Бесы в погонах - Михаил Серегин

Подъезжающие машины резко притормозили и, на самой малой скорости объехав и «Опель», и «Мерседес», встали на полпути между ними и лесополосой – должно быть, в самой гуще ползущих по пластунски рубоповцев. Отцу Василию даже показалось, что один боец перекатился, чтобы не попасть под колеса.

Затем священник услышал, как в полной ночной тишине захлопали дверцы, и вот тогда надо всей округой раздался отчаянный крик загнанного в угол человека:

– Рома, сука! И ты ментам продался?!

В полной тишине этот крик эхом отдался от стен и потерялся где-то в торчащих из бетона прутьях арматуры.

«Рома?!» Священник задрал голову вверх – кричали из недостроенной башни элеватора.

– Что ты гонишь, Жираф?! – ответил ему от подъехавшей машины сам Роман Григорьевич Якубов.

«Господи! – помянул имя божье всуе отец Василий. – Как он узнал?!»

– Я гоню?! – злобно рассмеялись наверху, так, что эхо прокатилось по всей округе. – Это ты че-то не туда погнал! Шкура мусорная!

– Не крути, Жираф! – громко потребовал Якубов. – Ты позвонил, я приехал. При чем здесь менты?

И в этот момент рубоповцы начали вставать. Трудно сказать, кто им дал такую команду: даже если Маслаков понял, что демаскирован светом фар подъехавших машин, этого делать не следовало. Но они все вставали и вставали, словно для того, чтобы своим личным присутствием показать Роману Григорьевичу, при чем здесь менты. А там, от «Мерседеса», уже шел вразвалочку коренастый Макарыч, и шел он к Роману. Он явно уже не видел никакого смысла играть в прятки.

– Эй, Жираф! – громко крикнул Макарыч и махнул рукой. – Ты уж там посиди, не обижайся! Я пока с твоим дружком поговорю! А там и до тебя очередь дойдет!

«Ай, молодец, Макарыч! Вот умница!» – похвалил рубоповца священник: он уже видел, как помаленьку, пока их демаскированный начальник отвлекает внимание на себя, парни в камуфляже подбираются к башне. Видно, очухались…

– Слышал, Рома?! – яросто поинтересовались сверху. – Все слышал?!

– Не понял… – развернулся к Макарычу Роман Григорьевич.

«Так, пора вмешиваться!» – понял священник и, приподняв полы рясы, побежал вперед.

– Я что-то не понял, батюшка, это что за цирк ты мне устроил? – зло и громко поинтересовался Макарыч, едва заметил бегущую навстречу фигуру в рясе. – При чем здесь, на хрен, Роман? Не-е, за Жирафа спасибо; я его сегодня же на карачки поставлю и в КПЗ определю, но почему этот здесь?!

Он был решителен и уверен, словно только что все для себя решил. И отец Василий даже не знал: то ли Макарыч продолжает играть на публику, взирающую на этот разговор из башни элеватора, то ли и впрямь пытается возложить на попа ответственность за прибытие Якубова.

– Сюда слушай, Рома! – прервали их светскую беседу тем же озлобленным, доносящимся из башни голосом. – Тебе твою девку как отправить?! По кускам или целиком скинуть?!

Мужики оцепенели.

– Стоп, – тихо-тихо произнес Пасюк и только для священника. – А при чем здесь его дочь? Мы же Санькину невесту приехали… – он шумно сглотнул, – забирать…

– А вы самого Саньку спросите, – так же тихо ответил священник. – Он вам скажет, чья она дочь…

– Не понял! – Макарыч растерянно уставился на Романа.

При таком раскладе вариантов было немного, но поверить в причастность Санькиной девушки к уголовным делам ему было сложно.

– Подождите! – с нескрываемой болью в голосе оборвал их обоих Роман. – Зачем вы вообще здесь, на хрен, торчите?! Ты что, Макарыч, специально сюда приехал? А? Чтобы меня подставить? Или ты не понимаешь, что Жираф мусорам живым не сдастся? Ты что, не просек, что из-за тебя моя Катенька погибнуть может?! Кто вас вообще сюда звал?! Ты?! – повернулся он к отцу Василию и схватил его за грудки. – Ты, сволочь, их притащил?!

– Не доживет твоя девка до встречи с папой, Рома! – совершенно безумным голосом крикнул сверху Жираф. – Ох, не доживет!..

Его слова эхом отразились от стен и словно растаяли среди трех растерянных мужиков.

– Так… че?! – охнул Макарыч и уставился на Романа. – Катька что, твоя дочь?!

Но Роман его не слушал. Так и не выпуская из рук отца Василия, он стоял, задрав голову вверх, словно оттуда должна была опуститься карающая длань архангела Гавриила.

– Катенька! – с болью и ужасом прошептал он.

И в этот момент раздались автоматные выстрелы, там, наверху. Это начали штурм рубоповцы.

Священник глянул на остолбеневших Катькиного отца и Макарыча и, вырвавшись, побежал к элеватору. Как бы ни складывались события, с этой стороны Жирафа не пропустят, а вот с той… Подняв облако цементной пыли, он перелетел через кучу строительного мусора и в считанные секунды обогнул огромную башню по периметру. Здесь и шла наверх металлическая лестница.

Там, наверху, снова раздалась автоматная очередь, еще одна, а священник бежал и молился и только перед дверным проемом притормозил. Потому что изнутри уже показалось белое от ужаса девичье лицо.

Отец Василий перехватил Катьку ровно в тот миг, когда Жираф перешагнул через порог. И в следующий же миг нанес бандиту всесокрушающий удар в лицо. Жираф задохнулся, выпустил свою добычу из рук, отшатнулся назад и тут же получил из темной утробы башни автоматную очередь в спину.

Около секунды он еще стоял, а потом шагнул вперед, перевалился через перила и ухнул вниз с высоты третьего этажа. А священник подхватил Катерину на плечо и загрохотал вниз по металлической лестнице.

– Господи, помоги! – в голос просил он. – Боже праведный, выручай!

И только в самом низу, ступив ногами на твердую, усыпанную щебнем землю, отец Василий понял: удалось!

Возвращение дочери в руки отца оказалось делом нелегким. Уже внизу в полной темноте их обоих чуть не подстрелил рубоповец, запоздало вспомнивший, что в элеваторе есть второй выход. Затем священник столкнулся с Макарычем, с отчаянием в голосе опрашивающим всех встречных, где Санька и не видел ли кто этого сукина сына. А потом отец Василий с трудом поставил Катерину на ноги перед отцом и с болью смотрел, как Роман трясущимися руками срывает с губ любимой дочки намертво вклеившийся скотч.

Позже, анализируя происшедшее, отец Василий придет к выводу, что во всей этой неразберухе виноват «личный фактор». Недаром хирурги избегают оперировать родственников. То же самое произошло и здесь. Сначала был шок от известия, что какие-то отморозки похитили невесту рубоповца, а это каждый мент воспринял как свою персональную беду. Затем все это помножилось на явное служебное неравнодушие Макарыча к самому молодому своему офицеру Саньке Мальцеву. Затем подъехал Роман, и это совершенно поменяло все акценты местами. Люди просто не выдержали таких душевных перегрузок и начали совершать ошибки одну за другой – чем дальше, тем больше.

Но, слава богу, все обошлось без жертв. Если, разумеется, не считать бандитов. Изрешеченный чьей-то очередью и упавший с высоты третьего этажа Жираф отдал душу на суд божий прямо на месте. А потом вынесли из башни и крепыша с перебитым носом, причем по всему выходило так, что его, раненного в живот, застрелил сам Жираф, видимо, чтобы устранить лишнего свидетеля. Так что в руках следствия оставались только два курьера, дружно вытиравших кровавые сопли с разбитых армейскими ботинками лиц.

– А ведь придется тебе, Роман, заявление нам писать, – нервно усмехнулся, глядя в лицо местечковому мафиози, немного успокоившийся Макарыч.

– Не дождешься, мусор, – сурово откликнулся Роман Григорьевич, прижимая к себе чудом уцелевшее дитя. – Вон у тебя подельники есть, их и колоть будешь; тебе это дело нравится, как я…

– Ладно! – гневно оборвал его Пасюк. – Хватит понты колотить! Последний раз спрашиваю! Гражданин Якубов, вы намерены писать заявление по состоявшемуся факту похищения вашей дочери?!

– Еще раз отвечаю: нет.

– Ну, как хотите. Свидетелей у нас и без вас много, а если перед братвой хотите чистеньким выглядеть, так поздно уже! Не выйдет! Вон она, твоя братва, в машине поездки в морг дожидается. А общественность так и так по-своему все поймет! – Макарыч произнес это слово «общественность» с таким презрением, что каждому стало ясно: сам он братву и за людей не считает.

– А это уж предоставьте мне, Андрей Макарович, – столь же ядовито откликнулся Роман. – С обществом я сам как-нибудь разведу, без вашей подмоги… Вы только одно мне объясните: какая сука вас сюда науськала?.. Будто я сам не разберусь. Неужто этот сукин поп?

Теперь, когда опасность миновала, он снова стал храбрым, забыл, с каким видом смотрел на верх элеватора…

– Да, Роман Григорьевич, это я милицию пригласил, – выступил вперед священник.

– А почему просто мне не сообщили? – заиграл желваками на скулах Роман.

– Когда мне нужно вылечиться от язвы, я не обращаюсь в похоронное агентство, – с достоинством ответил священник. – Я обращаюсь к хирургам.