Terra Insapiens. Дороги - Юрий Александрович Григорьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Под пение псалмов Аббат взошёл на кафедру, так что половицы заскрипели, и началась дневная ординарная месса. Всё было торжественно и чинно, но без огонька. Аббат вёл службу буднично, бубнил себе под нос что-то маловразумительное и еле слышное. Прочитав «Confíteor» с положенным «mea culpa», перешёл сразу к чтению Евангелия от Матфея.
Пока аббат служил мессу, Артур осматривал убранство церкви и монахов. Наконец раздалось троекратное «Agnus Dei, qui tollis peccata mundis, miserere nobis» и все пошли к причастию. После этого снова уселись и дослушали литургию до конца, до «Ite, missa est».
Выходя из церкви, Лонгрин небрежно перекрестился и сказал Виконту:
— Не люблю монахов. Им некогда жить — они думают о смерти… Вот увидите, Виконт, денег он вам не даст. Зря мы сюда приехали. Надо было вызвать его к графу и там, при свидетелях, потребовать с него долг.
Аббат вышел к ним, когда в монастырские ворота въехала крытая повозка с парой лошадей. Бегло перекрестив Виконта, аббат подбежал к повозке, из которой уже вылезал седой священник в богатом епископском одеянии. Как потом выяснилось, это был папский легат, заехавший в монастырь по пути в Париж.
Легат сказал аббату:
— Laudetur Jesus Christus!
— In sæcula sæculorum! Amen! — поторопился с ответом аббат и поцеловал протянутую ему руку.
— Я к вам ненадолго. Переночую и завтра отправлюсь в Париж. Я везу письмо королю Роберту от его святейшества папы Сильвестра Второго… Пришлось сделать крюк, заехать в Тур. У меня там были неотложные дела. Но завтра продолжу путь и через два дня буду у короля Роберта.
После затянувшегося до вечера обеда, во время которого аббат выспрашивал у легата все римские новости, а Виконт заметно скучал, аббат подошёл к Виконту.
— Диакон покажет вам ваши жилые комнаты. Отдыхайте, а мне разрешите удалиться. Мне ещё надо о многом расспросить Легата.
Виконт поклонился, но руки целовать не стал. По нему было видно, что он не в духе. Из чего Артур понял, что денег Виконту аббат не дал.
Диакон провёл их в гостевой дом. Виконту с Лонгрином досталась большая комната. Винтер с Дироном заняли среднюю, а Шут с Артуром довольствовались малой. В небольшой комнате стояли две кровати, стол и два стула. В углу притулилась небольшая печурка, в которой потрескивали дрова. Труба от печурки уходила в потолок. В комнате было тепло и даже жарко. На столе горела свеча в подсвечнике, создавая лёгкий полумрак, располагающий к отдыху.
Шут бросил на пол свой заплечный мешок, снял сапоги и плюхнулся на кровать.
— А хорошо живут монахи! На такой перине можно проспать до второго пришествия.
— Это комнаты для гостей, — сказал Артур. — У монахов кельи наверно поскромнее.
Артур разделся и тоже с удовольствием лёг на вторую кровать, глядя в потолок, где трепетали отсветы от пламени свечи и печурки. Всё тело его ныло от долгой поездки верхом, но это была приятная усталость.
— Накормили, напоили и спать уложили, — зевнул Шут. — Чего ещё желать?.. Не хочется вставать, но надо раздеться.
Он ещё долго возился, снимая и раскладывая одежду, а Артур уже заснул сном младенца. И приснился ему странный сон.
Он увидел себя во дворе Замка тёмной ночью. На столе возле «Мыслителя» горит свеча в подсвечнике, за столом сидит Мерлин и, хмуря седые брови, старательно выводит что-то на клочке бумаги. Артуру не видно — что он пишет? — но он понимает, что там каллиграфическим почерком, без всякой пунктуации, написаны два слова: «Артур вернись».
Артур улыбается во сне, но потом улыбка исчезает, и лицо его становится напряжённым. Губы что-то шепчут беззвучно. Ему снится церковный амвон. Он стоит на коленях перед образом и с ужасом понимает, что не знает ни одной молитвы. Он вспоминает историю про одного старика, который, забыв слова молитвы, стал читать алфавит, надеясь, что милостивый Бог сам расставит все буквы в правильном порядке.
Утреннее солнце, заглянувшее к ним через окно, разбудило Артура. Шут ещё спал, когда он поднялся, оделся и вышел в коридор, чтобы умыться.
На выходе из гостевого дома он встретил Виконта. Тот уже возвращался после умывания.
— Доброе утро, Артур! — Виконт сегодня был явно веселей вчерашнего.
— Доброе утро! — улыбнулся Артур.
Умывшись во дворе, он вернулся в комнату. Шут всё ещё спал. Артур прилёг на кровать и достал из ниши Библию. Открыл её на случайном месте и прочитал:
— «Что за сила у меня, чтобы надеяться мне? И какой конец, чтобы длить мне жизнь мою? Твёрдость ли камней твёрдость моя? И медь ли плоть моя? Есть ли во мне помощь для меня, и есть ли для меня какая опора?»
Он понял, что это книга Иова и задумался.
Шут пошевелился, вздохнул, потянулся и открыл глаза. Повернув голову, спросил:
— Что читаешь?
— Книгу Иова.
— Это премудрость и утешение для стариков. Молодым надо читать «Песню Соломона».
— Я случайно открыл Библию на этой книге.
Шут приподнялся в кровати и сладко зевнул, потягиваясь.
— Я в молодости гадал на Библии. Но в монастыре меня за это били посохом по рукам.
— Вы были в монастыре? — удивился Артур. — Монахом?
— Послушником, — ответил Шут. — Мальчиком на побегушках.
Он слез с кровати и стал одеваться.
— Кем я только не был! Пока не поступил на службу графу Эду. И в монастыре псалтирь зубрил, и с рыбаками по морю плавал, и в Бретани воевал — есть что вспомнить!
— Что это у вас на шее висит? — удивился Артур. — Медальон?
— Это? — Шут взял в руку серый кругляшок на тонком шнурке и протёр его рукой. — Амулет. Достался мне от отца. Серебряный денье Карла Великого.
— А крестик вы не носите?
— Ты прям как наш аббат! — рассердился Шут. — Это он мне такие попрёки делал. А я ему под нос сунул, могу и тебе показать.
Он снял с шеи и показал Артуру реверс монеты.
— Видишь крест? Вот то-то же. Так что у меня это — два в одном — и амулет, и крестик.
Он вернул амулет на шею и стал надевать рубаху.
За завтраком Легат обернулся к Виконту.
— Я приехал из Тура, по пути заехал в аббатство Мармутье — помолился у гробницы вашего приёмного отца.
Виконт благодарно склонил голову.
— Мы были с ним знакомы, — продолжил Легат. — Вы не помните, вам тогда было пять лет, я гостил в его замке. Он рассказывал мне историю вашего усыновления. Она заинтересовала меня и