Вирус бессмертия - Дмитрий Янковский

Немец молча взял в руки трость и поднялся из-за стола.

– Ты напился, – вздохнул он.

– Да, я выпил! – возбужденно вскочил Ребер. – Поэтому и говорю то, что думаю!

Неожиданно его настроение резко поменялось. Он снова упал на стул и, уронив лицо на сложенные руки, разрыдался.

– О майн гот! – вздохнул Карл. – Ну не надо, Грот! Может быть, все не так плохо. Может быть, как раз сегодня все и случится, а ты сидишь тут в баре и разводишь сырость. Вставай, Грот! Пойдем слушать небо! Я отведу тебя.

– У меня есть великолепная идея! – воскликнул Ребер, снова вскакивая на ноги. – Пойдем! Пойдем вместе! Давай сломаем мою антенну! Все равно она ничего не ловит, только двор портит. А потом… А потом на танцы! К девчонкам.

– Давай возьмем еще, – предложил немец и добавил к остаткам реберовской бутылки еще одну бутылку «Черной метки».

Приятели расплатились, оделись и вышли в холодный вечерний воздух. Солнце уже село, но городок освещали рождественские гирлянды, фонари, флаги и яркие жестяные звезды. Люди навстречу попадались веселые. Отовсюду слышались пение и смех.

Они без приключений добрались до дома Ребера, двор которого то ли украшала, то ли действительно уродовала огромная параболическая антенна. Ребер поднялся по ступенькам и распахнул дверь в жилище.

– Заходи, Карл! – хозяин пропустил гостя в комнату.

Посреди гостиной стояла кое-как наряженная рождественская елка, прямо по полу были разбросаны листы ватмана – самодельная карта звездного неба, а ближе к окну высилось громоздкое устройство, сквозь каркас которого виднелись радиолампы, катушки и резисторы толщиной с палец.

– Это и есть твой звездный приемник? – спросил Карл, разглядывая непонятную конструкцию.

– Это индикаторный блок, если тебе это о чем-то говорит, – равнодушно отмахнулся Ребер, разыскивая стаканы. – Сам приемник расположен в фокусе параболоида на улице. Но сегодня я покончу со всем этим! Я устрою грандиозный фейерверк!

– А это что? – спросил немец, увидев у стены огромную бутыль.

– Осторожно, это ртуть! – воскликнул Грот. – Не разбей! У этого металла чертовски ядовитые пары.

– Зачем она тебе? – пожал плечами Карл. – Это же не виски! Ртуть – это никак не виски. И, по-моему, глупо держать ее в доме.

– Она нужна мне… – пояснил хозяин и тут же поправился: – Была нужна. С ее помощью можно сделать сверхчувствительную антенну, и я как раз работал над этим.

– А можешь сейчас все включить?

– Нет проблем! – покачиваясь, Ребер навис над аппаратом и щелкнул тумблером.

Лампы заалели в утробе устройства нитями накаливания. Огоньки постепенно разгорались, стрелка милливольтметра дрогнула, но через секунду снова вернулась к нулю.

– Пусть греется, – Ребер уселся за стол. – Иди сюда! Давай лучше выпьем.

Он смахнул широким жестом пустые упаковки от продуктов.

Мужчины выпили. Ребер опять впал в мрачное молчание. Лед в стаканах с виски медленно таял. Время от времени Карл задумчиво поглядывал то на приятеля, то на индикатор.

– Знаешь, – произнес немец, – мне в голову пришла одна мысль. Я не такой специалист, как ты, но все же…

– Валяй, – благосклонно кивнул хозяин.

– Может, ты погорячился с длиной волны? Если Янский ловил четырнадцатиметровые волны, может, и тебе не браться сразу за сантиметры, а начать с той же отметки?

– У меня антенна другая, – Ребер достал из кармана пачку сигарет и прикурил, щелкнув зажигалкой «Zippo». – Она рассчитана на работу с волнами начиная с метровой длины, а не с десяти – или пятнадцатиметровой, как у Янского.

– Хорошо. Но ты пробовал самую большую из доступных длин?

– Нет. Меня интересуют более короткие волны, на них должно быть больше источников.

– А ты мог бы настроить приемник на волну длиной, допустим, в метр?

– Конечно, – Ребер шагнул к прибору и крутанул ручку настройки. – Похоже, ты поверил в то, что голос небесной радиостанции прозвучит именно сегодня.

– Честно говоря, да. – Карл отпил из стакана.

– А я уже ни во что не верю. И к тому же стрелка лежит на нуле, словно приклеенная.

– А что она показывает? – с интересом спросил немец.

– Напряжение на контуре приемника. Фактически именно изменения этого напряжения, только преобразованные, мы слышим, когда из динамика доносятся звуки музыки. Но в моем случае удобнее отслеживать отклонения стрелки.

– Значит, услышать ничего не получится? – расстроился Карл. – Жаль. А как таинственно и прекрасно было бы услышать небесный голос!

– Там нечего слушать, – буркнул Ребер. – Обычные помехи. Шум. Ничего интересного.

Карл вздохнул и сделал еще глоток виски. Глаза его горели мечтательным огнем. Он покачал головой.

– Очень жаль. А я почему-то думал, что звезды выдают в эфир прекрасную музыку, напоминающую струнный оркестр.

– Чушь! – Ребер снова поднялся, принес еще льда.

– Да, – вспомнил Карл. – У меня есть неплохая сигара для тебя!

– Сигара? – Ребер взмахнул бровями и затушил остаток сигареты в пепельнице. – Сигара – это хорошо.

Взяв презент из рук немца, Ребер снова занял свое место, откусил кончик сигары и поджег ее. К потолку потянулась лента сизого дыма.

– Завтра я уеду, – негромко произнес немец. – Уже взял билет на пароход. Так что наша вечеринка прощальная.

– Значит, тебе так и не улыбнулось великое американское счастье? – сочувственно произнес Ребер. – Ты ведь нашел неплохую работу, кажется? Неужели из-за Лизы ты собираешься бросить карьеру и уехать? Куда? В старую скучную Европу? Говорят, в Германии сейчас неспокойно.

– Это старая история, – сказал Карл, поигрывая полупустым стаканом. – Скажи, ты веришь в колдовство?

– Я – радиофизик! – вздернул брови Ребер. – В небе нет ничего, кроме света звезд и радиоволн.

– Тогда я расскажу тебе странную историю, – усмехнулся немец. – О любопытстве.

– Это правдивая история? – оживился радиофизик.

– О да! Это очень правдивая история. Мне было пятнадцать лет, когда недалеко от нашего городка расположился цыганский табор. Там был настоящий живой медведь. Он сидел на цепи. А иногда его выводили потанцевать. Стекались зеваки, и цыгане собирали с них деньги. Мы с друзьями не могли удержаться от любопытства и тоже пошли взглянуть на него. Однако, едва мы присоединились к толпе, молодая цыганка, невесть откуда появившаяся, схватила меня за руку и потянула в сторону. Она выклянчила у меня все карманные деньги, выданные отцом, а потом сказала, что я рохля и мне надо подумать о том, чтобы измениться. Мол, мне следует уйти из семьи, уехать как можно дальше, научиться жить самостоятельно, а уж потом возвратиться на родину, где я смогу сделать карьеру. Я ответил, что не собираюсь этого делать, что у меня достаточно состоятельный отец, чтобы моя карьера удалась без всяких поездок. Тогда она рассмеялась и сказала, что пока я не сделаю все, как она велела, я не получу главного – без чего жизнь мужчины превращается в ад.

Я не сразу понял, о чем она. Но через три года в нашей компании я оставался единственным девственником. И через пять, и через шесть. Все мои усилия уложить в постель какую-либо девушку кончались либо скандалом, либо дурацкой ситуацией. Надо мной начали посмеиваться за глаза, а при встречах с друзьями я начал чувствовать себя неловко. Я стал искать способ изменить ситуацию.

Сначала я подумал, что проститутка поможет мне освободиться от власти цыганских чар. Я долго собирался и наконец решился осуществить свой план. Но при первой же попытке выбраться в город, чтобы посетить публичный дом, я подвергся нападению преступников, был избит и ограблен.

Отец узнал, что у меня нет денег, и мне пришлось соврать ему, что я пропил их. Он сократил дотации. Однако стать нормальным мужчиной была моя идея фикс.

Я взялся таскать мешки на мукомольной фабрике, чтобы заработать собственные деньги и не бояться расспросов отца. Во время одной из смен сорвавшийся с подъемника мешок ударил меня по спине, вызвав компрессионный перелом верхнего позвонка. Три месяца я был прикован к постели и должен благодарить Бога за то, что меня не парализовало. Сутулость, правда, как видишь, осталась.

– И ты решил сделать, как велела цыганка? – догадался Ребер.

– Да, – кивнул Карл. – Я приехал в Америку, выучил язык, устроился на работу. Время от времени, не очень настойчиво, я пробовал познакомиться с женщиной, но дальше знакомства дело не шло. Наученный горьким опытом, я боюсь обращаться за услугами к проституткам. Я не рискнул бы получить серьезную травму здесь, за океаном. Честно говоря, я думал, что достаточно мне самостоятельно устроить свою жизнь, как проклятие цыганки развеется. Но история с Лизой показала, что это не так. Видимо, мне придется довести предначертанный путь до конца и вернуться в Германию. Я должен сделать это. Я хочу завести детей и продолжить дело моего отца.