Случайный свидетель Паша Петрова. Ироничный детектив - Сергей Глазков

Сыромятина смотрит на Никифорова и Ревву. Ревва сидит за столом, опустив голову и стуча пальцами по лакированной поверхности стола. Никифоров задумчиво смотрит в сторону окна.

– Петайкин лежит в больнице… – Вставляется Ревва.

Сыромятина будто не слышит слов Реввы, продолжает.

– …А в ходе взрыва и перестрелки погибли главные подозреваемые. Я не исключаю, что это было заказное убийство. А поскольку оборвалась и эта нить, то я не знаю, как мы теперь выйдем на заказчиков. А узнать, кто заказал убийство нашего коллеги – дело чести. Поэтому я, для начала, объявляю вам предупреждение.

– Спасибо, Галина Борисовна, – Благодарит Ревва.

– Не ерничайте, Ревва, – обрывает его Сыромятина, – Между прочим, у Середы семья осталась без кормильца: жена и маленький ребёнок.

– Извините.

– Перед ними извиняться будете. Вам такая возможность представиться. Утром. А сейчас я хочу услышать от вас всё, что вы думаете о мотивах убийства. Для меня это пока большая загадка. Насколько я знаю, резонансных дел я Емельянову не поручала.

Повисает пауза. Через время её нарушает Никифоров.

– Галина Борисовна, Иван Степанович вёл одно дело по своей личной инициативе.

– То есть, как «по своей инициативе»? – Поворачивается к своему заместителю Сыромятина.

Никифоров тушуется, понимая, что сказал лишнее:

– Я в этом не уверен, но в прокуратуре поговаривали, будто к нему попали некие компрометирующие материалы на одного очень высокого чиновника.

– Почему вы мне об этом раньше не сообщили, Олег Григорьевич?

– Галина Борисовна, я сам в это мало верил. Не мог такой серьёзный человек, как Иван Степанович, такой ерундой заниматься, чтобы подпольно, что-то вынюхивать.

– Я такого же мнения, – поддерживает Никифорова Ревва.

– Других вариантов у нас нет? – Спрашивает Сыромятина.

– Пока нет, – отвечает Никифоров.

– А на кого он собирал компромат? – Интересуется Сыромятина.

Никифоров пожимает плечами.

– Не могу точно утверждать, но одни говорили, что он собирал материалы на министра внутренних дел, другие – на кого-то повыше. А некоторые утверждали, извините меня, конечно, Галина Борисовна, что это вы стали объектом исследования Емельянова.

– Чушь, – говорит Сыромятина.

– И эту чушь нам нужно проверять? – Осведомляется Ревва.

– Если нужно, значит, будете проверять, – говорит Сыромятина.

– И вас проверять, Галина Борисовна? – Уточняет Ревва.

– И меня тоже.

Ревва, не веря в происходящее, сморит на присутствующих в кабинете начальника прокуратуры и её зама. Потом откидывается на спинку стула:

– Тогда, для начала нужна санкция на обыск в кабинете и дома у Емельянова.

Со своего места отзывается Никифоров:

– Я их уже подготовил. Галина Борисовна, подпишите.

Никифоров достает из внутреннего кармана пиджака две бумажки и протягивает Сыромятиной. Сыромятина, бегло просмотрев документы, подписывает их и протягивает Ревве, но Никифоров перехватывает бумаги.

– Я считаю целесообразным это задание выполнить работнику прокуратуры. Вы не будете возражать, если обыски в кабинете и дома старшего следователя прокуратуры проведу лично я.

– Зачем же утруждаться, Олег Григорьевич? – Говорит Ревва, – вам по статусу не положено..

– Ничего, майор. Я от работы не бегу.

Сыромятина кивает в знак согласия.

– Да. Это будет правильно. Это оборвёт ненужные слухи и догадки. Что выяснили по подозреваемым? Кто такие? Откуда?

– Криминалисты трудятся, – докладывает Ревва, – Обещали утром обрадовать результатами экспертизы.

– То, что это не местные, я могу утверждать точно, – сообщает Никифоров, – У меня своя база информаторов. Если бы наши задумали уничтожить Емельянова, я бы об этом сразу узнал. И не допустил этого. Это чужие. А вот откуда, это товарищ майор постарается узнать.

– Да уж постараюсь, как только криминалисты дадут своё заключение, – говорит Ревва, понимая, что его задвигают в этом деле на второй план, – Буду землю грызть, но найду того, кто заказал Ивана Степановича.

– Но и причастность криминальных структур нашего города не надо сбрасывать со щитов, – уточняет Сыромятина.

– Что вы, Галина Борисовна, – успокаивает её заместитель, – Даже наоборот. Мы их сейчас хорошенько пошерстим. Авось, что-нибудь подходящее выявим.

– Действуйте, – заканчивает совещание Сыромятина и поднимается из-за стола.

12

Джип медленно поворачивает во двор одного многоэтажного дома. У въезда во двор притормаживает «Мерседес», который следовал за джипом. Из «Мерседеса» выскакивает Шустрый и забегает во двор. А «Мерседес», развернувшись, останавливается на противоположной стороне и сразу выключает фары.

Огромный джип неуклюже лавирует по двору, стараясь не задеть припаркованные машины. У последнего подъезда останавливается. Любушкин ставит машину на ручной тормоз и поворачивается к Паше.

– Ну, вот и приехали, гражданка Паша Петрова. Вот и закончились ваши ночные приключения.

– Надеюсь, – отвечает Паша.

– И это правильно. Надеяться всегда нужно.

Любушкин открывает дверь и предлагает Паше:

– Вас проводить?

– Нет, спасибо, – отказывается она, – Тут я сама добегу.

– Не страшно?

– Если я то, что со мной случилось, смогла пережить, то всё остальное мне уже не страшно.

– Тогда, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – отвечает Паша, выходит из машины и скрывается в подъезде.

Любушкин, проводив взглядом Пашу, закрывает дверь.

– А от меня ты так быстро не избавишься. Не надейся, – отзывается с заднего сидения Капустина, – Поехали.

Любушкин поворачивается к загадочно улыбающейся пассажирке, вздыхает и заводит машину.

– Отведёте до самой квартиры, – добавляет она.

– Как скажете, мадам!

Снова джип лавирует по узким дворовым дорожкам. Как только со двора выезжает джип, «Мерседес» включает фары и медленно въезжает во двор.

13

В дежурной части появляется Сыромятина. Бражник вскакивает и становится по стойке «Смирно!».

– Товарищ прокурор, ваше задание выполнено. Свидетельниц Петрову и Капустину развезли по домам.

Выслушав доклад дежурного, Сыромятина кивает.

– Хорошо.

Перед тем, как покинуть помещение, обращается к Ревве и Никифорову, которые сопровождают её.

– И самое главное: постарайтесь, чтобы о происшедшем ничего не узнала пресса.

Никифоров разводит руками.

– Галина Борисовна, мы постараемся, но это практически невозможно.

– А вы очень постарайтесь.

Сказав это, Сыромятина открывает дверь на улицу, но выйти не успевает. На пороге стоит известный в городе журналист Егоркин.

– Привет честной компании, – говорит Егоркин, – прессу не вызывали?

Сыромятина теряется, а Егоркин продолжает атаку:

– Если в такое время в одном месте собралось столько высокопоставленных чиновников областной прокуратуры, то сразу напрашивается вывод: произошло что-то из ряда вон выходящее…

– Без комментариев, – приходит в себя Сыромятина, – когда нужно будет, мы проинформируем прессу.

Журналист не сдается. Он окидывает взглядом присутствующих в дежурной части людей.

– Судя по вашим скорбным лицам, то кто-то погиб. В вашей компании не хватает Емельянова, значит ЧП с ним. Он жив?

Сыромятина молчит. Никифоров отворачивается. Ревва, зная, что Егоркин был на месте преступления и видел, как грузили мертвого Емельянова, и сейчас разыгрывает перед представителями прокуратуры комедию, качает головой.

– Значит, уже нет… Убит? Или умер собственной смертью? Что скажет прокуратура? – Не унимается журналист.

Сыромятина не выдерживает.

– Хватит совать свой нос в дела, которые вас не касаются.

– Ну почему же, Галина Борисовна? Смерть такого человека, как Емельянов, не частный случай. У вас есть подозреваемые?

Сыромятина поворачивается к Бражнику.

– Дежурный, почему в дежурной части посторонние люди?

Бражник бледнеет. Ему на помощь приходит журналист.

– Я пришел подать заявление, госпожа Сыромятина Галина Борисовна, в порядке живой очереди на областную прокуратуру за давление на журналистов и сокрытие информации от общественности.

Сыромятина улыбается Егоркину.

– Вы еще не знаете, что такое давление, господин журналист…

– Не дай Бог… – вставляется Егоркин.

– А информацию мы скрываем в интересах следствия. Ваше заявление не примет суд.

– А я и не стремлюсь к этому, Галина Борисовна. Главное погнать волну, а она обязательно меня выкинет на какой-нибудь берег.

– Желаю вам счастливого плавания, господин журналист, – произносит Сыромятина и выходит на улицу. Егоркин смотрит на Ревву и Никифорова.

– Зачем ты её дразнишь, Егоркин? – Спрашивает Ревва.

– По привычке, – отвечает журналист.