Я тебя породил… - Анастасия Валеева

Не прошло и пятнадцати минут, как прямо перед окнами ее дома притормозила желтая «Волга» с шашечкой на крыше. Милославская, услышав звук мотора, быстрым шагом приблизилась к окну – все минуты до того она ждала своего злосчастного клиента. Из двери машины в буквальном смысле вывалился Незнамов и пошел в направлении калитки. Его мотало из стороны в сторону, но ступал он довольно твердо, из чего Яна заключила, что Дмитрий Германович все еще движим своей сумасшедшей идеей.

Джемма, поначалу на удивление спокойно воспринявшая появление гостей, стала рваться к двери: она терпеть не могла пьяных и загодя почувствовала приближение такового. Впрочем, вскоре ощутила его и сама гадалка – несло от Дмитрия Германовича, поднимающегося по ступенькам крыльца, изрядно. Ни на минуту Милославская не усомнилась в том, что Незнамов употреблял только качественные дорогостоящие напитки, однако ей нестерпимо захотелось спросить: «Вы нахлебались какой-то сивухи?»

Она открыла дверь – Незнамов стоял перед ней покачивающийся и довольный. Оставалось спросить – чем. Яна освободила проход и молчаливым жестом пригласила гостя войти. Он, не разуваясь, так же, как и она совсем недавно, прошлепал в глубь дома и развалился посреди дивана, как хозяин.

Гадалка в вопрошающей позе застыла перед ним. Дмитрий Германович молчал.

– Объяснитесь же наконец! – обратилась Милославская к нему, не выдержав.

– Хорошо, – ответил ей клиент довольно трезвым тоном. – Я был убит горем, – Незнамов снова замолчал.

Когда это продлилось более минуты, гадалка со спокойствием, которое ей давалось с большим трудом, произнесла:

– Я догадываюсь. Что дальше?

– Я находился в самом безысходном положении! – размахивая руками, продолжил Дмитрий Германович. – И вдруг, совершенно неожиданно меня осенило! Почему эта мысль не пришла ко мне раньше?! – Незнамов снова замолчал, но скоро опять продолжил: – Образ моей девочки, лежащей там… не выходил из моей головы… И вдруг… вдруг воображение мое остановило мою мысль на одном моменте… Пупок! Как я сразу не обратил на него внимания?! А ведь скольких нервов стоила мне эта ее выходка! А ведь она сделала это мне назло! Какая умница, а? – клиент горделиво посмотрел на гадалку.

– О, да, несомненно, – с плохо скрываемой иронией произнесла она, мало ориентируясь в сути дела.

– Она купила себя одну вещицу, которую я категорически запретил ей на себя напяливать. И что вы думаете? На следующий день она не только ее надела, но еще и вонзила кольцо в пупок, не позабыв похвалиться этим передо мной! Естественно, я был вне себя, и мы неделю не разговаривали.

Милославская молчаливо смотрела на своего клиента. Очевидно, он ожидал от нее совершенно другой реакции, поэтому с особой выразительностью, казалось, становясь все трезвей, протянул:

– У той несчастной этого не было!

– Вы уверены?… – тихо протянула Милославская, для которой ситуация начинала довольно четко проясняться.

– Хм, уверен? – иронично произнес Незнамов.

– Может, вы кольца не заметили?

– Да вы что? Галюся с детства дешевки не признавала! Она вставила такую вещь, которую, увидев однажды, вряд ли забудешь!

– А если на эту вещь кто-то позарился? – осторожно предположила Яна.

– Это кольцо не могло не оставить следа, – Дмитрий Германович развел руками. – У той все было, как говорится, в целости!

– М-да… – задумчиво протянула Милославская.

Незнамов вдруг распахнул пакет, с которым он вошел и который бросил на пол возле себя, и извлек из него недопитую бутылку виски. Он звучно поставил ее напротив гадалки на столик и сказал:

– Разливайте.

Милославская отодвинула посудину и ответила:

– Я думаю, мы обойдемся без этого.

Дмитрий Германович вновь подвинул бутылку и повторил:

– Разливайте!

– Уверяю вас, вам достаточно! – Яна настойчиво передвинула бутылку.

– Разливайте! – не уступал Незнамов, опять переместив виски и теперь уже не отнимая от него руки.

– Но в нашем разговоре не поставлена точка! – возмущенно воскликнула Милославская. – Что дальше? Как быть? Какие у вас планы?

– Я не хочу об этом говорить! – прервал ее клиент. – Главное, что самое страшное оказалось неправдой! Сейчас я хочу одного – отпраздновать это с вами! Все слова, брошенные не так давно в ваш адрес, беру обратно.

– Лучше поздно, чем никогда, – ответила гадалка, пожав плечами.

Незнамов, безусловно, был по-прежнему пьян, но речь его была абсолютно вразумительной, и, судя по всему, он отдавал себе полный отчет в своих словах.

– Мир? – спросил Дмитрий Германович, протягивая ей руку.

Милославская немного подумала, а потом, пожав руку клиента, неуверенно ответила:

– Мир.

Она еще не знала, как вести себя, и не была уверена в том, что все на самом деле складывается более благополучно, чем совсем недавно ей показалось.

– Разливай, – обратился к ней Незнамов.

Яна вздохнула и молча отправилась за рюмками.

ГЛАВА 9

Открыв глаза, Милославская попыталась прийти в себя. Она приподняла голову от подушки и огляделась. «Дома,» – с облегчением подумала она, потом вдруг припомнила вчерашний вечер и с одновременным чувством радости и отвращения сморщилась и отрешенно упала на кровать.

Да, немалого количества нервных клеток стоил ей вечерний визит Незнамова. Он и так не вызывал у гадалки особой симпатии, а в пьяном виде оказался и вовсе совершенно отвратительным. Он говорил громче обычного, в конце каждого высказывания зачем-то похлопывая Яну по плечу. Сначала она была к этому снисходительна и призывала саму себя проявить терпение, но вскоре выходка Дмитрия Германовича стала невыносимой, и она мягко попросила клиента избавиться от неприятного ей жеста. Он принялся горячо извиняться, пару фраз произнес, не дотрагиваясь до Милославской, а потом опять вошел в раж и забылся. Гадалка поняла, что делать ему новое замечание – дохлый номер, и продолжала выслушивать его, недовольно сцепив зубы.

Слюни летели изо рта Незнамова, и Яне, кроме всего прочего, приходилось еще и уклоняться, дабы не быть оплеванной. Несмотря на это, изрядная капля порой оседала у нее на носу, и она едва-едва не плакала.

Дмитрий Германович в своем азарте ненависти к врагам ничего этого, казалось, не замечал или не хотел замечать и даже не извинился не разу. Он иногда хохотал, как сумасшедший, и круглый живот его сотрясался, распирая еле сходившуюся на пупке рубашку.

Единственным утешением было то, что подливал он нечасто и не проявлял особой бдительности, следя за тем, насколько добросовестно Милославская опустошает свою рюмку. Первую гадалка, с трудом подавляя чувство отвращения, осушила до дна, надеясь, что чем быстрее «зеленый змий» закончится, тем быстрее Незнамов оставит ее, к тому же ему при ее «добросовестности» должно было меньше достаться.

Довольный поведением гадалки, Незнамов еще более усердно похлопал ее по плечу. Яна, в отличие от него, уже через пять минут, почувствовала дурноту и «принимать на душу» ей больше не хотелось. Вторую порцию она, воспользовавшись тем, что клиент особо тщательно зажмурился, закусив долькой лимона, вылила ему, от третьей настойчиво отказалась и дальше тоже откровенно халтурила.

Несмотря на все это, голова у нее теперь болела так, словно в своем усердии она обошла двух таких, как вчерашний Незнамов, которого она выпроводила далеко за полночь. Таксист, увидев клиента, запросил втридорога. Дмитрий Германович к тому моменту мало ориентировался в ценах, а Яна спорить не стала, готовая согласиться и на большую плату за избавление от такого гостя.

Единственное, что ее успокаивало – и для радости тоже имелся повод, так как ужасная весть о смерти Галюси оказалась неправдой. Только как у той несчастной оказался документ незнамовской дочери? Это было большой загадкой.

Делом теперь, вероятнее всего, должна была заняться милиция. Сам Дмитрий Германович, хотя и в пьяном бреду, вполне трезво расценил случившееся как новую угрозу от конкурентов. Его неуступчивость они, по его словам, намеревались нейтрализовать угрозой потери самого дорого, что у него было.

Милославская считала, что такой факт вполне имел место быть, поэтому, когда Дмитрий Германович заявил об этом, одобрительно закивала головой.

Встряхнувшись, она подальше отогнала от себя мысли о вчерашних неприятных впечатлениях и попыталась предположить, а что же дальше попытается предпринять ее клиент. К этому времени он вряд ли еще мог оклематься, поэтому Яна не стала беспокоить его звонком, предпочтя подождать еще несколько часов.

Она, чувствуя боль во всем теле, лениво поднялась с постели и потянулась. Гадалке захотелось наполнить дом светом, и она резким движением раздвинула занавески. Солнечные лучи с радостью разлились по комнате, отразившись в зеркале, красивой вазе, стоящей на полке, хрустальной пепельнице и даже перламутровых капельках на обоях. В комнате сразу стало светло, а на душе как-то радостнее. Яна выглянула в окно: на тоненькой ветке дерева в ряд сидели несколько воробьев и шумно переговаривались о чем-то. «Жизнь продолжается,» – подумала Милославская и медленно, шаркая тапочками, побрела на кухню.