1941. Время кровавых псов - Александр Золотько

Залегла тягостная пауза.

Птица вылетела из-за дерева и, пролетев перед самым лицом Севки, скрылась в лесу. На щеку село какое-то насекомое, поползло к глазу. Стало щекотно, но руку Севка опускать не стал.

— Так что будем делать? — поинтересовался Орлов. — Убивать будешь или поведешь к командиру?

— Стоять, не двигаться, — решился наконец тот часовой, что был впереди. — Калиниченко, бегом к капитану.

Сзади послышалось шуршание и хруст веток.

— Может, я еще и руки опущу? — спросил Орлов.

— Стоять!

— Ну, хоть за голову, — жалобно попросил Орлов. — Думаешь, легко вот так держать руки? Положу руки на затылок, и политрук — тоже. Он молчит, но ведь и у него уже мышцы затекли.

— Ладно, — подумав, разрешил часовой. — На затылок…

— Я еще и сесть могу, чтобы ты совсем не волновался. Вот винтовочку ногой подальше отпихну… — Орлов поддел ногой приклад винтовки и отбросил оружие в сторону, как палку. Мы сядем?

— Садитесь, — голос часового стал не таким напряженным и враждебным, как пять минут назад.

— Садись, Залесский, — приказал Орлов и сел на землю.

Севка сел рядом.

Минут через пятнадцать на поляну вышел капитан.

Петлицы Севка не рассмотрел, но тот представился, вскинув руку к пилотке.

— Капитан Фролов. Кто такие?

— Я могу опустить руки? — спросил Орлов.

— Да, можете.

Орлов и Севка встали.

Старший лейтенант откозырял четко, словно на параде:

— Старший лейтенант Орлов и младший политрук Залесский. Выполняем особое задание штаба фронта.

— Документы, — потребовал капитан.

Орлов шагнул к нему, на ходу доставая из кармана документы. Протянул и, когда капитан их взял, сделал шаг назад.

Капитан внимательно рассмотрел удостоверение, перелистнул несколько страниц.

— Младший политрук. — Капитан посмотрел на Севку.

— Младший политрук со мной, — с нажимом произнес Орлов. — Ко мне вопросы есть?

Капитан задумчиво посмотрел на старшего лейтенанта, и это было хорошо — Севка почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо, жаром полыхнули щеки. Вот сейчас этот суровый офицер заметит, как покраснел младший политрук, все поймет… Или подумает, что все понял, отскочит за дерево и скомандует… И первая пуля ударит как раз покрасневшему младшему политруку между лопаток.

— Я должен проверить документы, — сказал капитан твердо.

— Вы вообще не должны нас видеть, — сказал Орлов. — Если честно, то я должен был бы вас пристрелить в целях сохранения тайны. Но вы мне симпатичны. Не верите? Давайте тогда вместе с вами доберемся до линии фронта, там до штаба армии, и вы объясните начальнику Особого отдела полковнику Медянину, отчего это сорвали выполнение важного задания. Или давайте стреляйте.

Капитан с сомнением посмотрел на Орлова, перевел взгляд на Севку.

— Ладно, следуйте в том направлении, — капитан указал за спину. — Бежать не советую.

— Документы верните, — усмехнулся Орлов. — И там у меня винтовочка в траве лежит, вы уж распорядитесь на ее счет. Мне за нее отчитываться в штабе.

Капитан отдал ему удостоверение и, пропустив мимо себя и старшего лейтенанта, и Севку, пошел следом.

Справа и слева вынырнули два красноармейца с винтовками наперевес. Штыки покачивались в метре от Севки.

Идти пришлось недалеко. Лагерь оказался всего метрах в двухстах от того места, где их остановили.

Часовой молча пропустил капитана и задержанных.

Под деревьями стояли две телеги, распряженные лошади фыркали время от времени, люди спали на земле. Человек пятьдесят, прикинул на глаз Севка.

— Стойте здесь, — вполголоса приказал капитан и отошел в сторону, за телеги.

— До роты, — сказал Орлов Севке. — Но не рота. Капитан — пехотинец, младший сержант справа — артиллерист. Вон тот, что спит под березой, сапер… Сборная группа.

— За мной, — приказал вернувшийся капитан.

— Я один пойду, товарищ капитан. А младшего политрука, если не трудно, отведите куда-нибудь в сторонку, чтобы он не маячил. Не нужно, чтобы его видели в лицо. — Орлов незаметно подмигнул Севке.

Капитан с сомнением посмотрел на Орлова.

— Ну, он же никуда не денется, товарищ капитан! — улыбнулся старший лейтенант. — Постоит, подождет. Если ваш командир мне не поверит, то вы всегда сможете восстановить статус-кво. Не так?

— Ладно, — кивнул капитан и оглянулся на невысокого крепыша с тремя треугольниками в петлицах. — Вы, Малышев, проведите товарища младшего политрука к оврагу. И там побудьте.

— Есть, — ответил крепыш. — Пойдемте, товарищ младший политрук.

Винтовку с примкнутым штыком он повесил на плечо, но близко не подходил, держался в двух шагах сзади, пока они шли к оврагу, и, разрешив Севке сесть, сам остался стоять в паре шагов, держась так, чтобы видеть руки и кобуру младшего политрука.

Интересно, подумал Севка, что сейчас плетет старший лейтенант? Какое такое задание придумал для себя, да еще такое важное и странное, что документы младшего политрука даже смотреть нельзя. Ну, не диверсантом же немецким его представил, в самом деле. Может, советским? Типа, ведет особого разведчика в тыл к врагу…

«Ага, — мысленно сыронизировал Севка. — Младшего политрука в форме со звездами к немцам в тыл. Так наверняка незаметнее. И двигались они, между прочим, из немецкого тыла. Фигня получается, если хотите знать мое мнение», — подумал Севка.

Но никого мнение Севки, похоже, не интересовало.

— У вас папироски не найдется? — спросил вдруг крепыш.

— А? — переспросил Севка. — Нет, не курю. Извините.

— Совсем без табачка хреново, товарищ младший политрук. Уши пухнут, хоть плач! И патроны есть, и еда, а без курева — никакого удовольствия от боевых действий.

— Да уж какое тут удовольствие, — кивнул Севка сочувственно. — Я второй день на голодный желудок…

— Так чего ж вы не сказали? — Крепыш достал из нагрудного кармана сухарь, отряхнул с него что-то и протянул Севке. — И знаю, что по уставу с собой жратву брать не положено, а ничего не могу поделать. А вы угощайтесь, товарищ младший политрук.

Поначалу товарищ младший политрук честно собирался оставить половину сухаря товарищу старшему лейтенанту. Вцепившись зубами в край пахнущего табаком ржаного сухаря, Севка почти целую минуту старался не увлечься и остановиться на невидимой линии, разделявшей сухарь пополам.

А потом почти случайно сгрыз сухарь целиком. И лишь после этого в душе Севки шевельнулось что-то вроде угрызения совести. Шевельнулось, если честно, слабенько, почти незаметно.

В конце концов, там и одному было нечего грызть.

Севка слизнул с ладони приставшую крошку и оглянулся. Крепыш участливо и даже с сочувствием смотрел на него.

— Спасибо, — сказал Севка. — Товарищ…

— Так Малышев, старший сержант Иван Петрович Малышев.

— Спасибо, товарищ Малышев. — Севка вздохнул. — Неприятное получилось зрелище, наверное…

— Это как вы сухарь употребляли? Нормальное зрелище. Я уже второй раз в окружении. Первый раз от самой, считай, границы шел. Две недели. Кору жрал, траву. Лошадь на вторую неделю нашли убитую, с душком уже, так и ее схарчили. Вот там было зрелище это… неаппетитное. — Старший сержант присел на корточки, опершись на винтовку. — А только я вам скажу — ничего вкуснее той мертвечины я не ел. Ни до, ни, ясное дело, после. И знаете, товарищ младший политрук, до сих пор жалею… Вот понимаю, что сволочь я, что нельзя так, а жалею, что поделили мы остатки лошади на всех пятьдесят бойцов и командиров. По сколько там вышло на брата… Слезы одни. А через полчаса после обеда мы попали под минометный обстрел. И половина, считай, наших там осталась. Это ж на сколько больше я мог съесть мяса, если бы нас минометами накрыло не после лошади, а до нее…

Старший сержант сплюнул и укоризненно покачал головой.

— Странное человек животное, товарищ младший политрук, волк дикий и то понятнее, чем обыкновенный человек. И как я могу про других мнение иметь, коли я и о себе ничего толком не знаю? — Старший сержант оглянулся через плечо и встал. — Пришли к нам, товарищ младший политрук.

— Как тут у тебя дела, Залесский? — в полный голос спросил Орлов. — Все в порядке?

— Нормально. — Севка встал с земли, отряхнулся. — А у тебя что?

— А все у меня. В смысле, у нас с тобой все нормально. Очень даже хорошо у нас с тобой. Товарищ полковник все внимательно выслушал, вошел в наше положение и отпустил с миром. Вот, товарищ капитан вызвался тебя освободить из-под охраны… Правда, товарищ капитан?

Капитан Орлову не ответил, что-то негромко скомандовал Малышеву.

— Значит, до свидания, товарищ младший политрук! — сказал Малышев. — Может, свидимся еще…

Севка протянул руку, старший сержант пожал ее. Рукопожатие у старшего сержанта оказалось крепким и шершавым — ладонь была покрыта мозолями.