Сэмюэл Джонсон и врата ада - Джон Коннолли

Несмотря на то что Тупяк был демоном, Отец Зла внушал ему изрядный страх. Будь Тупяк Великим Темным, он бы боялся посмотреть на свое отражение в зеркале, таким тот был ужасающим. Иногда Тупяку думалось, что у Великого вообще нет отражения. Любому зеркалу страшно будет его отражать.

Тупяк посмотрел на Запустение. Хуже, чем здесь, не будет нигде. Если бы ему удалось пробраться во владения людей, он мог бы править по-своему и, возможно, чуть лучше, чем это делает Отец Зла. Для этого у него имелись несколько огненных шаров и собственная система устрашения населения.

Но ему нужно приготовиться к новому путешествию — на случай, если все вдруг повторится. Тупяк попытался вспомнить ощущения, которые он испытывал, когда его проволокло из одного мира в другой, но не сумел. Он был тогда настолько сбит с толку и напуган, что путешествие завершилось прежде, чем Тупяк осознал происходящее, а потом кто-то что-то сбросил на него, и все, конец.

Он изо всех сил постарался припомнить, не было ли каких указаний на то, что его вот-вот выдернут из одного мира и через некоторый, не очень продолжительный срок всунут в другой, и вспомнил, что за несколько секунд до неожиданного путешествия у него жутко зачесались кончики пальцев.

Вот ровно так же, как они чешутся сейчас. Ой.

О-е-ей!

Тупяк едва успел сосредоточиться на том, чтобы сделать себя ну очень большим, как раздался громкий хлопок и он исчез со своего трона.

Как и подозревал профессор Хилберт, большой адронный коллайдер открыл, хоть и не по своей вине, дыру между нашим миром и неким иным. Это не была черная дыра в полном смысле слова, поскольку она соблюдала только некоторые законы черных дыр и грубо игнорировала прочие, что здорово разозлило бы Эйнштейна и множество его собратьев по науке. Но это не была и настоящая червоточина, хотя она и соответствовала некоторым характеристикам червоточин. И тем не менее она вполне устраивала профессора — пока не было ни червоточин, ни черных дыр.

Стоит запомнить кое-что, касающееся черных дыр, хотя и маловероятно, что вам доведется лично столкнуться с какой-нибудь из них. Во-первых, если когда-то в будущем группа славных ученых в белых халатах решит, что вы — да-да, именно вы! — отличный кандидат на то, чтобы войти в черную дыру и выяснить, что там творится на другой стороне, вам — да-да, вам! — лучше будет выбрать себе какое-нибудь другое занятие, предпочтительно как можно дальше от черной дыры, скафандров и ученых с нездоровым блеском глаз.

Возможно, вы, как сообразительный молодой человек, уже сами дошли до этой мысли. В конце концов, если бы это была хорошая идея — сунуть голову или какую-нибудь другую часть тела в черную дыру, — ученые в очередь бы выстроились, лишь бы пролезть туда самим, а не хлопали бы по плечу кого-то другого и не приглашали бы его пройти вперед.

А это приводит нас ко второй вещи, касающейся черных дыр: если вы свяжетесь хоть с одной, ваша жизнь будет очень короткой, хотя и полной событий. Возможно, на той стороне черной дыры обнаружится нечто увлекательное, но вряд ли вы сможете кому-нибудь об этом рассказать. Гравитационное притяжение черной дыры — это такая штука, которой свойственно резко изменяться. Так что не успеете вы подумать: «Ух ты, черная дыра! Какая она интересная, как здорово кружится! Надо рассказать про нее этим славным парням, ученым», — как ваше тело разорвет на клочки, а потом сожмет до бесконечной плотности.

И это, наверное, будет очень больно, хоть и не очень долго.

Но опять же, вдруг вам повезет рухнуть в сверхмассивную черную дыру, в которой гравитация изменяется чуть более плавно? Тогда вас все равно разорвет на части, но медленнее, так что, возможно, будет время смириться с этими ощущениями прежде, чем вас сожмет в точку бесконечной плотности.

Все зависит от того, действительно ли человеку хочется пожертвовать жизнью ради науки. Выбор за вами. Но если честно, я бы на вашем месте поискал менее рискованную работу, например стал бы бухгалтером или нанялся чистить зубы белым акулам.

Так получилось, что Тупяк, бич пяти божеств, многое узнал о природе не совсем черных дыр, поскольку в данный момент несся через одну из них. Впрочем, он этого совершенно не желал, так как чувствовал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Он отчего-то был твердо уверен, что падает, хотя ощущения вроде бы этого не подтверждали, и что он стремительно приближается к какой-то светящейся точке, которая вроде как не приближалась к нему, и это сильно сбивало с толку. Он изо всех сил старался отступить назад, туда, откуда его принесло, словно пловец, сражающийся с сильным течением, но у черных дыр имеется еще одно интересное свойство: чем сильнее вы сопротивляетесь ее притяжению, тем быстрее добираетесь дотуда, где начинается разрывание на клочки, бесконечная плотность и все такое, что происходит, когда время и пространство перемешиваются.[22]

От ощущения, что он, невзирая на все свои попытки убраться прочь, продолжает нестись вперед, у Тупяка заболела голова. К счастью, его отвлекло новое ощущение: казалось, что все атомы его демонского тела растянули на бесконечном количестве дыб, каждая из которых снабжена очень острыми иголками. Затем данная конкретная боль подошла к концу, но ее сменило очередное ощущение: пожалуй, так может чувствовать себя банан, который очистили, на мгновение установили на столе вертикально, а потом сбросили на него камень.

В тот самый миг, когда Тупяк подумал, что ему конец, всякая боль прекратилась и он почувствовал под ногами нечто твердое. Его глаза были крепко зажмурены. Тупяк осторожно приоткрыл один, затем второй, наконец третий, который он приберегал для особых случаев.

Он стоял посреди дороги, а вокруг со свистом проносились на большой, как ему показалось, скорости какие-то металлические штуковины. Одна из них, как заметил Тупяк, была глянцевой, красной и красивой.

«Не знаю, что это такое, — сказал себе Тупяк, — но я это хочу!»

Тут за спиной у него раздался звук, очень громкий, похожий на рев какого-то крупного животного.

Тупяк обернулся — и его прямиком в лицо ударила более крупная разновидность этих металлических штуковин.

Сэмюэл смотрел в окно своей спальни. Он еще не переодевался — так и сидел в пижаме и думал над тем, что произошло нынешней ночью. Как только рассвело, он заглянул под кровать, но не обнаружил никаких следов демона, разве что пол был немного липкий.

Мальчик размышлял, может ли демон, вопреки собственным словам, вернуться, когда посреди дороги во вспышке голубого света возникло некое существо с зеленоватой кожей, большой головой и острыми ушами, облаченное в красный плащ и высокие сапоги. Существо огляделось, уставилось на проезжающий автомобиль — и в него незамедлительно врезался грузовик. Снова вспыхнул голубой свет, и существо исчезло. Водитель остановил машину, выскочил из кабины, поискал тело, а потом быстро уехал.

Сэмюэл подумал, не рассказать ли об увиденном маме, но решил, что лучше добавить это происшествие к списку того, во что все равно никто не поверит.

Во всяком случае, не поверит до тех пор, пока не станет слишком поздно.

Горчун в Запустении с подозрением смотрел на трон, корону и скипетр. Эта троица снова искушала его, но после того, что произошло в прошлый раз, ему не хотелось, чтобы Тупяк, вернувшись — если он, конечно, вернется, — снова застал его отирающимся рядом с ними. Про Тупяка много чего можно было сказать (и большую часть этого Горчун говорил, пусть и шепотом), но дураком он не был. От его внимания не ускользнуло, что когда он вновь материализовался после первого исчезновения, шелудивый демон сидел, напялив на себя его корону и размахивая его скипетром. Как только Тупяк оправился от шока, Горчун заработал по дополнительной шишке за каждое оскорбление и еще одну, промеж глаз, для порядка. На этот раз Горчун решил подождать, но не сумел скрыть разочарование, когда вскоре после своего исчезновения Тупяк появился снова. Причем он напоминал насекомое, прихлопнутое самой большой мухобойкой в мире.

— Как прошло путешествие, господин? — поинтересовался Горчун.

— Да как-то не очень, — признался Тупяк.

Он совсем было собрался потерять сознание, как у него снова начало покалывать пальцы на руках и ногах.

— О нет! — вырвалось у Тупяка. Болело в стольких местах, что он даже заподозрил, что каким-то образом обзавелся новыми частями тела, специально чтобы было чему болеть. — Я же только…

А затем он снова исчез.

Спальню Сэмюэла озарила голубая вспышка, за ней последовал громкий хлопок и запах пригоревшей яичницы. Комнату заволокло промозглым туманом. Сэмюэл бросился на пол (Босвелл, естественно, тоже) и осторожно выглянул из-за кровати.

Туман медленно рассеялся, и взгляду мальчика предстало зеленокожее существо в красном плаще. Существо стояло, подняв ногу и прикрывая голову руками, словно ожидая, что на него в любое мгновение обрушится удар. Удара так и не последовало, и существо осторожно посмотрело сквозь пальцы, а потом облегченно выдохнуло.