Его любимая Кошка (СИ) - Калина Анна

И улыбнулась так чисто и беззастенчиво, как фарфоровая кукла в витрине магазина. Такая же неискренняя, с пустой головой и стеклянным взглядом. Рику подумалось, что с таким высоким уровнем болтливости и таким низким уровнем ума эта леди вряд ли долго продержится в рядах свитных фрейлин императрицы. Протекция родных – это заметный плюс, но когда родные сами начнут страдать от такой протеже, её быстро вышвырнут из дворца. Если не поумнеет.

– А как же её величество и законы ею представленные? – Рик всё же решил натолкнуть юное и безмозглое создание к нужным мыслям.

Зьонге чуть нахмурилась. В её зелёных глазах мелькнуло что-то отдалённо похожее на мыслительную деятельность.

– Императрица – отдельный вид женщин, – улыбнулась девушка. А Роннер слишком высокого о себе мнения, вот и лезет во все дыры… потому-то и старая дева в свои почти тридцать.

И взгляд на Рика, такой, с намёком. Лорд Файс с трудом сдержал желание покачать головой. Отсутствие ума он пороком не считал. Не всем суждено было родиться мудрыми от природы, кто-то мудрость наживал годами, кто-то и без неё прекрасно жил всю жизнь. У медуз отсутствует мозг в принципе, но жить им это не мешает, и размножаться, кстати тоже. А вот подлость и желание унизить другого лорда Файса немало бесили. Вот Катриэлла сейчас всячески пыталась унизить в его глазах Авриэль, а при этом роняла себя всё ниже и ниже. «Медуза» – мысленно обозвал её лорд Файс, такая же пустая и желающая ужалить посильнее…

Но болтун – это кладезь всяческого рода сплетен и ценной информации. Потому лорд Файс повёл Зьонге дальше по парку, выслушивая всяческий бред, выплёскивавшийся из леди вперемешку с нужной ему информацией. Инигор Канри вернулся в столицу, часто будет присутствовать во дворце. Его супруга понравилась императрице и теперь будет так же частой гостьей в её покоях. Настроение лорда Файса стремительно портилось. Такого поворота событий он не ожидал… Опять этот Инигор Канри.

Глава 9

– Ой, ужас! Кошмар!

У Руфуса сегодня настроение было особенно энергичным. Он уже трижды сменил ипостась, остановившись на летающем песце. Я сначала пыталась унять это истеричное создание, а потом просто стала игнорировать. Дошла до своего любимого места в дворцовом парке и уселась читать бумаги её величества.

Природа вокруг медленно просыпалась, всё ярче зеленела трава, всё сильнее пригревало солнышко. Пение птиц оглушало и завораживало одновременно. На дне опустевшей чаши фонтана шуршали прошлогодние листья, по ним скакали воробьи, о чём-то громко дискутируя между собой. Белый камень чаши прогрело солнце, и сидеть было комфортно, с интересом вчитываясь в записи Илларии.

– Ави, что тут делается! – продолжал вопить Руфус.

Он уже облетел все кусты и теперь просунул голову меж веток одного из кустарников, смешно выпучив глаза.

– Отстань, – откладывая листок с записями, шепнула я.

Иллария пошла в наступление, прописав в своде законов множество пунктов, касающихся женского труда. Мы обсуждали с ней этот вопрос на днях, и я рассказала её величеству то, о чём услышала в одной из аптек города. Это была чистейшей воды дичь, но на полках стоял некий эликсир, который совершенно законно продавали с прилавка. Как я поняла, эту адскую смесь снотворных трав матери, работавшие на фабриках, давали грудным младенцам, чтобы те спали подольше и не мешали соседям голодными криками, пока мать уходила работать вместе со старшими детьми.

И выходило, что таким способом несчастная женщина принимала решение рискнуть жизнью младшего малыша ради старших. Иллария пришла в ужас от услышанного. Насколько мне известно, это «лекарство» было изъято из аптек в тот же день. Её величество внесла новые правки в законопроект о рабочем дне. Женщинам с малолетними детьми теперь полагался отпуск и пособие. А в случае увольнения такой матери с предприятия на владельца завода или фабрики возлагался штраф. Осталось воплотить эту задумку в жизнь. А если учесть, что при дворе полно тех, кто имеет доход с разного рода предприятий, – будет много помех. Это только казалось, что власть императора безгранична. Если вести политику законно и по правилам, как Иллария и Маригор, то сразу находились тысячи препятствий. Это диктатура абсолютна… Увы.

– Ави! – рявкнул мне в ухо Руфус.

Или это весна так повлияла на джинна, или у него началась какая-то особая фаза в жизни, но я всё чаще стала задумываться о затычках в уши.

– Что? – устало шепнула я, всё так же не поднимая головы от бумаг.

Если вот так сидеть и отвечать Руфусу, то был шанс, что я сойду за бормочущую себе под нос оригиналку. Если отвечать открыто – то за городскую сумасшедшую.

– Эта мерзкая девчонка Зьонге уже танцует брачный танец вокруг твоего кобеля, – злобно сообщил мне песец.

Я так резко вскинула голову, что чуть не свернула себе шею.

– Какого кобеля? – не поняла я.

– Как какого? Которого мы с Фари тебе выбрали! – подплывая ближе, сообщил Руфус.

Смутно подозреваю, что этот «избранный» Файс.

– Если его увлечет Катриэлла, то так ему и нужно, – пожала я плечами.

Мне-то что до увлечений Файса? Катриэлла Зьонге красива, богата, тупа до безобразия и страстно мечтает выйти замуж. Идеальная леди в понимании современных мужчин. У меня возникло подозрение, что лорд Зьонге приволок это безобразие во дворец, в надежде сплавить её из дома.  А ещё Фари донесла слух, что у компашки самых безголовых фрейлин появилась дичайшая забава «коллекция сердец», кто больше обожателей насобирает.  Катриэлла всегда лидировала в этих соревнованиях, меняя кавалеров как перчатки. Вот и Файса назначили в жертвы. Всё просто.

Он мужчина привлекательный и с налетом загадки, такие нравятся молоденьким дурочкам. Он умён и галантен, не лишён юмора, многое повидал и пережил… Я вполне могла понять Зьонге и других девиц. И некстати вспомнился тот момент в переулке, и сильные руки на талии, и взгляд бездонных синих глаз. И тут же залепила себе мысленную пощёчину, отгоняя наваждение.

– Мне нет дела до Файса и его амурных игр, – пробормотала я, снова устремляя взгляд в документы.

Мерзкий червячок зависти всё же заворочался в душе. Иногда, в дни особенной душевной слабости, я завидовала юным фрейлинам. Я не считала себя старухой, нет! Но всё же их юность была беззаботной и светлой, в кругу семьи, нянек, учителей. Они не плакали по ночам в подушку после посещения скорбного дома, где самый близкий в мире человек медленно терял сходство с той, кого я называла «мама». Юность моя прошла в делах и работе. Сначала мы с дядей спасали поместье от разрушения, потом мне уже нужно было спасать себя от голодной смерти. Когда я осталась одна, без поддержки, на веселье и фантазии уже не было ни сил, ни времени. В такие дни, как этот, я ощущала себя дряхлой и уставшей от жизни. Замёрзшей и одинокой. Не нужной никому в целом мире…

– Леди Роннер! Какая удача! – услышала я голос Харди.

Декоратор семенил в мою сторону, смешно перебирая тонкими ножками, в ультрамодных штанах «дудочках», шейный платок завязан бантом, на голове соломенная шляпа. Солнце освещало Харди со спины, слепило глаза, и я не сразу заметила худощавую фигуру его спутника. Да и лица я не разглядела сразу.

– Ави, только держи себя в руках, – прошептал мне на ухо Руфус.

И вот сейчас я была искренне благодарна джинну за болтливость. Когда мои глаза привыкли к слепящему солнцу, я уже совершенно спокойно глядела на Инигора Канри, стоявшего у фонтана. Ин выглядел потрясённым и даже растерянным, в его серебристо-серых глазах был океан удивления. Когда-то я думала, что в этих глазах вся моя жизнь…

– Леди Роннер, я хочу вам представить лорда Канри, – тарахтел Харди, – когда я узнал, что лорд служил на Фаринго, то решил, что вам просто необходимо познакомиться.

Я молча протянула руку Инигору, чуть улыбаясь и делая лёгкий книксен. Сейчас в душе царил покой, не было ни гнева, ни обиды. Только усталость. Будто весь огромный мир придавливал меня к земле своей тяжестью.