Заложник вчерашнего дня - Уильям Квик

— Фрего, — спросил он однажды вечером, когда они уютно расположились в креслах кают-компании корабля с огромными бокалами земного пива в руках, — ты знал мою мать?

В рассеянном, псевдовечернем свете физиономия Фрего напоминала лицо медного сатира — красноватое и добродушно-веселое; рубцы смягчались окружающими тенями. Вокруг колыхался, как электрический прибой, приглушенный рокот разговоров на нескольких языках. Ящеры издавали трели и квакали, люди ворчали и каркали, а снизу доносился непрерывный колокольный звон — работал привод. Ароматы корабля сконцентрировались здесь, несмотря на усилия системы кондиционирования — пот, парфюмерия, запах корицы и ящеров. Гарри почти клевал носом — выпитое пиво давало о себе знать, — но отметил затянувшуюся паузу между его вопросом и ответом Фрего. Последний отхлебнул пивка, поставил бокал и задумчиво посмотрел на пену. Наконец кивнул.

— Да, я знал ее.

— Какая она была?

Снова странная пауза, необычность которой один Гарри, наверное, и мог ощутить. Он всегда замечал больше других, и частенько то, что ему казалось предельно ясным, для остальных выглядело необъяснимым. Теперь эта его проницательность, усиленная недавними событиями, обострилась необычайно. В паузах Фрего таился скрытый смысл. Мать умерла вскоре после его рождения так сказал ему Гарт. Отец всегда неохотно говорил об этом, а Гарри никогда не допытывался. Даже будучи ребенком он ощущал этот барьер душевной боли, окружавший память отца о матери. Барьер не только боли, но и еще чего-то, связанного, вероятно, с ним самим. И вот теперь он это понял окончательно.

— Твоя мать была замечательная женщина. Красивая, нет, — прекрасная, и умная. Умная, как ты. Она понимала жизнь… — Его взгляд подернулся дымкой воспоминаний, и до юноши вдруг дошло, что Фрего, должно быть, любил его мать. Сам Гарри ее, конечно, не помнил, и на мгновенье отчаянно позавидовал Фрего.

Насколько ему было известно, родных у него больше не было. Он остался совсем один. Но что-то внутри него подсказывало, что где-то существовали те, кто мог понять его, любить, быть ему одновременно большим и меньшим, чем семья. Когда закончится весь этот кошмар — когда Эрл Томас превратится в кровавый прах, а куб, чем бы он ни был, будет благополучно доставлен на Землю — тогда, решил Гарри, он отправится на поиски. Может, это было его предназначение — найти существ, которых он ощущал внутри себя, которые были его истинной семьей…

— Гарри? Ты где-то далеко?

— А? Ой, прости. Задумался.

— М-м-м… Я тоже. Твоя мать, Гарри… Она очень любила тебя. Помню, когда ты родился…

Так я все же человек, подумал Гарри про себя. На какое-то мгновение я засомневался. Но все равно, что-то здесь не так.

— Она была так счастлива, — продолжал Фрего. — Гарт как-то сказал мне, что они боялись, что не смогут иметь детей. Какая-то несовместимость, что ли… Так вот, когда ты появился… Ну, это было все, на что они надеялись.

— Говоришь так, будто это не было запланировано, — ухмыльнулся Гарри.

— Не знаю. Она была беременна, когда они прибыли на Хогот. Я был лишь мелкой сошкой в местной команде Поиска. Гарт стал моим боссом, и мы как-то сразу подружились. Он всегда говорил мне, что ты очень дорог ему, сынок. Понимаешь, с самого начала само собой подразумевалось, что это часть моей работы — оберегать тебя. Он дал мне пароль, когда тебе было всего два месяца отроду.

— Так выходит, что ты мой неофициальный крестный отец? — Гарри рассмеялся.

Мимолетный всплеск боли коснулся, как крылья мотылька, напряженного взгляда Фрего.

— Может быть, я всегда им себя чувствовал, — сказал он.

— Прости меня, Фрего. Правда, извини. Теперь я думаю, что так оно было и есть. По крайней мере, ты здесь сейчас, когда я нуждаюсь в тебе.

— Верь мне, бамбино, — просиял Фрего.

Этими словами они закончили свой разговор и допили пиво в молчании, пока Гарри попытался углубиться в некоторые аспекты головоломки, одной из составных частей которой он себя теперь считал.

Лежа той ночью на своей койке и прислушиваясь к громким серенадам храпа, доносившимся с верхней полки, где спал Фрего, Гарри думал о Петербурге, пункте их скорого прибытия. Источники информации Фрего вычислили этот Потенциальный Мир как место пребывания Эрла Томаса. Единственный корабль, которым он мог бы выбраться с Хогота, направлялся именно на Петербург, хотя его имя в списке пассажиров не значилось. Более того, торопливые запросы, посланные резидентам земной разведки на Петербурге, не помогли обнаружить там следов Томаса. А это, подумал Гарри, и неудивительно. Томас ведь наверняка высадился на планету прежде, чем запросы были получены, и он не та дичь, которая будет покорно ждать приближающихся охотников.

Похоже на тупик, решил Гарри, но это единственный, имеющиеся в распоряжении, шанс не упускать из виду непосредственную цель — возвращение куба и сокрушение Томаса и тех, кто бы за ним ни стоял.

Гарри вздохнул и повернулся на бок. Столько всего случилось, а теперь ему приходилось еще и считаться со странными вещами, происходящими внутри него, в его собственном мозгу.

Эрудит.

Юноша задумался над значением этого слова. Земные словари определяли его просто так «человек с энциклопедическими знаниями». Но, хотя Гарри и знал уже достаточно много для его возраста, такое определение не вполне подходило к нему. Он постоянно испытывал неутолимую жажду узнать еще больше, гораздо больше, причем ему доставлял радость сам процесс познания. И эта его феноменальная память на все увиденное ли, услышанное или написанное. Остались даже ясные воспоминания самого раннего детства, включая образы какого-то розового, теплого и влажного замкнутого пространства, которое ему не хотелось покидать.

Но если он помнил свое собственное рождение, почему не помнил мать? Как говорил отец? «Она умерла вскоре после того, как ты родился». Но что значит «вскоре»? Прошла неделя, месяцы? Секунды?

Здесь была какая-то тайна, загадка, и он не знал, как разгадать ее. Или не хотел?

Чтобы отвлечься Гарри переключил свои мысли на Эрла Томаса. Тут уж все просто и определенно. Несколько недель до Петербурга, и тогда… А что, собственно, тогда? Ведь конкретного плана у него нет. Верховодит всем Фрего, а сам он в полной зависимости от навыков и мастерства своего компаньона, да от возможностей таинственной земной организации под названием «Поиск». Но теперь, вглядываясь в темноту, Гарри решил, что этого недостаточно.

Наконец наступил день, когда кают-компания оказалась особенно переполненной. Они пришли задолго до обеда, иначе просто не смогли бы сесть за свой столик. Все места были заняты, люди и ящеры стояли маленькими группками, потягивали напитки, тихонько переговаривались. Фрего угрюмо созерцал свое пиво.

— Что-то случилось? — поинтересовался Гарри.

— Заметно? — Фрего поднял бокал, осушил его до дна и оглянулся, чтобы заказать еще один. Пробегающий мимо официант немедленно обслужил его. Фрего сделал еще пару глотков и поставил бокал на стол. — Да… Знаешь, я совершил около двадцати прыжков, но так и не смог привыкнуть… — Гарри казалось, что его компаньон разговаривал сам с собой. — Ничто не перемещается быстрее скорости света вне черной дыры. Представляешь, Гарри, мы входим внутрь этой чертовой штуковины! Тебя что, это нисколько не волнует?

— Не знаю, — Гарри пожал плечами, — наверное не очень. Защитный экран или выдержит или нет. А если и не выдержит, то мы все равно никогда об этом не узнаем. И мы не можем двигаться быстрее света, пока не попадем в «нору». Мы обмениваем расстояние на время так, чтобы и то и другое сохранялось в нашей «реальной» Вселенной. Тебе это известно.

— Именно это я и имею в виду, — сказал Фрего. — Ты знаешь все технические аспекты и тебе наплевать на действительность. Но эта действительность способна убивать.

— Сейчас, — Гарри ухмыльнулся, — мы в большей безопасности, чем если бы прогуливались по Рифу.

— Я знаю статистику, — упрямо гнул свою линию Фрего. — Но некоторые корабли не проходят.

— Это вовсе не значит, что дыра их поглощает. Что-то может случиться после, при возвращении в настоящее по Ленте Времени.

— Да. Представь себе ситуацию: какие-то нелады с приводом — и тебя забрасывает на несколько сотен, а может быть и тысяч, лет в прошлое. Помочь тебе никто не может. Но дело даже не в этом. Просто, задержись ты немного дольше, чем позволяют параметры полета — и корабль неминуемо взрывается.

До Гарри дошло, что Фрего не совсем ясно представляет себе принцип прохождения по «норе», да и особенно не стремится разобраться в нем. Но его компаньон не походил на остальных пассажиров корабля, которые страдали от фобии, вызванной обстоятельствами, описанными когда-то древним писателем по имени Артур Кларк: любая сколь-нибудь передовая технология непосвященным кажется каким-то чудом. Гарри достаточно долго размышлял над сведениями, полученными от отца через интерактивную программу, и теперь чувствовал, что стал лучше разбираться в происходящем. Обладая исключительным правом на привод, хоготанцы держали под контролем почти каждый аспект человеческой культуры. Они попросту не пропускали нежелательных для них людей на корабли и запрещали перевозить опасные, по их мнению, грузы.