Молодые львы - Ирвин Шоу

— Аккерман… Аккерман.

— Это имя?

— Нет, фамилия. Имя — Джекоб.

— Я бы попросил вас, — с пьяным высокомерием произнес голос, — говорить яснее.

— Мне нужно знать, — громко сказал Ной, — сколько вы берете за кремацию.

— За кремацию? Да, да. Ну что ж, для желающих мы организуем и кремацию.

— Сколько это будет стоить?

— А сколько будет экипажей?

— Что, что?

— Сколько потребуется экипажей? Сколько будет присутствовать гостей и родственников?

— Один, — ответил Ной. — Один гость, он же родственник.

Пластинка «И днем и ночью» с треском и шумом подошла к концу, и Ной не расслышал, что сказал человек из похоронного бюро.

— Мне нужно, чтобы все было обставлено как можно скромнее, — в отчаянии заговорил Ной. — У меня мало денег.

— Понимаю, понимаю… Позвольте еще один вопрос. Умерший был застрахован?

— Нет.

— В таком случае вам придется, сами понимаете, уплатить наличными. И вперед.

— Сколько? — крикнул Ной.

— Вы хотите, чтобы прах был помещен в простую картонную коробку или в посеребренную урну?

— В простую картонную коробку.

— Самая дешевая цена у нас, дорогой друг, — человек из похоронного бюро внезапно заговорил солидно и отчетливо, — самая дешевая цена — семьдесят шесть долларов пятьдесят центов.

— Вам придется заплатить еще пять центов за дополнительные пять минут разговора, — прервала их телефонистка.

— Сейчас. — Ной опустил в автомат монету, и телефонистка поблагодарила его.

— Хорошо, я согласен, семьдесят шесть долларов и пятьдесят центов, — продолжал Ной и подумал, что как-нибудь наскребет эту сумму. — В таком случае послезавтра в полдень, — добавил он, быстро сообразив, что сможет второго января побывать в городе и продать фотоаппарат и другие вещи. — Адрес — гостиница «Вид на море». Вы знаете, как ее найти?

— Да, — ответил пьяный голос, — договорились. Гостиница «Вид на море». Завтра я пришлю к вам своего человека, и вы сможете подписать контракт.

— Хорошо, — согласился вспотевший Ной и собирался было повесить трубку, но оказалось, что человек из похоронного бюро не кончил.

— Еще один вопрос, любезный, — сказал он. — Как с надгробной службой?

— А что именно?

— Какую религию исповедовал покойный?

Джекоб был атеистом, но Ной не нашел нужным информировать об этом похоронное бюро.

— Он был еврей.

— Гм… — Наступило молчание, затем Ной услышал веселый голос пьяной женщины: — Давай, Джордж, хлопнем еще по рюмочке!

— К сожалению, — снова заговорил человек из похоронного бюро, — мы не в состоянии организовать надгробную службу по еврейскому обряду.

— Да какая вам разница! — крикнул Ной. — Он не был религиозным, и никакой службы ему не нужно.

— Это невозможно, — хрипло, но с достоинством ответил голос. — Евреев мы не обслуживаем. Я не сомневаюсь, что вы найдете другие… много других похоронных бюро, которые берутся кремировать евреев.

— Но вас рекомендовал доктор Фишборн! — в бешенстве заорал Ной. Он чувствовал, что не в состоянии снова вести этот разговор с другим похоронным бюро; он был ошеломлен и сбит с толку. — Разве вы не обязаны хоронить людей?

— Примите мои соболезнования в постигшем вас горе, любезный, но мы не видим возможности…

Ной услышал какую-то возню, затем женский голос произнес:

— Джорджи, дай-ка я с ним поговорю!

После короткой паузы женщина заплетающимся языком, но громко и нагло сказала:

— Послушай, ну что ты привязался? Мы заняты. Ты разве не слышал? Джорджи ясно сказал, что жидов он не хоронит. С Новым годом!

На том конце провода повесили трубку.

Трясущимися руками Ной с трудом нацепил на рычаг телефонную трубку. Все его тело покрылось испариной. Выйдя из будки, он медленно направился к двери — мимо радиолы, из которой теперь доносился джазовый вариант «Баллады о Лох-Ломонде», мимо моряков, развлекавшихся в обществе блондинки, и мертвецки пьяного человека.

— Что случилось, старина? — улыбнулась блондинка. — Ее нет дома?

Ной промолчал. Едва передвигая от слабости ноги, он подошел к незанятому концу стойки и сел на высокий стул.

— Виски! — бросил он буфетчику. Он выпил вино, не разбавляя, и тут же заказал новую порцию. Два стакана, выпитые один за другим, немедленно оказали свое действие. В затуманенном вином сознании и сам бар, и музыка, и люди казались Ною приятными и милыми. И когда к нему, преувеличенно вихляя полными бедрами, подошла блондинка, затянутая в узкое желтое платье с цветами, в красных туфлях и маленькой шляпке с фиолетовой вуалькой, он добродушно ухмыльнулся ей.

— Ну вот, — сказала блондинка, мягко прикасаясь к его руке, — так-то лучше.

— С Новым годом, — приветствовал ее Ной.

— Милый… — Блондинка уселась рядом и, ерзая на сиденье, обитом красной искусственной кожей, терлась коленом о его ногу. — Милый, у меня неприятность. Я присмотрелась к людям в баре и решила, что могу положиться только на тебя… Коктейль, — сказала она неторопливо подошедшему буфетчику. — Когда у меня неприятность, — продолжала она, взяв Ноя за локоть и озабоченно посматривая на него через вуалетку маленькими голубыми подведенными глазами, серьезными и зовущими, — меня так и тянет к итальянцам. У них сильный характер, они вспыльчивы, но отзывчивы. По правде сказать, милый, мне нравятся вспыльчивые мужчины. Мужчина, которого нельзя вывести из себя, не может дать женщине счастья даже на десять минут в год. Я ищу в мужчине две вещи: отзывчивый характер и полные губы.

— Что, что? — переспросил озадаченный Ной.

— Полные губы, — серьезно повторила блондинка. — Меня зовут Джорджия, миленький, а тебя?

— Рональд Бивербрук, — ответил Ной. — И должен тебе сказать… я не итальянец.

— Да? — разочарованно протянула женщина, одним глотком отпивая половину коктейля. — А я была готова поклясться, что ты итальянец. А кто же ты, Рональд?

— Индеец. Индеец племени сиу.

— И все равно держу пари, что ты можешь сделать женщину очень счастливой.

— Давай-ка выпьем, — предложил Ной.

— Голубчик, — обратилась блондинка к буфетчику, — два двойных коктейля… А мне и индейцы нравятся, — снова повернулась она к Ною. — Единственно, кто мне не нравится, — это обыкновенные американцы. Они не умеют обращаться с женщинами. Получат свое — и скорее к женам… Золотце, — продолжала она, допивая первый коктейль, — а почему бы тебе не подойти к этим двум морякам и не сказать им, что ты проводишь меня домой? И прихвати с собой пивную бутылку на случай, если они начнут спорить.

— Ты пришла с ними? — спросил Ной. У него слегка кружилась голова, ему было весело. Разговаривая с женщиной, он гладил ее руку, заглядывал ей в глаза и улыбался. Руки у блондинки были огрубелые, мозолистые, и она стыдилась их.

— Это от работы в прачечной, — печально пояснила она. — Не вздумай, котик, наниматься на работу в прачечную!

— Хорошо, — согласился Ной.

— Я пришла вот с этим. — Женщина кивнула на пьяного, голова которого покоилась на стойке бара. От этого движения ее вуалетка затрепетала в зелено-багровом свете радиолы. — Получил нокаут в первом же раунде. Слушай-ка, я тебе кое-что скажу. — Она наклонилась к Ною, обдавая его сильным запахом джина, лука и дешевых духов, и зашептала: — Эти моряки, хотя и военные, сговариваются ограбить его, а потом пойти за мной и в каком-нибудь темном переулке отобрать у меня сумочку. Возьми пивную бутылку, Рональд, и пойди поговори с ними.

Буфетчик принес коктейли. Женщина вынула из сумки десятидолларовую бумажку и протянула ее буфетчику.

— Плачу я, — сказала она. — Этот бедный парень так одинок в канун Нового года.

— Ты не должна за меня платить, — запротестовал Ной.

— За нас, котик! — Блондинка подняла бокал и через вуаль нежно и кокетливо взглянула на Ноя. — Для чего же нам деньги, милый, если не угощать друзей?

Они выпили, и женщина погладила Ною колено.

— Какой у тебя бледный вид, мой хороший, — сказала она. — Надо тобой заняться. Давай уйдем отсюда. Мне здесь больше не нравится. Пойдем ко мне, в мою квартирку. У меня припасена бутылочка виски «Четыре розы», и мы вдвоем отпразднуем Новый год. Поцелуй меня разок, моя радость. — Она наклонилась и решительно закрыла глаза. Ной поцеловал ее. У нее были мягкие губы, и помада на них отдавала не только джином и луком, но еще и малиной. — Я не могу больше ждать. — Блондинка довольно твердо встала на ноги и потянула за собой Ноя. С бокалами коктейля они направились к морякам, которые не спускали с парочки глаз. Оба они были молоды, их лица выражали озадаченность и разочарование.

— Поосторожнее с моим другом, — предупредила их женщина и поцеловала Ноя в затылок. — Он индеец сиу… Я сейчас вернусь, котик. Пойду освежусь, чтобы больше тебе понравиться.

Блондинка хихикнула, сжала ему руку и, с коктейлем в руке, все так же жеманно виляя затянутыми в корсет бедрами, направилась в дамскую комнату.