Абиссинец (СИ) - Подшивалов Анатолий Анатольевич

Перед выходом в поход ко мне пришло еще четыре казака и трое артиллеристов, среди них — два наводчика — фейерверкера, которые согласились перейти в армию Негуса (видимо, вчерашний блеск золота сыграл роль катализатора). Попросил оформить рапорта об отставке через непосредственных командиров, для чего пошел к депрессивному поручику Степе Петрову. Бедный мальчик разрыдался и сказал, что он не трус, ему только вся эта война опротивела, его дома невеста ждет (показал фотокарточку — очень миленькая девушка) и мама старенькая и больная, а вдруг его убьют или даже ранят как Михневского (по слухам, в газетах было написано, что ему ногу отняли). И вообще, он не военный, а физик и математик, закончил Петербургский Университет.

Вот, подумал я — еще один математик, хоть кафедру открывай… Степа буквально плакал, ну пусть выплачется, легче будет, не видит же никто. Сказал ему, что я тоже магистр математики, увидел, как у Степы глаза округлились и сказал, что еще много чем занимаюсь (например, уши отстреливаю непокорным рабам и раненым топчусь на животе), и могу его понять. Ну, бывает ошибочным выбор профессии, я вообще сначала юристом был, так напиши сейчас рапорт об отставке, он автоматически пройдет. А потом уволишься со службы и становись хоть учителем математики, хоть инженером, тут, конечно, дополнительное образование потребуется, но, если в физике и математике разбираешься, остальная география на автомате пройдет. В общем, нарисовал парню перспективу, он успокоился, а я ему сказал:

— Так что, Степан Степанович, остаешься здесь на хозяйстве, присматривай за народом, чтобы не баловали и помогай капитану Букину, он у нас теперь абиссинский генерал. Пожал ему руку и окрыленный Степа поскакал к русскому геразмачу Андрэ.

Оглянулся на колонну, растянулись по дороге и пылят, из форта, наверно, уже видно, а вдруг воины раса Микаэла ушли, сняв осаду? Попросил ближайшего казака передать Нечипоренко, что ехал во главе колонны. выслать передовой дозор подальше, провести разведку, что там впереди творится. Мы тащим все оружие что осталось. Вооружим форт и сами дальше пойдем, обучив местных обращению с пулеметами. Пушки тоже все во вьюках, вон, артиллеристы едут в моих песочниках. Тут вообще анекдот вышел: привезли им форму, которую носят артиллеристы Негуса. Оказалось, это тапки с загнутыми носами, широченные шаровары и красные короткие курточки с золочеными пуговицами. На голову положена красная феска с кисточкой. Дело в том, что артиллерия в Абиссинию пришла от турок и форма скопирована с турецкого образца, местные ей очень гордятся, особенно, пуговицами. Так то — местные, а мои артиллеристы сказали, что хоть в исподнем поедут, но это клоунство не оденут, да еще оно явно басурманское.

Тут я и вспомнил про вторые комплекты песочников — брюки и рубаху с накладными карманами, да еще и восемь курток осталось — как раз всем хватило и панамы на голову тоже. В общем, форма иностранной армии, а какой — неизвестно, но не русской, сказал, чтобы говорили — галапагосской, островов кабо-верде, любой, но не русской и говорите вы на этом языке. А они мне и отвечают: «А мы галапагосского не знаем». Пришлось объяснить, что на Галапагосских островах за государственный язык принят русский матерный диалект, тогда поняли, заулыбались, закивали головами. Вот теперь и тащим все и пулеметы и патроны, винтовок взяли только чуть — на артиллеристов, зато патроны выгребли все. Раздал все Смит-Вессоны, погрузил шесть пудов ТНТ, весь огнепроводный шнур, жестянку со спиртом, в общем, «воевать, так воевать, сказали мыши, ополчившись на кота». Через час вернулась разведка. Сказали, что форт на месте и осаждают его абиссинцы. Еще час и показалась крепость, посмотрел в бинокль — развевается итальянский флаг. Впрочем, недолго ему тут развеваться.

Подъехали ближе, нас заметили, от осаждающих отделилась группа всадников, наш передовой дозор выехал навстречу, вижу в бинокль, машут руками, значит, «дружественного огня»[3] не будет.

Подъехали, по-французски никто не говорит, по-галапагосски[4] тоже, пришлось ждать переводчика. Спросил, где рас Микаэл, — не знают… А как в крепости? Хотя какая там крепость — земляной вал высотой метра три, но перед ним — такой же ров, и еще колья торчат в предполье — там, сказали, замаскированные «волчьи ямы». Спросил, ходят ли осажденные за водой, оказалось уже не ходят, как полсотни человек перестреляли, перестали ходить, поскольку никто не возвращается. В крепости какой-то запас воды есть, но вот два дня назад он выгнали из ворот лошадей и мулов, а потом стрелять по ним принялись, значит, избавились от лишних водохлебов. Спросил местных, стреляют ли пушки и сколько их. Ответили, что, вроде две, но, похоже, боезапас расстреляли, молчат уже неделю. Попросил абиссинцев с белым флагом вызвать парламентеров на переговоры, сказать, что приехал фитаурари, нет, не поймут, скажите — генерал-лейтенант Негуса, рас Искендер, обсудить условия их капитуляции.

Через час из ворот помахали белой тряпкой, потом вышел трубач и протрубил сигнал, за ним показался офицер с белым флагом на палке. Крикнул, чтоб не стреляли и своим приказал, если кто из местных подымет оружие — огонь на поражение, да не парламентеров, бестолковые, а того, кто оружие подымет. Подошел итальянец, представился, лейтенант имярек. Спросил, на каком языке ему удобнее говорить кроме итальянского: по-французски или по-немецки, а может, по-галапагосски — вон, мои артиллеристы оттуда. Стали говорить по-французски. Предложил капитулировать на условиях сохранения жизни. Офицерам могу оставить личное оружие. Солдаты сдают оружие в исправном состоянии, то же касается артиллерии. Если что-то будет неисправным — расстрел виновных на месте, не обессудьте. Лейтенант сказал, какие я могу дать гарантии. Ответил, что под мое честное слово, если у вас служат сомали, то они должны знать раса Искендера, разбившего армию принца Абу Салеха, после того боя пленные были отпущены, а раненым оказана первая помощь.

Лейтенант сказал, что передаст условия командиру, дал им шесть часов на размышление. После этого никакие гарантии действовать не будут, в случае штурма форта галласы пленных не берут, вырезают всех начисто. Так что вам лучше принять мое предложение, если хотите снова увидеть солнечную Италию.

Собственно. я здесь затем, чтобы не допустить ненужного кровопролития, форт все равно падет, жажда вас добьет, только вот меня здесь уже не будет и жизни ваши никто не спасет, так и передайте своему командиру — это последний шанс, судьба преподнесла вам подарок, воспользуйтесь же им. Вас никто не упрекнет — вы держались, сколько могли, но жажда убивает и убивает гораздо мучительней, чем пуля.

Поскольку выяснилось, что среди осаждающих — тысяча воинов Мэконнына, решил перебраться к ним: они держали осаду слева от ворот, справа — галласы раса Микаэла, к которому послали гонца. Приехал баши Мэконнына, сказал, что рас оставил здесь всего тысячу пехотинцев на мулах, а остальных увел на Амба-Алаге вместе со своей гвардией и «Георгис ашкерами». Ответил, что бой в Амба-Алаге закончился полной победой раса, взят в плен генерал, офицеры и много солдат, захвачены богатые трофеи, в том числе четыре орудия. Вокруг форта заметно пованивало, осажденные бросали трупы в ров, кроме того в предполье валялось несколько десятков раздувшихся на жаре трупов мулов и лошадей. Спросил, где берут воду, оказывается, лагерь ниже в двух верстах, там есть колодец и уже почти пересохшая речка. Сюда, к форту, ходят на дежурство, сменяясь с теми, кто в лагере. Приказал отправляться в лагерь и отдыхать, палатки поставить там же. Разгрузить одно орудие, боеприпасы для негои пулемет с десятью лентами — поставить напротив ворот и выставить дежурные расчеты, смена через шесть часов. Орудие окопать и обложить мешками с песком для защиты от огня снайперов, то же сделать с пулеметом. Первая смена — усилена вдвое, так как придется окапываться. Поехал посмотреть лагерь, достаточно загаженный вокруг. Моим тоже не понравился, решили поставить палатки чуть дальше. За полчаса до истечения срока ультиматума, поехал к форту. Тишина, никого, шесть часов, отпущенных на размышление, истекли. Приказал зарядить орудие фугасом и сбить итальянский флаг. С третьего выстрела получилось. На стену высыпали какие-то личности и стали палить по орудию — приказал дать очередь по гребню, раздались вопли, потом в ров выбросили пару тел. Сказал, что через два часа подменим, сел на лошадку и только хотел уехать как раскрылись ворота и опять показался трубач и офицер с белым флагом. Сказал баши, чтобы предупредил своих — не стрелять по парламентерам. На этот раз был сам майор Гальяни. Он вручил мне свою шпагу и сказал, что вверяет себя и своих людей под мое честное слово. Я принял капитуляцию и сказал, что он может выводить своих людей по 30 человек, оружие нести стволом вниз, если кто подымет ствол, стреляем на поражение без предупреждения по всему взводу. Оружие складываем здесь и строимся. Послал посыльного в лагерь, пусть все едут сюда с еще одним пулеметом на бричке, оставить лишь дежурное отделение. Через полчаса стали принимать пленных, галласы было кинулись их грабить, пришлось дать пару выстрелов в воздух и объяснить, что это — собственность Негуса, а кто покушается на собственность Негуса — заслуживает смертной казни, которая будет приведена в действие немедленно. Приехала бричка и казаки. Казаки стали смотреть оружие, вроде «для сельской местности» сойдет, хотя все это — однозарядные винтовки Вителли, много за них не дадут. Складывали в кучи, винтовки отдельно, подсумки и патронташи (обожают здесь открытые патронташи, носят как украшение) — отдельно. Последним вышел майор Гальяни, неся в руках сбитый выстрелом флаг, сложил его и положил на кучку оружия. Офицерам оружие оставили, пленным разрешили по очереди напиться из источника и наполнить фляги и бурдюки. Пока их повзводно поили, приказал баши выделить три сотни конвойных, в основном — для защиты от галласов. Выделил двух казаков в сопровождение и чтобы трофеи записали на казаков — переговоры проводил я, а так форт бы еще мог две недели держаться[5]. После того, как галласы заняли форт и стали там рыскать, чем бы поживиться, я приказал баши готовиться к тому, что завтра утром его люди снимаются и уходят со мной — показал бумагу от раса, но баши был явно неграмотным. После того, как конвой с пленными ушел на юг, мы поехали в лагерь праздновать победу. Вечером приехал рас Микаэль, вручил ему приказ о переходе под мое командование. К моему удивлению рас Микаэл спокойно к этому отнесся, сказал: