Хороший тон. Разговоры запросто, записанные Ириной Кленской - Михаил Борисович Пиотровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Характер Орбели? Я часто о нём думаю… Мирный, вежливый человек, но его не случайно называли «Маленьким Сталиным»: безупречно владел искусством интриги и конфликта, никогда не боялся конфликтов с властью… и ничего не боялся. Однажды пришло строгое письмо – «сколько дворян работает у вас в Эрмитаже?».
– Видите ли, мне трудно судить. Дело в том, что по материнской линии мой род известен как царский с X века, а по отцовской – с XII. Согласитесь, мне трудно судить о русских дворянских фамилиях, они, как правило, исчисляются с XVII века.
Орбели получил приказ составить список сотрудников Эрмитажа, имеющих дворянское происхождение. Он составил и отправил: первым в этом списке стояла его фамилия.
Говорят, что в 1930-е годы существовал план: заменить статую ангела на шпиле Петропавловского собора на изображение Сталина. Иосиф Орбели ознакомился с планом и сказал: «Помилуйте, товарищи, Петропавловский шпиль отражается в Неве, и что же вы хотите – чтобы товарищ Сталин оказался вниз головой?» Ангел остался.
Орбели многих спасал, кого-то спасти не удалось… страдал. Во время войны помог Эрмитажу выжить, помог спасти шедевры, сохранил сотрудников. «Я никогда не был артиллеристом, но в Эрмитаж попало тридцать снарядов, а в мост рядом – один. Я могу с уверенностью судить о том, куда целился фашизм. В этих пределах я – артиллерист» – это выступление на Нюрнбергском процессе.
Рассказывают: когда он начинал создавать Отдел Востока – собирал и привозил в Эрмитаж восточные редкости, удивительные предметы из разных собраний, музеев. Он брал всё, что другим было не нужно или казалось ненужным: в результате собралась одна из богатейших коллекций восточного искусства в мире, более того, именно Орбели и его Отделу Востока мы обязаны тем, что удивительные сокровища Эрмитажа сохранились, остались в России. Дело в том, что в начале 1920-х годов активно и нагло действовала некая структура под названием «Антиквариат». Она специально была создана для того, чтобы отбирать наиболее ценные экспонаты из музеев и выгодно их продавать за рубеж. В Эрмитаже, например, было отобрано почти три тысячи картин для продажи и многие были проданы. Что сделал возмущённый Орбели? Он, беспартийный, в 1932 году написал личное письмо Сталину о беспределе и легкомыслии, о незаконности продаж. Письмо передал по личному каналу Енукидзе – старый друг Бориса Васильевича Леграна, тогдашнего директора Эрмитажа. Напомню: Авель Енукидзе – крёстный отец жены Сталина, близкий к дому человек, член ЦК – человек, который мог запросто войти к вождю и поговорить. Его любила и знала вся семья – был на хозяйстве, в Кремле решал все важные жизненные вопросы обитателей. В фондах Эрмитажа это письмо хранится: «…Деятельность “Антиквариата”, и до сих пор тяжело отражавшаяся на Эрмитаже вообще, за последние годы приобрела особенно угрожающие Эрмитажу формы, а в настоящее время заявками “Антиквариата” ставится под угрозу и сектор Востока, притом в форме, которая неминуемо должна будет привести к полному крушению нашего дела… Я окончательно утвердился в неслучайной и глубоко вредительской природе операций, развертывавшихся с 1928 по 1932 год, по продаже за границей наиболее ценных картин и других наиболее замечательных произведений Эрмитажа, которые снимались по молниеносному приказу и исчезали из Эрмитажа иногда в течение получаса».
Сталин ответил:
«Уважаемый товарищ Орбели!
Письмо ваше от 25.X получил. Проверка показала, что заявки “Антиквариата” не обоснованы. В связи с этим соответствующая инстанция обязала Наукомвнешторг и его экспортные органы не трогать сектор Востока Эрмитажа. Думаю, можно считать вопрос исчерпанным».
Важный документ – пример мужества, безусловно, благородства, риска – идти до конца, в каком-то смысле – бравировать смелостью. Мне кажется, это ценная черта характера. Я много об этом думаю… степень риска – нужно ли его учитывать или в какие-то моменты не нужно думать о степени, а просто идти на риск. Орбели, безусловно, победил – от Эрмитажа отстали, и появилась возможность спасать шедевры: все великие картины, все ценные предметы начали приписывать к Отделу Востока – их удалось сохранить. Орбели инициировал передачу в Эрмитаж, а затем – глубокое изучение вещей из Мощевой Балки.
Что такое Мощевая Балка? «Мощевая» – от слова «мощи» – высохшие тела. Высоко в горах Северного Кавказа найдены богатые могильники, в них – ценнейшие вещи: шёлковые одежды, драгоценности, благовония, сосуды, посуда, даже зёрна пшеницы сохранились. Чудеса да и только! Стали изучать… и оказалось, что таких предметов нет нигде в мире!
Через Северный Кавказ проходил один из маршрутов Великого шёлкового пути – дороги, которая связывала миры, культуры, цивилизации. Караванные дороги, которые шли из Китая в Центральную Азию, Иран, Ирак, Сирию, Россию, Европу. Один из маршрутов – горные дороги Кавказа, где жили горцы – адыго-аланцы (осетины – их потомки). Они контролировали путь караванов: иногда помогали, иногда грабили, но всегда брали деньги за удобный переход. Как правило, платили шёлком – его приравнивали к золоту. Шёлк – отличная валюта, он блестит, как золото, и струится, как вода, шёлк дарит силы и уводит болезни, печали, помогает сильнее ощущать красоту жизни, музыки, поэзии, пробуждает чувства. Конечно, были свои особенности: чтобы всем досталось поровну, огромные куски шёлка разрезали на части, и каждый заинтересованный получал свою долю. Что делали с кусочками шёлка? Разумеется, уносили домой, шили одежду, украшали жилище, перепродавали – повседневная жизнь.
Интересно расшифровывать тайны предметов, рисунков, изображений. Несколько фрагментов шёлковых тканей удалось соединить и прочитать легенды, рассказанные на шёлке. Одна из них изображена на кафтане, скорее всего, какого-то знатного человека или вождя: фантастические чудовища – Сенмурвы (Симурги) украшают одежду и обозначают смыслы. Сенмурв – собака-птица – бессмертное существо, оно когда-то было другом человека, его помощником. Сенмурв жил на дереве, семена которого могли излечить зло мира. Каждый раз, когда Сенмурв садился на дерево, на землю сыпались тысячи семян – они вылечивали все болезни, прогоняли гнев и злость. В поэме Алишера Навои «Язык птиц» рассказывается, как, пролетая над Китаем, Сенмурв обронил перо необычайной расцветки, сверкающее столь ярко, что весь город наполнился сиянием и всем жителям захотелось рисовать, а самым виртуозным стал Мани – легендарный основатель манихейства, гениальный художник.
Изображение Сенмурва считалось магическим – оно помогало понять тайны миров и отогнать злобных духов. Человек, который носил кафтан с изображением этого существа, чувствовал себя в безопасности. Казалось бы, маленькая деталь, но как о многом она говорит: мы начинаем представлять себе человека, его характер, даже его внешность и привычки. Самое главное в музее – понять, когда и как вещи начинают рассказывать о временах, нравах, чувствах… Понять, уловить и передать этот удивительный момент. Вещи начинают говорить… вот смысл экспозиций.
Как жили люди? Как выглядели? Чего боялись, а чему радовались? Что ценили? Кого опасались, а кого просили о защите? Духи, которые оберегали, лечили, были очень важной частью жизни горцев. В каждом доме должен был быть специальный ящик, похожий на пенал, в котором жил Дух дома. Ценные пеналы – их уносили и на тот свет – клали в могилу, чтобы усопший человек не боялся нового пути и не тревожился о тех, кого оставил на солнечной земле.
Обереги очень ценились – они приносили благополучие, отгоняли зло, укрепляли здоровье. Например, очень трогательные полоски ткани, верёвочки, ниточки с
