Зелёная кобылка - Павел Петрович Бажов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Говори тут — некому у нас вынести.
— Нет, все-таки надо бы по тайности.
— Тогда пойдем в огород.
— И парнишку твоего надо.
— Неуж что худое наделал?
— Нет, ровно.
В огороде у нас росло два черемуховых куста, под ними стояла скамейка. Место это называлось садом. Тут и уселись.
Иван Матвеич, понизив голос, проговорил:
— Сынишка твой сейчас мне поклончик передал от человека, которого ему, ровно, знать неоткуда. Стал спрашивать, где видел, а он говорит — не велено. Вот и повел к тебе. Пусть расскажет.
Тут уж пришлось сказать все. Отец пожалел:
— Ох, ребята, ребята, давно бы сказать надо! Хоть мне, хоть Гриньше, хоть Илье. Беги-ка за своими заединщиками да Илью тоже позови. Скажи, дело есть.
Через несколько минут на скамейке прибавился Илья Гордеич, Петькин отец, а мы все трое уселись на земле. Мой отец сам рассказал, как было дело, потом сказал нам:
— Вы, ребята, теперь про это забудьте. Будто и не было. Слышали?
— Без вас того человека уберем, — добавил Илья Гордеич.
— Без нас не найти, — ответил Петька. — Он на нашу песенку отзывается, а вы не умеете.
— Найдем и так. А вы забудьте! Никому чтобы! Панок-то, Егорша, не твой?
— Мой…
— Смотри! Всем говори — давно потерял.
— Я так и думал…
— Ну, а теперь бегите играть.
Когда нас так отстранили, Петька первым делом налетел на меня:
— Распустил язык! Все им сказал. Кто тебя просил?
— Сам бы шел!
— «Сам бы, сам бы»! А ты что?
— А то… Не поверил Иван Матвеич. Пойдем, говорит, к отцу.
— Ну?
— Ну я и рассказал.
— Все, как было? И про место, где он лежит?
— И про место…
— Вот и вышел «малый мой, малый мой, понесу тебя домой»! Теперь, думаешь, они что скажут?
— Так ведь спрячут его.
— Спрячут-то спрячут, да тебе не скажут. Слыхал у них разговоры: «Отвяжись! не твое дело!»
— Узнаем, поди, потом, — отозвался Колюшка.
— Когда узнаем? Как большие вырастем?
В это время отворилась калитка. Вышел Иван Матвеич и не спеша зашагал к своей улице. Вскоре вышли и наши отцы.
Отец Петьки зашел к себе во двор, а мой прошел мимо и повернул в переулок налево.
— Видал? Сговорились уж, а про нас и помину нет! Это так точно.
— Ну-к что…
— Вот те и «ну-к»! Узнать-то охота или нет? Беги, Егорша, за отцом. Если он брать не станет — скажи, в Доменную, мол, надо, а мимо Кабацкой боюсь один. Я к Сеньше сбегаю. Пусть он за своим отцом глядит. А ты, Кольша, тут сиди. Никуда, смотри, не уходи. Если мой тятя куда пойдет, беги за ним.
Своего отца я догнал, когда он поравнялся с соседней, Кабацкой улицей. Отец усмехнулся:
— Тебе куда?
— Я, тятенька, в Доменную… К Силку Быденку…
— Зачем это?
На этот вопрос я не знал, что сказать. Никак не придумывалось.
— Так… Говорят, у него крючки есть…
— Самоловы, поди?
Я обрадовался и принялся врать о крючках, но отец не дослушал:
— Ступай домой.
В голосе не было строгости, и я уже по-простому запросился:
— Я с тобой пойду!
— Нет, Егоранько, нельзя. Потом тебе скажу…
— Когда скажешь?
— Ну, когда надо, тогда и скажу. Ступай! Некогда мне. — И отец нахмурился.
Приходилось идти домой без удачи.
Петьки еще не было. Кольша спокойно сидел на завалинке у Маковых. Я сказал, что отец меня воротил, и в утешенье себе добавил:
— Обещался потом сказать.
— Ну-к, я говорил — скажут. Зря Петьша трепещется.
С этим я не мог согласиться. Когда еще скажут! Надо теперь узнать.
От Маковых вышел Илья Гордеич. Одет он по-праздничному, но как-то чудно́: ворот синей рубашки расстегнут и торчит заячьим ухом, суконная тужурка надета в один рукав, левый карман плисовых шаровар вывернут, фуражка сидит криво и надвинута на глаза. Что это с ним? На ногах нетвердо держится! Когда напился? Сейчас трезвехонек был.
— Что, угланята[17], уставились? Пьяных не видали? — спросил Илья Гордеич и, пошатываясь, пошел вверх по улице.
Мы переглянулись и стали смотреть, что будет дальше. Пройдя домов пять, Илья Гордеич совсем по-пьяному затянул:
Ой-да, ой да за горой, За круто-о-ой…Запыхавшись, прибежал Петька и стал рассказывать:
— Сеньшин отец с удочками пошел! В ту сторону… Понятно? Не поймаю ли, говорит, вечером ершиков, а у самого и червей нет и удочки у Сеньши взял. Рыболов, так точно… У вас что?
Мы рассказали. Петьку больше всего удивило, что отец у него напился.
— Вина-то в доме ни капельки. Знаю, поди. Выдумываете?
— Ну-к, гляди сам. Вон он у Жиганова дома куражится.
— Верно… Пошли, ребята!
Около камней у дома подрядчика Жигана стоял Илья Гордеич и громко спрашивал двух работников Жигана:
— Мне почему не гулять? Сенцо-то у меня видали? Что ему сделается, коли оно у меня под крышей… а? Слыхали про Грудки-то? Нет? Все зароды[18] в дыму. Не слыхали?
Со двора торопливо выбежал Жиган и, отирая руки холщовым фартуком, спросил:
— О чем ты, Гордеич?
— Тебя не касаюсь… С ними разговор.
Илья Гордеич, сильно шатаясь из стороны в сторону, пошел дальше и опять запел:
Ой да, ой-да за горо-о-ой…Жиган поджал губы: