Бесы в погонах - Михаил Серегин

Они приехали на знакомую пыльную улочку, к знакомому бетонному забору, и отец Василий нажал кнопку звонка.

– Кто там? – не открывая дверей, спросил охранник, и над их головами тут же включился свет.

Отец Василий прищурился и поднял глаза вверх. Прямо под зарешеченной лампой угадывался маленький объектив камеры слежения. «Раньше не было», – констатировал священник.

– Отец Василий с другом к Роману Григорьевичу по личному вопросу, – отозвался он.

– Щас, подождите, я спрошу, – хмуро сказали из-за калитки.

Охранник отошел и через пару минут вернулся.

– Роман Григорьевич спросил, что вам надо, – сообщил он.

Отец Василий и Санька переглянулись. Конечно, Рома поступал невежливо, но вопрос был задан по существу.

– Скажите, зять к нему пришел, – внезапно выпалил Санька.

Священник выразительно глянул на лейтенанта в отставке и покрутил пальцем у виска.

– Зять? – удивились из-за калитки. – Ла-адно, передам.

И снова потянулись минуты ожидания. Священник и Санька переминались с ноги на ногу, нетерпеливо поглядывали по сторонам, но когда калитка все-таки распахнулась, оказались к этому совершенно не готовы.

– Проходите, – вежливо пригласил их мордоворот и предупредительно отошел в сторону, освобождая проход.

Санька победно глянул на попа: мол, а ты меня за дурака держишь!

Они торжественно продефилировали мимо слегка удивленного охранника, взошли на крыльцо и через несколько секунд оказались в гостиной, той самой, в которой отец Василий не так давно выяснял отношения с хозяином дома.

– Ну-ка, ну-ка! – раздалось от дверей. – Кто тут такой борзый? Неужто и впрямь ты, мусор, ко мне пришел?

Роман вошел в комнату: бледный, но уверенный в себе и отнюдь не благодушно настроенный.

– Я слышал, тебя со службы поперли… – усмехнулся он.

– Я сам рапорт подал, – залился краской Санька.

– Ах, ну да, конечно… А потом даже в Смирновке на работу не взяли.

Священник хмыкнул: для рядового местечкового мафиози Роман Григорьевич был совсем неплохо информирован.

– Я бы тебя, конечно, на работу взял, – продолжил свой монолог Якубов. – Дворником там, газоны постричь, дорожки подмести, но уж очень ты любишь на чужое руки протягивать.

– Я не… – возмущенно начал Санька.

– Молчи! – оборвал его Роман. – Раз уж ты имел наглость припереться, так выслушай все, что я пожелаю высказать!

«А грамотная у него речь, – не мог не отметить священник. – Немного замусоренная, но с претензией!»

– Если ты, мусор, думаешь, – прошелся Роман по комнате, – что я свою дочку для такого, как ты, растил, то ты просто дурак. Болван. В общем, мент.

Санька сглотнул.

– Ах да! – внезапно хохотнул Роман. – Ты ведь даже в ментовке удержаться не смог! Как я забыл? Тебя даже менты за человека не признали!

– К чему это вы клоните? – агрессивно поинтересовался Санька и тут же получил от батюшки тычок пальцем в бок – мол, не выступай.

– А к тому, чтобы ты реально на вещи посмотрел, – остановился прямо перед потенциальным зятем Роман. – Ре-аль-но. Ты кто?

– Я? – оторопел Санька.

– Да, ты. Вот ответь мне на простой такой вопросик: кто… ты… есть… по жизни?..

Роман Григорьевич произносил все это с чувством, с расстановкой и явно получал невероятное удовольствие.

«Так вот зачем ты нас впустил, – догадался отец Василий. – Покуражиться хочешь! Гордыню свою бандитскую потешить! Ну, я тебе сейчас задам!»

Он мог умерить это сладострастное самолюбование господина Якубова одной фразой и теперь только подбирал момент, чтобы…

На груди у Романа заалело малюсенькое пятнышко. Идеально круглое, аккуратное…

Отец Василий бросился вперед, но понял, что Санька опережает, и просто рухнул на пол. Рядом.

Охнуло и со звоном рассыпалось по паркетному полу оконное стекло, что-то заорал на улице охранник, а Санька, шипя от боли в простреленной несколько дней назад руке, с упорством знающего, что делает, паука уже тащил Якубова за диван. Священник стремительно откатился к стене.

Стекло охнуло еще раз, и на этот раз осколки щедро посыпали сверху и священника тоже.

– Вон он! – заорали на улице. – Мастак, прикрой! Я пошел!

Раздались еще два шлепка подряд, уже без звона стекла, и от шикарного дивана полетели белесые клочья шикарной обивки. «Это уже от бессилия! – понял отец Василий. – Ну, Рома! Ну, ты кому-то и мешаешь!»

И в этот момент все у него сложилось одно к одному: странная проблема с Сережей, совершенно дебильное, необъяснимое похищение Катерины, а когда все это провалилось – покушение… Роман Григорьевич точно кому-то мешал. И очень сильно.

Быстро и осторожно выглянувший из-за двери охранник, щелкнув выключателем, погасил свет и только потом на четвереньках пробрался за диван.

– Роман Григорьевич, вы как, живы?

– Твоими, блин, молитвами! – зло откликнулся Роман.

– Не ранены?

– Вроде нет… Да отпусти ты меня! Отпусти, кому сказал! Все на улицу! Взять мне его! Живым взять!

– Пацаны уже его погнали. Скоро возьмут.

– Кто?!

– Мастак, Жося и Лейбл с Мотей тоже…

Священник сел на скользкий паркетный пол и тихо позвал лейтенанта:

– Санька, ты как?

– Нормально, батюшка, – быстро переполз к нему Санька. – Видели, что это было?

– Импортная штучка, – кивнул отец Василий. – Бешеные деньги стоит.

– Ага, – согласился Санька. – Нам про такое только на лекциях рассказывали, даже в руках подержать не пришлось.

Он еще не успокоился и дышал часто и неровно.

– Эй ты! РУБОП! – тихо окликнул Саньку из-за дивана Роман. – Как ты понял, что будут стрелять?

– Лазерный прицел, – отозвался Санька. – Знаешь такое, Роман? Как на детской игрушке… Ты лучше скажи, сколько у тебя людей в доме осталось?

– А что? – в голосе Якубова звучала смесь раздражения и растерянности.

– А то, что, пока твои четверо бойцов в сафари со снайпером играют, нас тут перещелкают, как тараканов на кухне.

– Ой, бля! – охнул Роман. – Пошли за мной!

Они все четверо дружно встали на четвереньки и стремительно поползли вслед за Романом через гостиную, затем, приподнявшись, бегом по длинному коридору, затем в спальню, из которой хозяин дома забрал жену и дочь, и только уж потом все вместе спустились в подвал.

Идущий впереди священника Санька прижимал к себе свою Катьку и был совершенно счастлив.

Щелкнул выключатель, и отец Василий увидел, что находится в биллиардной. Огромная железная дверь подвала захлопнулась, надежно отрезав беглецов от остального, столь опасного мира, и Роман с облегчением уселся в кресло.

– Только я не понял, РУБОП! – с раздражением окликнул он Саньку. – Что ты все к моей дочери мостишься?! Или я плохо объяснил?!

Санька послушно опустил руку.

– Вы бы поменьше понтовались, Роман Григорьевич, – почти весело сказал он. – Вам не об этом думать надо. Охрана у вас ни к черту, я бы такую за пять минут поснимал!

Сидящий рядом мордоворот что-то недовольно буркнул.

– Что ты там вякнул, толстый? – ехидно наклонил голову Санька. – Мы, кажется, неудовольствие выразили? Ась?

– А с чего это ты такой борзый? – уже громко, в голос возмутился охранник. – Ты бы у меня и до крыльца не дошел.

– Я уже здесь, – с напором на «уже» произнес Санька. – И если бы не я, то хозяина твоего и в живых-то не было.

Охранник промолчал. Это была чистая правда.

Неожиданно сверху стремительно и тяжело протопали несколько пар ног, и дверь тяжело ухнула. К ним внутрь ломились. Отец Василий подошел к двери, оценил засовы и толщину металла и, удовлетворенно цокнув языком, подошел к Роману. В дверь снова ударили. И еще раз! И еще…

– Ты кому-то мешаешь? – спросил отец Василий у Романа и присел рядом.

– Думаю, да, – не стал отрицать Роман.

– И что делать будешь?

– Пока не решил, – Роман встал и, презрительно ухмыляясь в сторону гудящей от ударов двери, прошелся по бильярдной. – Я, батюшка, уже раз десять и нашел бы кого надо, и разрулил бы все давно, да все как-то на пути Макарыч попадается. То, понимаешь ли, сынка мне подкинул с пакетом героина – выкупай, папа! То с доченькой проблему устроил! Я уж подумываю, а не купил ли его кто…

Санька возмущенно засопел.

– А че ты недовольство проявляешь? – язвительно бросил взгляд в сторону отставного рубоповца Якубов. – Ты ведь тоже как-то уж очень вовремя подвернулся… Не находишь?

– Нормально подвернулся, – хмуро отозвался Санька.

«А ведь Роман прав, – подумал отец Василий. – Такое впечатление, словно Макарычу заказали довести Якубова до психушки – сплошные напряги! Да и курьеры как-то уж очень быстро сломались… И потом, рубоповцы столько ошибок насовершали; кто угодно другой давно бы всю операцию провалил, а этот ничего, даже до конца довел…»

Отцу Василию приходилось иметь дело с продажными ментами. И, если исходить из фактов и опыта, он должен был согласиться: Макарыч двурушничает. Делает вид, что защищает закон, но на деле защищает его исключительно в пользу неведомых врагов Романа, с явным и недоброжелательным пристрастием.