Осень (СИ) - Дормиенс Сергей Анатольевич

— NERV пленных не берет, — пробормотал Синдзи, переключившись на пулемет.

«А повстанцы взяли Аску», — почему-то всплыло в голове.

— Голодный оборванец — не Аска. Кому он нужен.

Оправдание перед собой выглядело глупым, а на фоне бойни — и подавно. Пилот положил палец на спуск.

«Да нечего на него патроны тратить».

— И то верно, — хмыкнул Икари, защелкивая спусковую кнопку предохранителем.

В ту же секунду мозги потенциального пленного покинули черепную коробку, и тело упало в дымящуюся грязь. Хлопнув глазами, Синдзи сместил визиры на полусожженную колонну. Последнюю точку в этом бою поставил незнакомый субъект в плаще и с короткой косичкой на затылке. Он метко приложил повстанца одиночным выстрелом из автомата, после чего отдал оружие солдату и неторопливо забрался в кузов грузовика.

«Ну и тип. Гребаный особист».

От этой мысли пилоту стало немного не по себе. Он прекрасно понимал, что с его везением допрос капитана Икари Синдзи будет вести именно этот субъект.

Поскольку на поле боя поспела колонна с базы, то с чувством выполненного долга Икари повел машину назад, мечтая лишь о том, что сегодня его уже никто больше трогать не будет и он сможет завалиться поспать. Усталость пришла как-то не вовремя, но казалась вполне естественной.

И загадочные частицы Ангела были совершенно ни при чем.

4: Холод

Аска не могла оторвать глаз от того, что появилось в руках повстанца. Снег почти мгновенно испарялся, едва касаясь тяжелого ружья — прицела, кожуха и длинного ствола с пламегасителем странной формы.

«Класс „А“, без сомнения», — подумала Сорью. Все равно, как выглядит эта штуковина, все равно, сколько наворотов наляпать на планки Пиккатини, — в руках человека оружие вроде этой винтовки никогда не перепутаешь. Ни с чем.

«Это как на летающую тарелку турбины приклеить».

И Аска только сейчас в полной мере осознала, что именно Рей ее сбила, и именно вот из этого. Капитан стояла, стучала зубами и все пыталась принять простую вещь: многотонная воздушная крепость, способная уничтожить Ангела, рухнула после единственного выстрела из полутораметровой винтовки. И странная остановка в пути, и погода, и пробирающий до костей холод от промокшего комбинезона отступили на задний план. Даже то, что она в плену — и это Аска умудрилась забыть, настолько захватывало это неказистое длинное оружие.

— Вперед.

Наваждение пропало, а с ним — и мысли вроде «вот бы захватить ствол и с ним махнуть на базу». По очкам шлема Аянами сбегала талая вода, ружье повстанец опустила, и теперь смотрела на Аску.

Сорью взглянула на скользкую тропку и двинулась по ней, тряхнув головой. Там впереди было что-то новое, что-то, что удивило йокая, но явно не слишком опасное. Аска споткнулась, когда внезапная мысль пробилась сквозь цепкие объятия холода:

«Там другие повстанцы?»

Простой ответ почему-то оказался неожиданным, и Аска лихорадочно задергалась, набрасывая план за планом, а ноги сами несли ее навстречу врагам и — вполне вероятно — унижениям, допросам и смерти. Сложнее всего было отогнать мысль о боли.

«Упасть, подождать — и сбить с ног? Нет. Лучше сразу бежать. Или нет? Она позовет своих, и все станет только хуже. Однозначно надо ее заткнуть». Решить технический вопрос Аска не успела.

— Стоять. Оба — руки на затылок.

Голос был ленивым и безразличным, и звучал откуда-то слева.

Где-то далеко подвывал ветер, бьющийся в скальной ловушке, а Аска щурилась от колючих снежинок, в груди все сжималось, и позорная паника подло стискивала колени. Ей отчетливо казалось, что все только что закончилось.

«Почему я не подумала об аванпостах?» — единственная умеренно дельная мысль кружилась в голове, а слева скрипнул битый камень под чьей-то ногой. И еще раз.

— Аоба, это я, Рей.

Шаги затихли, а Аска сжалась, понимая, что когда этот человек подойдет, то можно рискнуть.

— Рей? Ты же должна быть… А это кто еще?

Голос звучал глухо из-за шлема и снега, а его хозяин все медлил показываться. Аска напряглась, выжидая: момент встречи двоих знакомых повстанцев был удобен. Всего несколько секунд слабости после того, как они убедятся, что все в порядке. Да, теперь их было двое на нее одну, но это двое потерявших бдительность, и глупо не воспользоваться этим шансом.

Черная тень какого-то «Аобы» вышла из темноты совсем рядом с Аской. В густом мраке был только силуэт и общие очертания какого-то короткого оружия в руках. Силуэт вроде был в чем-то наподобие плащ-палатки, оружие было вроде пистолетом-пулеметом. «Вроде» Аску не устраивало, и она осторожно повернула голову, глядя сквозь мокрые волосы, а присыпанный снегом повстанец встал так, чтобы держать в поле зрения и ее, и Рей.

— Ну-ка, дай свой навигатор на сверку, деточка.

— Навигатор остался в лагере, Аоба.

— О, хорошо, — прогудел силуэт. — Заодно объясни, почему ты сама не в лагере.

Аска нахмурилась. «Лагерь. O, Mein Gott, это было… Так давно?»

— Лагеря больше нет.

Силуэт ругнулся и как выплюнул:

— NERV?

— Ангел.

Пауза. Воет потерянный в ущелье ветер, а здесь безмятежно валится снег, который так и не понял, оставаться ему снегом или ложиться в грязь.

— Но погоди… Когда это случилось?

«Сейчас», — поняла Аска. Аоба придвинулся ближе к Рей, ожидая ответа, и Сорью присела и прыгнула, выворачивая себе суставы, но своего добилась — связанные руки теперь были не за спиной, а перед ней, и она тут же набросила эту импровизированную удавку на шею повстанца.

Снег.

Он падал на застывшую скульптурную группу: на Аобу, который выронил пистолет-пулемет, на Рей, подавшуюся вперед с ружьем. И на Аску, сердце которой билось со скоростью хорошего «гатлинга».

— Не дергайтесь! Положи ружье, — выкрикнула Аска.

Рей не пошевелилась. Огромный ствол с расстояния в каких-то два метра смотрел ей почти в лицо, и Аска спряталась подальше за шлем своего пленника. «Воняет он гадостно».

— К-хх, послушай…

— Заткнись! Брось ружье, тварь!

Аска орала. Напряжение этого ледяного дня, который начался с самого страшного провала, продолжился психозом и унижением — все это сейчас воем выходило, разрывая ей голосовые связки.

— Кхах… Ах-ха…

Придушенный Аоба смеялся, а Рей все не опускала ружье, и струйки воды все так же текли по ничего не выражающему забралу.

— Я сказала, за…

— Т-тхы милая. Обычно это пленных н-насилуют, а ты решила сама… Меня? Я, кстати, не против…

— Закрой рот!

— Он-на не опустит ружье, — просипел Аоба. — Даже если т-тхы меня прирежешь ремнем.

— Эй, ты! Брось!

Все шло не так, думала Аска. Они придурки, думала она.

— Она дххх… дурочка… Она вххыстрелит, и нас об-боих размажет отсюда до Сах-халина.

«Черт, какое огромное дуло у этого ружья…»

Аска открыла было рот, чтобы заорать снова, когда затылка коснулся ствол.

Рей сидела у костра, тянула руки к обиженному снегом пламени и думала. Пленница — очень шустрая пленница — валялась невдалеке, и что сейчас происходило за отблесками огня в голубых глазах — сказать было трудно. Капитан затихла, когда сзади нее появился Макото, и больше не издала ни звука, пока ее волокли на аванпост. Рей поглядывала на бесстрастное бледное лицо и пыталась понять, сдалась ли Сорью.

— Да, жаль лагерь. Хорошие ребята были.

— Ну, все там когда-то будем.

Синхронно вздохнув, двое патрульных замолкли, глядя в огонь. Скальный навес прикрывал очаг, но ничто не мешало влекомому ветром снегу долетать сюда.

— Вот я как подумаю, что не будь у Рей «Ружья», она бы с нами не сидела…

Макото говорил мягко и плавно, поминутно поглаживая АК, на который он опирался подбородком. Макото смотрел в огонь и был предельно, убийственно серьезен, и если бы Рей не знала этого парня, она могла бы подумать, что тот фантастический позер.

— Да, — в тон Хьюго Макото отозвался Аоба. — Время подбрасывает нам жуткие парадоксы. А люди поразительно беспечны с условным наклонением. Ведь «бы» бывает жестоким.