Клятва московской принцессы - Анна Устинова

Тень насупился и затуманился.

– Вот так всегда. Моя персона его не интересует. Ни одного вопроса. Как поживаешь, Тень? Не болел ли? Не было ли неприятностей? Впрочем, что там я. Про маленького своего друга тоже ни словом не обмолвился. Бросил его и забыл, словно и не было никогда.

– Ой, ты про розового Лягуха! – воскликнул Егор. – Значит, он у тебя! Я так на это надеялся! Где же он? Покажи скорее!

– Во-от, во-от, – уныло протянул Тень Забвения. – Обо всех ты забыл.

– Как раз наоборот! Мне про всех интересно. Просто, ну, понимаешь, не знаю, с кого начать.

– Ты уже начал, – сильнее прежнего разобиделся Тень. – И, разумеется, не с меня и не с Лягуха. Что ж, так устроен мир! Кто-то твоему сердцу дороже, а про других вспоминаешь только, когда нужда заставит. Да я не корю тебя, дорогой мой друг. Насильно-то мил не будешь.

Он снова исторг тяжкий вздох. Егор спешно принялся утешать его:

– Тень, я тебя очень люблю. Просто Зоя…

– Не продолжай, – пресек его речь трагическим взмахом прозрачной руки тот. – Разве ж я не понимаю. Зоя – дофина, а я – одинокое, всеми покинутое существо…

– Да извини, извини, – уже надоело слушать его упреки мальчику. – Сейчас ты мне все подробности про себя расскажешь, а я внимательно выслушаю. Только Лягух-то мой где?

– Загорает, – с осуждением сообщил Тень, презиравший подобное времяпровождение. – Сейчас кликну.

Он всплыл наверх и, секунду спустя, вернулся, неся на руках изрядно растолстевшего и крайне довольного жизнью розового Лягуха, спину которого усеивали коричневые веснушки. Заметив Егора, Лягух торжествующе квакнул и прыгнул ему прямо в руки. Мальчик погладил его по шелковисто-пятнистой спинке.

– Привет тебе! Давненько не виделись. Я жутко рад, что с тобой все в порядке.

– Квак! – Коричневые глаза-бусинки с обожанием глядели на мальчика.

Еще раз квакнув, Лягух нырнул к нему за пазуху.

– Воссоединение состоялось, – констатировал Тень. – Теперь, лелею надежду, и для меня минутка найдется.

– Готов тебя слушать хоть до конца дня! – заверил Егор.

– Столько наверняка не придется. Рассказывать мне, по сути, особо нечего. Жизнь моя скучна и уныла. Здоровье весьма так себе. Сад же в последнее время обезлюдел. Никто сюда и не заходит. А уж меня и вовсе ни одна живая душа не навещает. Ни Зоя, ни Белка с момента своего возвращения ни разу сюда явиться не удосужились. Видать, не достоин стал я их внимания. Может, и вовсе забыли, что я существую. Да я понимаю: дофине некогда, на балах веселится. Что ей какой-то там друг, с которым она в горе сокровенным делилась! Жизнь ее теперь весела и беспечна. Зачем ей напоминание о тяжелых временах? Вот я тут и один. Все время один. Только Лягух и скрашивал мое скромное существование.

– То есть с Зоей и Белкой полный порядок? – хотел выяснить самое для него главное мальчик.

– Мне доступны одни лишь официальные источники информации, – меланхолично сообщил Тень. – Согласно им обе эти особы бодры и здравствуют. Жизнь дофины полна и насыщенна. Белка наверняка, как обычно, при ней. Повторяю: ни та, ни другая не посещают меня. Не находят времени. Ох, как непостоянны женские сердца.

– Они ни разу не появились в саду? Ни Зоя, ни Белка? И ни разу не навестили ни тебя, ни Лягуха? – Егор подумал, что ослышался.

– О том и речь, – подтвердил Тень. – Неблагодарные. Забыли обо мне. Я-то о них каждый день думал. Мечтал: вот придет дофина, устроим мы с ней пикник у Колодца. Поговорим о былых временах, о тебе… Увы! Одиночество – вот отныне мой удел!

– Как не похоже на Зою! – все еще сомневался Егор. – Может, она приходила, а ты просто спал?

– Не утешай меня понапрасну! – Тень смахнул с прозрачного глаза слезу обиды. – Я бы услышал ее шаги даже во сне, едва бы она вошла. Но дофина ни разу не посетила сад.

Егор встревожился:

– Слушай, а хоть кто-то другой в сад приходит? Ну, Зоин дядя – Верховный Правитель Константин Шестой? Или маршал безопасности Орест? Или трансмагистр Амадеус? Он раньше ведь воду из твоего Колодца для своих опытов брал…

– Никто, – отрезал Тень. – Полное одиночество. Провожу свои дни в совершеннейшей изоляции. Впрочем, вру. Один человек заходит, но не ко мне, и в последнее время очень редко. Ли-Ли Павловна, Зоина няня. Зайдет, с яблонями повозится, и назад. Сильно она сдала, подряхлела.

– Зоина няня? Сдала? – не совсем понял Егор. Ли-Ли Павловна в прошлые его появления здесь была очень крепкой старушкой.

– Какая-то она грустная, – уточнил Тень. – Боюсь, Зоя и ее теперь не навещает.

– Вот уж в это ни за что не поверю! – совсем был сбит с толку Егор. – Зоя ее обожает. Она после смерти родителей самый близкий ей человек.

– Боюсь разочаровать тебя, юный мой друг, но, сдается мне, дофина за время твоего отсутствия изрядно изменилась.

– А Белка? – перебил Егор.

– Про нее вообще ничего не могу сказать, – покачал головой Тень. – А жизнь дофины наблюдаю частенько.

– Где, интересно, если она не приходит? – Егор уже окончательно запутался.

– По местному каналу, а также по государственному. Да вот, как раз скоро новости, – на прозрачной руке Тени возникли большие часы, с которыми он и сверился. – Вчера вечером в Башне происходил Бал цветов. Дофина наверняка его открывала. Значит, и репортаж будет. Никогда прежде ее столько не показывали.

Тень прикоснулся к каменной кладке Колодца, на ней немедленно возник большой прозрачный экран. Раздалась торжественная маршеобразная музыка. Они успели тютелька в тютельку к самому началу передачи.

Сперва долго показывали Константина Шестого. Верховному Правителю Руссии и Киндии вручал в тронном зале верительные грамоты посол какой-то маленькой страны, расположенной в Океании.

Камера обозрела огромный тронный зал, заполненный высшими чинами государства. На центральном троне, опираясь на скипетр, величественно восседал Константин. Два других трона – по левую и правую его руку – пустовали. Жены и детей у Константина не было, а племянница Зоя в мероприятии по каким-то причинам участия не принимала. Рядом со ступенями, ведущими к тронам, замер грузный маршал безопасности Орест. Он был в парадном мундире, который едва не лопался на его выступающем полушарием животе.

Константин, как показалось Егору, выглядел изможденным. И без того резкие и не слишком приятные черты его лица совсем заострились. Кожа на шее сморщилась, хрящеватые уши просвечивали и казались в два раза больше, длинный хищный нос сделался еще длиннее. Верховный Правитель нервно облизывал губы. Можно было подумать, будто на троне ему сидеть неуютно. Впрочем, вполне вероятно, он просто плохо себя чувствовал.

Низенький плотненький посол в ярких развевающихся одеждах ступил на ковровую дорожку, ведущую к трону, и, двинувшись по ней, принялся выделывать замысловатые па, одновременно размахивая в воздухе большим пергаментным свитком.

– Древний ритуал, – коротко пояснил Егору Тень. – Верность традициям. Красочное зрелище, не правда ли?

Егор, затрудняясь с ответом, молча кивнул. Путь посла был долог. Камера вновь заскользила по залу. Большинство присутствующих Егор видел впервые. Но вот наконец и знакомое лицо. Трансмагистр Амадеус. Главный астролог его высокопревосходительства Константина Шестого. Химик, маг и алхимик. Уважаемый ученый, лаборатория которого охранялась от посторонних вторжений грамотой Верховного Правителя. Даже всесильный и всемогущий Орест не осмеливался проникнуть в ее пределы, если того не желал Амадеус. Жив-здоров и по-прежнему в фаворе, иначе бы не стоял сейчас рядом с троном.

Камера чуть задержалась на его лице. Егор пригляделся к нему внимательней. Он тоже выглядел далеко не цветуще. Лицо желто-землистого цвета, по обе стороны рта пролегли глубокие морщины. Глаза ввалились, веки красные, воспаленные. Камера поползла дальше, оставив Егора в сильной задумчивости. Какие-то у них там наверху серьезные проблемы. По Оресту-то не заметно, а вот Константин и Амадеус тухло смотрятся.

Посол наконец-то дотанцевал до трона и замер в глубоком поклоне. Затем, распрямившись, повернулся к Оресту, одарил и его поклоном, но легким, после чего передал ему в руки свиток, который тот слегла встряхнул, потом ощупал и только после этого, печатая шаг по ступенькам, почтительнейше отнес Константину Шестому.

Его высокопревосходительство, милостиво прочитав документ, удовлетворенно кивнул и встал. В центр зала вылетел придворный с золотой трубой в руках. Потрубив в нее трижды, он что-то нечленораздельно проорал. Присутствующие захлопали. Константин спустился с трона. Они раскланялись с послом и прошествовали в соседнее помещение. За ними последовали все остальные.

– Зои-то не было, – сказал Егор.

– Не было, – подтвердил Тень. – Это не ее мероприятие. Вот! Вот! Гляди! Начинается! Репортаж с Бала цветов!

Под звуки быстрого мажорного вальса закружился вихрь самых разнообразных цветов – мелькали на экране розы, пионы, гвоздики, ромашки, орхидеи, ландыши и хризантемы. Незаметно они обернулись юными девушками в разноцветных бальных платьях. Голову каждой украшал искусно сплетенный венок. Кое у кого из них венки были не из живых цветов, а из золота, серебра и драгоценных камней. И платья у этих избранниц судьбы были куда изысканней, чем наряды прочих.