Лебединая песня - Овидий Александрович Горчаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За сосняком виднеется зеленая просека. Ну что в ней немецкого? Самые обыкновенные ромашки, голубые колокольчики, ярко красные гвоздички, желтые лютики. И все-таки остро чувствует Аня — это не своя земля… И даже спелую, сочную чернику она пробует с опаской… Подозрительно тихо в чужом лесу. Не поют в нем птицы. А как пели соловьи в смоленском лесу под Ямщиной!.. Вовсю стрекочут кузнечики, но Ане не верится, что язык у них международный, свое кузнечиковое эсперанто: ей-богу, есть в этом стрекоте что-то немецкое… Нет, все здесь от дьявола, и все пропитано немой угрозой.
Ребята разговаривают шепотом, больше молчат, почти не двигаются, часто озираются, чутко, настороженно прислушиваются к шорохам леса.
Капитан, разведя мыло в холодной воде, неторопливо бреется бритвой «Ротбарт».
— «Ротбарт», — говорит on Шпакову, — значит «Рыжая борода». «Барбаросса» — «Рыжая борода» по-латыни — прозвище императора Фридриха Первого. Именем «Барбароссы» Гитлер назвал план войны против Советского Союза — схватим, мол, красных за бороду!..
— А теперь, — усмехается Шпаков, — сидишь ты, советский офицер, на германской земле и преспокойно бреешь свою рыжую бороду трофейной «барбароссой».
Командир медленным взглядом обводит разведчиков.
Своих разведчиков капитан Крылатых подбирал не только по политическим и деловым признакам, но и по качествам сугубо разведывательным. Он требовал., чтобы каждый член его группы владел несколькими воинскими профессиями и чтобы все вместе дополняли друг друга. Шпаков с его почти трехлетним опытом подпольщика, партизана был такой же или почти такой же разносторонний разведчик, как и сам Крылатых. Мельников — отличный диверсант-минер и мастер по захвату «языков», Ваня Овчаров хорошо знает джиу-джитсу. Все в группе умели обращаться с трофейным оружием. Вот только со знанием языка противника было плоховато: по-немецки говорили, да и то не блестяще, только четверо: Раневский, Крылатых, Шпаков и Аня.
В бору запоздало кукует кукушка.
— Посчитаем, Аня, сколько нам жить осталось? — спрашивает Зина. И тут же замолкает, заметив на себе тяжелый взгляд Крылатых. Неуместный вопрос.
«Ку-ку, ку-ку…»
Шпаков опускает глаза — конечно, вопрос неуместный. И Ваня Мельников вдруг озабоченно склоняется над казенной частью ППШ, сдувает хвоинки с затвора. И все делают вид, будто не слышали нетактичного Зининого вопроса.
«Ку-ку, ку-ку…»
А капитан Крылатых, подшивая свежий воротничок из перкалевого лоскута, тихонько, неверным баском напевает:
— «И я знаю, родная, со мной ничего не случится…»
А утром рот Зине зажимал, чтобы не чихнула. Что ж, за день пообвыкли…
Адски медленно вползает вверх по елкам, с лапы на лапу, закатный пламень. Наконец-то, наконец-то кончается этот длинный день. Пожалуй, самый длинный день в жизни Ани и ее друзей. По календарю этот день длится почти шестнадцать с половиной часов… Пролетает над лесом тройка голубых снизу «юнкерсов». Стихает шум на лесопилке. Стихает за опушкой гулкое тарахтение мотоциклов и автомашин, мычание коров, поросячье хрюканье, непонятные вскрики, от которых стынет кровь в жилах. Умолкает даже стрекот кузнечиков. Шумит только балтийский бриз в верхушках сосен.
Даже тихий шепот царапает по нервам.
— Но почему мы не нашли груз? — спрашивает капитан Ваню Мельникова и Натана Раневского. — Весь день думаю… Я там все ближние кварталы исходил, ведь парашют должен был почти наверняка повиснуть на деревьях.
— По-моему, — говорит Мельников, разжевывая сухарь, — штурман сбился на втором заходе. Без костров это как пить дать…
— Может быть, — еле слышно произносит Натан, — а может, в поле груз упал или в озеро.
— И все-таки, — настаивает капитан, — мы должны сделать все, чтобы отыскать груз. Сами понимаете — там харчи, боеприпасы, запасные батареи. Придумать бы такой радиобуй в тюках — включаешь рацию на определенную волну, а груз твой сигналит: «Я тут, я тут, иди сюда!..»
Десантники невесело переглядываются: да, без груза — плохи дела, в сидорах — еды всухомятку на две недели, патронов — на два-три хороших боя, батарей — на месяц связи. Увы, не разработаны еще такие специальные средства, чтобы темной ночью наводить десантника на утонувший в лесном зеленом море грузовой контейнер. Да так, чтобы враг не чуял сигнала… Радиобуй — это дело…
— Как только стемнеет, пойдете искать груз, — шепчет капитан. Но берегитесь засады! Немец наверняка прочесал место нашей выброски…
— И наверняка нашел груз! — жестко добавляет Мельников.
— Может быть, и нашел, — соглашается капитан. — ’ Может быть. Но мы должны пойти на любой риск… Так, Ваня?
— Так, — хмуро соглашается Мельников, роя саперной лопаткой ямку для пустой банки из-под свиной тушенки.
— Так, Коля? — спрашивает командир Шпакова.
— Так, — твердо отвечает Шпаков и, покосившись на Вапю Мельникова, добавляет: — Если кто сомневается, так я готов лично пойти искать груз!
— А никто и не сомневается! — резко отвечает Ваня Мельников, обидчиво выпячивая нижнюю губу.
— Вот и отлично! — говорит командир. — Но самая наша первая задача — узнать точно, где мы находимся, сориентироваться по карте. Я весь день изучал карту и не могу сказать, где точно нас выбросили, что это за фольварки за опушкой. Вот вы, Ваня и Натан, уйдете искать груз, нам надо назначить запасные явки. А как мы это сделаем, если не знаем, где находимся?
Это ясно всем. Сначала надо сориентироваться. И вот в притихший темнеющий лес уходят Мельников и Раневский. Они идут до опушки с капитаном и Шпаковым, а дальше одни, оставив автоматы, с пистолетами в кармане. Капитан и Шпаков, прикрывая товарищей, видят, как те бесшумно перебираются через увитую плющом высокую каменную ограду ближайшего фольварка, ждут пять минут, десять, пятнадцать. На фольварке гулко, осатанело лает собака…
Мельников и Раневский возвращаются кружным путем, злые, растерянные.
— Не дом, а крепость! — докладывает Мельников. — Двери и окна на запоре. На стук никто не отвечает. Натан их по-немецки просил открыть, а они затаились, в молчанку играют. Видать, порядок такой. Сволочи, сунуть бы им гранату в печную трубу!..
— Скажи спасибо, что они не пальнули из Двустволки! — усмехается Натан. — Мы кругаля дали — вдруг, думаем, из окон подсматривают.
— Ладно, — решает капитан. — Идите искать груз. Может, попадется «язык». Мы вас ждем тут. Не застанете — ищите в третьем квартале отсюда на восток. Только быстрей — одна нога здесь, другая там. Вернетесь, надо будет отмахать десяток километров. Мы пока перейдем вон в тот сосняк, подальше от опушки. Эти пруссаки могут позвонить в полицию — приходили, мол, стучались двое неизвестных. Ну, ни пуха… Берегитесь засады!
Мельников и Раневский уходят. Где-то за лесом
