над ними, вышучивая их желания, и осуждают их, предавших своих родных. Едва свет скроется за очередным облаком-занавесом, ехидно оскалившаяся луна преподнесет услужливым звездам свой луч — кинопленку, запечатлевшую их физическое и духовное единение, а звезды, маленькие паршивцы, перекидывая запись из рук в руки, донесут ее до родных. Луч скользнет в комнаты благовоспитанных родителей, устремится к их голове, внедрится в их сны и покажет скрываемую обоими тайну…
«Какие странные фантазии рождаются в голове… Такого быть не может: небесные светила — неживые, им неведомы чувства», — размышлял Дюмель. Его мысли скакали вперед, а увлажненные губы замедлялись. Лежавший в ногах Бруно Констан молча посмотрел на юношу. Тот полными благодарности и блаженства глазами, в которых играли звезды и горел огонь, тоже смотрел на него, а потом повернулся к окну. Он еще взволнованно дышал и перебирал пальцами по сдвинувшейся влажной простыне. Констан, не желая спугнуть его впечатления, медленно и осторожно подтянулся к изголовью кровати и прилег рядом с Лексеном. Юноша не шевельнулся. Дюмель приблизился к лицу Бруно и поцеловал его в висок, выдохнув в волосы и закрыв глаза. Когда Констан отклонился, Бруно развернулся к нему. Он стал похож на маленького мальчишку: румяное, пышущее жизнью лицо с горящими глазами и вздернутыми бровями с легкой играющей улыбкой принадлежало не молодому мужчине, но ученику младшего класса, словно только что постигнувшему все научные тайны и загадки, найдя на них ответы.
Лексен протянул руку и, изучая лицо Констана, провел кончиками пальцев по его подбородку, оставил поцелуй на губах. Дюмель тронул шею Бруно и приник к нему. Лексен закрыл глаза. Он обвил плечи Констана и пробежал ладонями по его спине и бедрам. Дюмель улыбнулся, не прерывая поцелуев, взял в свою ладонь ласкающую руку Лексена и, пока тот не успел ничего понять, положил ее между своих ног. В тот же момент Бруно взволнованно вздохнул. Да, он этого хотел с самого начала, и даже больше, но понимал, что не испробовав азы, дальше не получит ответа на свои запросы. Он сомкнул пальцы, ослаблял и напрягал ладонь, двигая ею, словно орудовал своим телом. Дюмелю нравилось. Он чувствовал, что обязательно ощутит искрометный момент, которого удостоился Бруно минутами ранее. Наконец пульс слетел с ритма, тело и душу охватила эйфория, а из груди чуть не вырвался стон, который он погасил, уткнувшись Лексену в плечо.
Душа и тело христианина принадлежат Богу. Но сегодня душа и тело Дюмеля принадлежали Бруно.
Лексен отнял ладонь и, упираясь руками в матрас у головы Дюмеля, лег на него. Тот, глядя Бруно в глаза и положив ладони ему на бедра, прошептал:
— Делай, что хочешь. Сегодня я не твой учитель и наставник.
Лексен воодушевился и задвигался на Констане, возбуждаясь от волнующего и энергичного соприкосновения их мужских начал. Дюмель вздыхал, глядя на Бруно, такого взрослого и словно бы опытного Бруно — как радостно осознавать, что у юноши всё происходит сегодня в первый, настоящий, раз.
Насладившись сладострастными минутами, Бруно, разделив с Констаном триумф молодого мужчины, тяжело дыша, словно только что пробежал марафон, рухнул на кровать и раскинул руки. Констан развернулся на бок, взял одну ладонь Лексена в свою и поцеловал, вдыхая запах кожи, пота и семени. Подтянул к Бруно ноги, обхватил его сзади за бедра, чуть развернув в сторону, и придвинулся ближе, склонившись над юношей