Фонтан - Дэвид Скотт Хэй

«Он не выходит на улицу, — объясняет директор, — потому что боится облаков».

«Что?»

«Мальчик боится облаков».

Мама начинает всхлипывать. Хватает руки своего мужа и освободителя.

«О господи».

«Мы справимся, Барб».

Директор мрачно кивает:

«Думаю, мы все понимаем, что это значит».

Мама кивает. Мама, видевшая, какие неописуемые вещи творили с ее подругами, племянницами и сестрами с помощью бензина, битого стекла, автомобильных аккумуляторов, скальпелей и без анестезии, плачет и говорит:

«Он хочет стать художником».

Директор протягивает ей бумажный платочек. Отец медленно качает головой.

«Высадка в Нормандии. Освенцим. Рок-н-ролл. А теперь еще и это».

Дакворту уже девять. Он занял первое место на художественном конкурсе в начальной школе. Слегка шепелявящая Тренда Пратер спрашивает, можно ли потрогать его синюю наградную розетку. Ее дружок Джоди выбивает из него все дерьмо. Так он впервые пробует славу на вкус.

Дакворту двенадцать, и на него пялится группа студентов-медиков. Врач с рентгеновским снимком его головы в руках бледен как полотно. «У тебя отсутствует двадцать процентов мозга». Дальнейшее обследование показывает, что поселившаяся там огромная губка доброкачественная. Мама говорит, что именно поэтому он боится облаков и хочет стать художником мирового уровня. Именно для этого капрал Дакворт открыл дверь газовой камеры, чтобы она могла привести в мир Художника Джаспера.

В тринадцать лет Дакворту вставляют шунт в шею, чтобы снизить давление в мозгу. Он увлекается абстрактным искусством.

В пятнадцать Дакворт занимает третье место на художественной выставке окружной ярмарки.

Ему уже восемнадцать. Художественная ярмарка штата. Дакворт занимает четвертое место и получает всего лишь почетный отзыв, а не медаль, ведь здесь как на Олимпиаде. Юноша притворяется, что ему все равно, и набивает на предплечье татуировку с черным флагом[19]. У него начинается панк-рок-этап.

Через полгода обладателя второго приза дисквалифицируют. Вот сколько времени потребовалось, чтобы распознать подделку под Кандинского. Дакворт поднимается на третье место и получает по почте наградную розетку, но узнает об этом только кот Чехов — его единственный зритель.

Школа Чикагского института искусств{18} набирает новый курс. Джаспера Дакворта среди первокурсников нет. Он становится завсегдатаем рок-клубов «Адская дыра», «Аббатство» и «Метро». Никто не желает создавать вместе с ним группу. Его называют позером. Дакворт начинает пописывать критические статейки о местных панк-группах для фанатского журнала.

Ему девятнадцать лет, и он хоронит маму. Рядом с отцом. Он разрабатывает сценарий похорон, в котором, настаивает похоронный агент, нет никакой необходимости. Дакворт бросает фанатский журнал и целый год носит одни водолазки.

Колледж. Дакворт изучает старых мастеров; он кое-что знает об Искусстве. Летом на студенческий кредит (который он не отдаст) юноша уезжает учиться в Лондон, где обзаводится легким британским акцентом, оставшимся у него навсегда. Пишет два метких, но так и не опубликованных эссе.

Дакворту двадцать пять, и он создает пьесу о своих родителях. Об их знакомстве в контексте большого мира. Со специфическими нюансами и подробностями, тягостными диалогами и душераздирающими моментами ошеломляющей гениальности. Дакворт продает коллекцию виниловых панк-пластинок, чтобы покрыть почтовые расходы и плату за участие в конкурсах. Кроме «Ущербного» группы «Блэк Флэг»{19}. Он представляет «Пьесу» на Конкурс драматургов имени Джули Харрис. Отзывы читателей приходят за день до того, как он хоронит своего кота.

Дакворт посылает «Пьесу» на местный конкурс произведений начинающих драматургов. Где, предположительно, не такая жесткая конкуренция.

И выходит в четвертьфинал.

В четвертьфинал выходят все известные ему участники конкурса.

Позднее в резюме он пишет, что прошел в полуфинал.

Еще позднее — что попал в десятку лауреатов.

Вооружившись этим успехом, Дакворт берет на мушку несколько маленьких второстепенных чикагских театриков.

Он составляет короткое энергичное письменное предложение с кратким содержанием «Пьесы».

Все театры выражают желание прочесть его «Пьесу».

Все театры дружно отвергают ее.

Проходит время.

Дакворту тридцать пять, он стал старше, мудрее. Растерял почти всю шевелюру. Сохранив костяк «Пьесы», он переписывает ее заново. После чего убирает в стол и хранит рядом с черно-белой фотографией родителей, резвящихся в снегу.

Дакворту тридцать девять, он младший редактор в «Чикаго Шолдерс». Пишет рецензии на телерекламы. Препарирует тридцатисекундные рекламные ролики пива с остроумием и цинизмом своих любимых арт-критиков. Его немногочисленные читатели — те, кто просматривает кинорецензии критика в черной водолазке, запечатленного на безумно претенциозном фото. За исключением того единственного суперкубкового воскресенья в прошлом году, когда старший редактор был госпитализирован с пищевым отравлением. В те выходные Джаспер П. Дакворт был богом. Два письма, полученные от поклонников, поддерживают его целый год.

Дакворту сорок. Он меняет заглавие «Пьесы».

В сорок два он отсылает «Пьесу» трем крупным региональным театральным труппам. Согласно статье в журнале «Американский театр», это именно то, что они ищут. Две ему так и не ответят.

Третья отвечает, когда ему исполняется сорок девять: он получает написанную от руки записку с отказом: «Ваша история шаблонна, однако литературный стиль демонстрирует некоторый потенциал».

Проходит время.

Те, кто не способен: уничтожьте.

Те, кто не способен: спрячьте.

Те, кто не способен: убейте.

Те, кто не способен: забейте.

Ꝏ

День уже клонится к вечеру, и Дакворт за рулем арендованного внедорожника, уже одетый и трезвый, пытается разобраться в схеме бензоколонки. На обеих правых шинах, там, где машина чиркнула о бордюр, остались царапины. Дакворт, пользующийся преимуществами первоклассного чикагского общественного транспорта, уже лет сто как не садился за руль. К тому же как-то неловко, что приходится самому водить машину (такая привилегия, как служебное авто с шофером, доставалась ему в «Шолдерс» только по второму контракту). Но теперь, очутившись на водительском месте, он чувствует себя главным. Глаза на дороге, руки на руле. Все путем.

Ꝏ

Давайте вернемся немного назад и узнаем, что же в конце концов вытащило Дакворта из постели и усадило за руль.

Страдая изжогой после «Пиммс кап», употребленного на второй завтрак, Дакворт перекатывается на дистанционный пульт, запутавшийся в простынях, и увеличивает звук телевизора. Росс Робардс с кисточкой из человеческих волос замер на середине мазка. Экранный художник смотрит прямо в камеру: «Вы сможете!»

Эх, Росс.

На столе курсор по-прежнему зависает над кнопкой «Отправить». Палец Дакворта зависает над кнопкой «Ввод». Ему не верится, что во вложении, прикрепленном к этому электронному письму, стоит его имя. В позитивной заметке, которую он собирается отослать, нет ничего позитивного. Это отнюдь не убойная статья.

Впрочем, она может помочь ему выиграть время. Этого времени хватит, чтобы найти Тимми. Чтобы схватиться за соломинку.

Отправить.

Ведь те, кто не может творить, пропагандируют.

Ꝏ

Теперь же Дакворт сидит во внедорожнике, и позитивная пропаганда Росса Робардса