И приходит ночь - Эллисон Сафт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Уна! – Она бросилась вперед и заключила ее в объятия. Уна ожидаемо напряглась, но прямо сейчас Рен это не волновало. Она не хотела слышать никаких протестов. – Ты дома. Ты жива.
– Естественно. – Уна высвободилась из объятий Рен. – Я же сказала, что вернусь домой.
– Да, но…
– Прошла всего неделя.
– Я тосковала от разлуки.
– Безусловно.
Рен прикусила губу. Было почти ошеломляюще снова быть с ней. Она хотела вытянуть из нее все подробности миссии. Она хотела сказать, что больше не оставит ее одну. Но она не могла опоздать.
– У меня встреча с королевой. Прогуляешься со мной?
– Веди.
Уна поравнялась с ней, и их разговор перешел в неловкое молчание. Майор всегда обладала целеустремленностью паровоза, но сегодня она владела ею как оружием. Что-то в ее приподнятом подбородке, ритмичном стуке ботинок по улице разделило толпу надвое. Ничто не нарушало ее сосредоточенности или мрачно-равнодушного выражения лица. Ни рабочие, вывешивающие плакаты протеста у ворот фабрики. Ни торговцы, заводящие хрипящие безделушки и кричащие: «Чудо из Керноса, сестра!» Ни рыночные лавки, битком набитые грушами и глазированной выпечкой.
Она чего-то избегала, и Рен так или иначе узнает, чего именно. Толкнув Уну в плечо своим, она сказала:
– Итак? Расскажи мне все.
Улица, должно быть, стала вдруг значительно интереснее. Уна решительно смотрела на Башню вдалеке. Густые серые облака поглотили ее, сквозь них пробились лишь слабые намеки на замысловатые ажурные шпили, такие же кружевные, как платья королевы. Судя по всему, скоро они будут погребены под снегом.
– Он сбежал.
Сердце Рен пропустило удар. Как мальчик смог дважды сбежать от Уны?
– Ох, – единственное, что смогла сказать Рен.
– Мы шли по следу, пока он не исчез недалеко от границы с Керносом. Я ожидала, что королева придет в ярость, но этого не произошло. – Уна сжала челюсть. – Она полностью прекратила расследование.
Порыв ветра с реки пробрал Рен до костей. Она остановилась как вкопанная.
– Она бросает их?
Лицо Уны исказилось от горя.
– Да.
Если бы Рен погрузилась в воспоминания, она все еще могла бы представить Байерса рядом, с его нелепой копной светлых волос, вишнево-красным концом сигареты. Как мог кто-то такой яркий просто исчезнуть?
– Но ты не можешь.
– Я не могу позволить себе роскошь следовать зову сердца. Если ты хочешь вернуться на должность, я должна выполнять ее приказы.
Рен не могла поверить своим ушам. Исчезло семь солдат из Дану и Весрии, исчез даже Хэл Кавендиш. И каждая из сторон стремилась обвинить другую.
– Тогда прекращение перемирия лишь вопрос времени. Мы начнем из-за этого войну, да?
– Скорее всего, да. – Уна выхватила у нее газету и, скривив губы, пробежала глазами заголовок. – Мне кажется это все слишком удобным. Пропало семь солдат. Верховный магистр обвиняет Дану, королева обвиняет Весрию, и в итоге разразится война, потому что никто из них не видит дальше своего носа.
– Ты правда веришь в это? – спросила Рен. – Ты не думаешь, что это сделали они?
– Конечно нет. Я отказываюсь верить, что все так просто, – резко ответила Уна, но ее гнев был направлен в другое русло. – Мне кажется более вероятным, что у нас общий враг. Но королева определенно не прислушается к моим советам.
Рен заметила нотку обиды в голосе Уны. По факту она не имела права ничего предлагать. Кто такой офицер среднего звена для королевы? Но за эти годы Изабель прониклась симпатией к Уне. Иногда Рен поражало их сходство. Их безжалостность, их праведность, их бескомпромиссные идеалы. Во многих отношениях Изабель относилась к Уне как к дочери.
– Ты прекрасно знаешь, что она не успокоится, пока не разгромит их, – сказала Рен. – Она хочет войны.
– Если парламент уступит, значит, там сидят бесхребетные люди. – Парламент потребовал прекращения огня для благополучия страны, но возмущенное население и заявления газет о прямом акте войны затруднили бы его соблюдение. – Я ненавижу весрианцев так же сильно, как и все остальные, но мы все будем обречены в тот момент, когда заменим здравый смысл эмоциями. Здесь происходит что-то еще.
Тишина между ними гудела, как звон в ушах.
Рен не знала, во что верить. Не было другого логичного подозреваемого, кроме Весрии. Весь остальной мир отдалился от дану-весрианских войн, и их ближайшим соседом был Кернос. Мальчик со сломанной рукой владел магией – она чувствовала ее потрескивание в воздухе, когда он ударил ее, – а у керносцев, как правило, ее не было. Кроме того, как сказала Элоиза, Кернос не вмешивался в дела других. Управляемый олигархией герцогов, он был в значительной степени атеистической нацией и отказывался пачкать руки о религиозные ссоры и земельные споры. Когда дело доходило до магии, все технологии и богатства в мире не могли гарантировать вмешательство без жертв.
– Кто еще это может быть? – осторожно спросила Рен.
– Я не знаю. – Рен не смогла проигнорировать сомнение в голосе подруги. Уна не была бы собой, если бы на была непоколебимой. Прежде чем Рен смогла надавить на нее, Уна продолжила: – Но сейчас в центре моего внимания новое задание. Так как Кавендиша объявили пропавшим, королева надеется найти его живым и использовать в качестве рычага давления. Если я буду той, кто поймает его, я верну ее благосклонность.
– Надежный план действий. – У Рен пересохло в горле, но она старалась скрыть горечь в голосе. – И опасный.
– Только не начинай снова беспокоиться обо мне.
– А как мне не беспокоиться, если тебе, кажется, жить надоело? – Она схватила ее за рукав и притянула к себе. – Никто не встречался с Кавендишем лицом к лицу и остался после этого в живых.
– Мне не нужно смотреть на него, чтобы убить.
Рен раздраженно фыркнула:
– Твоя гордость не стоит твоей жизни. Ты не можешь пойти на эту миссию.
Уна отдернула руку.
– Могу и пойду.
– Уна, пожалуйста! – В голосе Рен послышалось отчаяние. – Ты знаешь, как мне было тяжело? Каждый день я открывала газету и молилась, чтобы там не было твоего имени. Я волновалась, не пропала ли ты. А теперь я должна буду беспокоиться о том, что тебя убьет Жнец.
– Рен, – жестким, властным голосом осадила она ее. – У меня нет выбора.
