Братья - Чен Да

Во второй половине дня начиналось время занятий. Большинство ребят не знали, что они ненавидят больше: грязную и тяжелую работу или утомительные учебные занятия. Они сидели на уроках и под воздействием бриза дремали, пока преподаватель грубо не будил их бамбуковой палкой. Однако занятия я любил. Преподаватели были компетентными, а самое главное — в школе была библиотека. Я сидел в первом ряду и вел самые аккуратные конспекты до конца каждого занятия. Моими любимыми предметами были математика, языки и музыка. В то время как других били палкой за невыполненные уроки, я просил преподавателя дать мне больше домашней работы. Вскоре стало очевидно, что я — лучший студент по математике и уступаю лишь кому-то по языку, что очень сильно меня огорчало. С малых лет я всегда гордился своей способностью выражаться точным и самым простым способом. Мой преподаватель никогда не говорил мне, кто опережает меня, но этот секрет вскоре раскрылся.

Во время экзаменов в середине учебного года был устроен конкурс на лучшее сочинение. Победителю полагалась кое-какая новая одежда и прогулка за забором заведения. В течение недели я засиживался допоздна, чтобы поработать над своим сочинением. После многократных посещений библиотеки я представил преподавателю аккуратно написанную копию того, что считал лучшей работой своей жизни. Оригинал сочинения победителя должен был быть вывешен на школьной доске объявлений, чтобы другие студенты могли восхититься им. Когда стали известны результаты, я нервно ждал и последним пошел проверить доску. Я удостоверился, что двор абсолютно пуст, чтобы не было ни единого человека, который мог бы стать свидетелем моего поражения, если мой конкурент снова опередит меня.

К моему удивлению, на доске было вывешено два сочинения, разделившие первое место. У меня забилось сердце, когда я стал искать имя другого победителя. Темными жирными буквами было написано имя: Суми Во. Девочка! Такого я не мог предположить даже в своих самых смелых фантазиях. Насколько же она, должно быть, умна, чтобы тягаться со мной! Когда я уходил, испытывая позор, я услышал, как кто-то нежным голосом произнес мое имя:

— Шенто, подожди.

Я обернулся и увидел ту самую девочку, красота которой привлекла мое внимание в столовой.

— Это ты зовешь меня? — спросил я.

— Да, это я — Суми Во. Я давно хотела с тобой познакомиться.

Ее лицо было таким же красивым, когда я впервые увидел ее, а ее голос заставил трепетать мое сердце. Я хотел было ответить ей, но отчего-то у меня задрожали ноги и застучали зубы. В тот момент для меня не было ничего хуже, чем иметь дело с девочкой, которая мне нравилась. Ее привлекательность, казалось, окружала меня стеной. Я даже не мог говорить в своей обычной уверенной манере. Хотелось убежать от нее, и чем дальше, тем лучше, хотя мое сердце желало обратного.

— Мне нужно идти, — пробормотал я, кланяясь и отступая от нее.

— Подожди. Я хотела сказать тебе: твое сочинение мне нравится гораздо больше, чем мое собственное, и я думаю, что ты, а не я, заслуживаешь первого места. — Она улыбнулась, и ее лицо залилось пунцовой краской. И вправду — точь-в-точь распускающийся цветок, который может превратиться в нечто опасное.

Обратно к спальне я бежал как безумный.

Суми. Какое прекрасное имя! В ту ночь сон не шел ко мне, в душе звучали самые красивые песни, какие я только знал. Казалось, что даже луна, скрывающаяся за преследующими ее облаками, размечталась вместе со мной. Я снова и снова переживал мгновения этой неожиданной встречи и сожалел, что не могу сочинить музыку, чтобы передать свое душевное состояние. Как только я провалился в сон, луна переместилась в западное полушарие и окрасила вселенную своим серебряным цветом.

На следующее утро я возил тележку с тунцом быстрее, чем обычно, чтобы выкроить время для перерыва и снова увидеть Суми, которая находилась в здании, где шили армейскую одежду. Я вытер пот со лба, подошел к окну того помещения, где она работала, и заглянул внутрь. К моей радости, Суми как раз сидела там! Она с головой зарылась в армейскую ткань зеленого цвета. Ее ноги быстро двигались, управляя швейной машинкой. Все помещение было заполнено девочками, занятыми разными хозяйственными работами: вышивкой, кройкой, упаковкой, пришиванием пуговиц. Там было жарко и шумно от множества одновременно работающих машин. Перегнувшись через подоконник, я пощекотал Суми лепестком белого цветка, она подняла глаза и очень удивилась, увидев меня.

— Привет, — сказала она. — Что тебя привело сюда?

— Я только хотел сказать тебе, что именно ты заслужила первое место и что мне твое сочинение понравилось больше, чем все мои, вместе взятые.

— Это правда или ты меня обманываешь? — Она слегка улыбнулась. Ее лицо, покрытое капельками пота, было красным, а через промокшую блузу двумя растущими холмиками неясно выделялась ее еще неразвитая грудь.

— Клянусь могилой моей матери.

— Знаешь, я всегда хотела поблагодарить тебя за то, что ты выбил глаз Черной Собаке и покалечил его близких друзей.

— Почему?

— Он докучал всем девочкам здесь, а когда ты пришел, мы молились, чтобы он потерял занимаемое им положение. А теперь уходи, пока охранник не ударил тебя палкой по голове.

— Когда я смогу увидеть тебя снова?

— Библиотека, сегодня вечером.

С того дня я встречался с Суми каждый вечер в захудалой библиотеке на заднем ряду, скрытом за книжными полками. За несколько недель я узнал, что Суми была сиротой с юга. Ее родителей казнили за то, что они писали пьесы и драмы, критикующие Коммунистическую партию. Сочинительство было у нее в крови. Она мечтала когда-нибудь стать лучшим в стране писателем или актрисой. Ей было только тринадцать, но она созревала прямо на глазах. Все, особенно охранники и повара в столовой, открыто восхищались ее красотой. Даже перед лицом непристойных оскорблений и грубых замечаний Суми всегда ходила с высоко поднятой головой.

Она прочитала все книги, которые имелись в библиотеке, по два, а то и по три раза. Ее любимой книгой был зачитанный экземпляр романа Чарльза Диккенса «Дэвид Копперфилд», который она обнаружила под грудой мусора. Суми боготворила Диккенса, пересказывая диалоги и трогательные отрывки из его книги, а иногда даже плакала из-за бедного маленького Дэвида. До моего появления она всегда числилась единственным успевающим студентом школы. Суми очень гордилась этим, посматривая немного свысока на тех, кого считала несчастными сиротами, у которых были отцы-пьяницы, а матери-проститутки, кому предназначалось повторить судьбу родителей. Но это ее после моего приезда убеждение изменилось.

Суми верила, что у меня впереди многообещающее будущее. Я не сводил взгляда от больших ярких глаз, прямого носа и полных губ, когда делился с ней своими планами. Она часто говорила, что я обладаю настойчивостью и выносливостью, которые помогут мне достичь своих целей. Что же касается меня, то я всегда считал, что у нее сердце писателя и душа поэта. Много раз у меня возникало желание слиться с ней воедино и остаться навсегда.

ГЛАВА 8

Дедушка Ксиа и дедушка Лон были единственными, кто находился у постели председателя Мао в покоях древнего дворца Запретного города, когда умер «великий кормчий китайского народа». Они решили не сообщать Всекитайскому собранию народных представителей о смерти вождя, пока не будет выбран преемник. Нация в тот момент находилась в опасности, стране грозил государственный переворот. Мои дедушки должны были укрепить свою позицию в вооруженных силах и финансовой сфере и выбрать лидера как можно скорее, чтобы обеспечить преемственность власти. Но их главным врагом была не кто иная, как мадам Мао, бывшая актриса и последняя женя вождя Цзянь Линь. Избавиться от нее означало вступить в борьбу с гарнизонными войсками, где служили лучшие солдаты Китая, охранявшие столицу и державшие ее под контролем. Они могли захватить власть, прежде чем дедушка Ксиа успеет мобилизовать войска за пределами Пекина. А это значило, что страна окажется парализованной.