День независимости. Часть 2 - Игорь Никулин

Его порой поражало, до чего они репортеры охочи до горячих новостей. Идет эшелон в Чечню, так надо осветить событие, показать лица офицеров, рассказать, где часть дислоцируется, и чем будет заниматься непосредственно на месте. Гласность гласностью, но не до маразма же доходить…

— … у нас в студии Президент общественного движения «Антитеррор» Борис Абрамович Брилевич.

Борис Брилевич, статный, уверенный в себе старик, небрежно кивнул в камеру, здороваясь со зрителями.

— Борис Абрамович, располагаете ли вы какими-то новыми данными о совершенных преступлениях?

— Дело в том, что позавчера мне домой позвонил аноним и сообщил об имеющейся у него информации по этим терактам. Мы встретились в обстановке строгой конфедициальности, так как этот человек небезосновательно опасается за свою жизнь. Он мне передал конверт, пояснив на словах, в нем все исчерпывающие сведения, и просил ни при каких обстоятельствах не разглашать его имя. Ночь я провел, работая над этим документом, и вот что у меня вышло.

Брилевич выложил на стол географический атлас и развернул перед объективом камеры.

— Смотрите. Эта точка — Моздок. И дата, 28 апреля. Как вы верно заметили, теракты свершаются через равный промежуток времени, на одиннадцатый день. Следующий взрыв уже девятого мая. Ставим новую отметку. Смотрим дальше… — голос Брилевича зазвучал торжественно, точно ему предстояло открыть обществу одному ему известную истину. — Воронеж, двадцатое число! Ровно через одиннадцать дней! Вот отметка… Что мы видим? Если проложить линию через отмеченные мной точки, выходит — хотя и не идеальная — прямая, направленная к Москве.

— То есть, согласно вашим расчетам, — осторожно перебил его ведущий, — террористы приближаются к Москве?

— Верно! И самые ужасные, возможно самые жестокие, кровавые акции будут проведены именно в столице.

— Но какую цель они преследуют? Ведь официальные источники не сообщали ни о каких требованиях сепаратистов.

— И не сообщат. Все держится в строжайшей тайне. В противном случае в столица не избежит паники, ведь люди давно не чают надежды на правоохранительные органы, полагаясь только на самих себя. Возможны и столкновения с выходцами из кавказских республик, что чревато кровопролитием на улицах Москвы.

— А вы не пробовали передать свои выводы компетентным органам?

— Нет. Не думаете ведь вы, что генералы воспримут их всерьез?

Раздражаясь от словесной болтовни, Сажин выключил телевизор, кинул нож на груду чищеной картошки и ушел в туалет. Закурив, взъерошил ладонью жесткие волосы.

Конечно, никакой аноним Брилевича не посещал. Старик и раньше был склонен к выдумкам. Лет двадцать добросовестно стучал на своих коллег, работая в известном столичном издании. В девяностых, на старости лет, попытался заняться политикой, строя из себя диссидента. Общественного деятеля из него не вышло, но старик продолжал бросаться из крайности в крайность. Его видели то в палаточном лагере шахтеров у Дома Правительства, то среди ампиловцев, то в толпе пикетирующих Государственную Думу чернобыльцев, к коим он не имел совершенно никакого отношения. А то и вовсе объявил о создании общественного движения, в котором, Сажин был глубоко уверен, числился лишь сам. И вот, выпал повод засветиться на телевидении.

Но мыслит Брилевич верно. Если по поводу мнимой «прямой», грозящей Москве, можно усомниться, то цифра «11» им названа точно.

Значит, новый взрыв намечен на 31 мая? Ведь так, если до конца следовать «цифровой» версии?.. А Волгоград? Взрыв случайно пришелся на девятое, или диверсанты допускают отклонения в числах ради большего эффекта. Но тогда…

Догадка поразила его. Сажин смял тлеющую сигарету и швырнул в унитаз.

«Первое июня! День защиты детей!..»

Он выскочил в коридор, едва не выбив ведро с грязной водой из рук дочери, и взялся за телефон.

Телефон Наумова не отвечал. Вволю наслушавшись долгих гудков, Сажин швырнул трубку и позвонил оперативному дежурному.

— Сажин говорит. Немедленно разошлите по регионам «молнию"… Что?.. Да, с генералом согласовано. Текст подберете сами. Основное содержание: «Взять под усиленный контроль проведение детских развлекательных мероприятий в период с 30 мая по 2 июня. Задействовать все имеющиеся силы для предотвращения возможных террактов. Особое внимание обратить…» У вас есть ориентировка на Журавлева? Дайте ее полностью… Чья подпись?.. Начальника Департамента.

38

Москва. 30 мая.

10 ч. 25 мин.

— Сажин, срочно зайди ко мне! — прохрипел динамик селектора и отключился.

Заперев кабинет, он отправился на аудиенцию к генералу.

Наумов был не один. За столом рядом сидел известный тележурналист канала «ТВ — 6» Константин Вычеров.

— Садись, Евгений Александрович.

Пока журналист изучающе рассматривал его, Сажин путался в догадках.

«Неужели Наумов решил откровенничать с телевизионщиками? На него не похоже… На интервью не соглашусь ни под каким соусом…»

— Прокрутите запись еще раз, — попросил генерал.

Вычеров вставил в небольшой магнитофон аудиокассету и нажал клавишу. Секундную тишину оборвал тонкий писк, какой бывает при включении автоответчика.

— Говорит член исламской фундаментальной организации «Джихад». Мы преследуем цель создания единого исламского эмирата, чьи границы будут простираться от Афганистана до Северного Кавказа. Наши братья по вере гибнут под вашими бомбами…

Сажин посмотрел на шефа.

— Это что, шутка?

— Слушай дальше, — кивнул на магнитофон Наумов.

Картавый голос, меж тем, начал выдвигать требования.

— …Наша организация берет на себя ответственность за проведенные теракты, но мы в силах остановить намеченные акции возмездия. Мы требуем компенсации за пролитую кровь наших братьев в сумме трех миллионов долларов. В противном случае акции продолжатся, и следующей целью станут дети. Место и время взрыва известно только нам. Связывайтесь с милицией или фээсбешниками, вводите в курс дела. Нам все равно. Связь будем держать через вас, в 18 часов ждите звонка с подробными указаниями. Если все пройдет нормально, каждый получит свое. Вы — сенсацию, ФСБ — покой в российских городах, мы — деньги на продолжение борьбы…

Журналист отключил запись.

— Что скажешь на это?

— Утка! — с уверенностью заключил Сажин. — Будто никогда с таким не сталкивались… Какой-нибудь сумасшедший или психопат разыгрывает из себя невесть что. Радуев, так тот Кеннеди готов на себя взять…

— Я с вами категорически не согласен, — возразил журналист.

«А твое мнение никто не спрашивал! — срывалось с языка Сажина, но он пересилил себя и, сохраняя лицо, обратился к генералу.

— Нам известно, что группа диверсантов состоит из славян. Звонивший же говорил с ярко выраженным кавказским акцентом. И потом, мне кажется, что разговорами о деньгах нас пытаются увести в сторону от истинных исполнителей.

Вычеров состряпал ироничную улыбочку и скрестил руки на груди.

— Ну, знаете… В таких делах нельзя допускать категоричностей.

— Вы будете учить меня работать?

— Нет, и не собираюсь! Но вы можете со стопроцентной гарантией поручиться, что террористы в какой-то момент не решили сорвать куш и уйти в тень? Ведь, насколько я правильно понял, все они наемники, а для наемника главная составляющая — деньги. И, наконец, посвящали ли заказчики их в свои планы? Или операцию специально разработали для получения крупной суммы, а предыдущие взрывы — демонстрация силы и готовности идти до конца.

— Это — ваши личные домыслы! — повысил голос Сажин. — Разрешите идти, товарищ генерал?

— Не кипятись. — Наумов закрутился на кресле, глядя куда-то под стол. — Константин Юрьевич прав. Мы не имеем права без должного внимания относиться к подобным сообщениям. Речь идет не о чем-то абстрактном, а о жизнях людей.

Вычеров приосанился и с победным видом взирал на полковника.

— К вам в студию выедут специалисты. Аппаратуру поставим на прослушивание. А дальше, по обстоятельствам…

В офис телекомпании Наумов и Сажин подъехали без четверти шесть. На входе их уже ждали.

Курьер повел по нескончаемому коридору к лифту. Поднявшись на пятый этаж, они попали в новый коридор, покрутившись по которому, вышли к стеклянным дверям с логотипом «ТВ — 6».

В заставленном столами и компьютерами зале их встретил Константин Вычеров.

— Проходите, — он пригласил в приемную.

У стола, проверяя подключенную к телефону аппаратуру, возился техник. При виде генерала он вытянулся, но тот досадливо махнул, дескать, не время…

— Работает?

— Как часы, — бойко ответил техник. — Запись будет вестись на наш компьютер. Но если разговор не уложится в минуту, мы не в состоянии определить точку, откуда пойдет сигнал.