Загадка золотого кинжала (сборник) - Фергюс Хьюм

Эта история подействовала на моего собеседника, как звук военной трубы на старого боевого коня. Раньше он осторожничал – но теперь, поведав о своем триумфе, отбросил сомнения и рвался в бой. Было видно, что даже если он и вправду сменил род занятий, все-таки гордость прошлыми достижениями его прямо-таки переполняет и самое искреннее (допустим) раскаяние в своей преступной деятельности не может с ней сравняться.

– …Да, это была шутка что надо! Но, с другой стороны, случалось и наоборот. Один такой случай мне особенно запомнился: мелочь, но поучительная! Хотя вам он, наверно, тоже известен – об этом было упоминание в одной-двух газетах.

– Возможно – но, прошу вас, рассказывайте!

– Короче говоря, когда я своим нелегким трудом заработал наконец достаточную сумму, чтобы можно было жить со спокойной уверенностью в завтрашнем дне, я на эти деньги купил себе дорогое кольцо с бриллиантом. Ну, знаете, чтобы в случае чего все сбережения были, как говорится, под рукой, причем сразу. Такой вот надежный запас на трудные времена. Буквально только что купил его, даже не успел доехать из ювелирной лавки домой – как вдруг в омнибус входит молодая девица, вся из себя элегантная да стильная, и садится рядом со мной. Клянусь, что я даже и не думал обращать на нее профессиональное внимание, просто сижу себе – и вдруг чувствую в кармане ее жакета (а омнибус был битком набит, нас прямо-таки притиснуло друг к другу) некий предмет, как раз на уровне собственной руки. Мне даже не пришлось его ощупывать, чтобы понять: это кошелек. Ну, такое уже можно назвать провокацией, вы согласны? Когда я садился в омнибус, работать в нем я не собирался, у меня была одна мысль: добраться до дома. Но раз уж такие дела – отчего бы не совместить полезное с еще более полезным?

Работа в движущемся транспорте, как известно, требует особой тщательности, даже когда объект вроде бы находится вплотную и легко извлекаем. Так что я с виду продолжал сидеть, как сидел, – но на самом деле буквально сам вокруг себя обвился и, чуть ли не завязавшись в узел, все-таки сумел втиснуть руку в карман своей соседки. Еще через несколько секунд я добрался до ее кошелька. И надо же такому случиться, что, когда дело было уже фактически сделано, эта юная особа внезапно поднялась, намереваясь выходить! Я едва успел выдернуть руку обратно – хотя, поскольку я профессионал высокого класса, выдернул-то я ее не просто так, а с кошельком. Все было проделано виртуозно, пропажи своего кошелька девушка не заметила – но, как выяснилось, я тоже не заметил кое-чего. Мое кольцо, сэр, мое драгоценное, только что купленное кольцо соскочило с пальца и осталось в ее кармане! То есть я это даже заметил, но позже, когда омнибус уже тронулся. Само собой, вскочил как ошпаренный, выпрыгнул на ходу, бросился к месту остановки, надеясь найти ту девушку, как-то пристроиться к ней в уличной толпе, снова добраться до ее кармана… Но если уж человеку не везет, то не везет: больше я ее так и не увидел.

Судьбе было угодно нанести мне еще один удар, сэр, жестокий удар: кошелек, который я добыл такой дорогой ценой, оказался почти пуст. Жалкие медяки в нем были, четыре пенсовые монеты и одна в полпенса. Представляете?!

С другой стороны – оно, в общем, и поделом мне, болвану: нечего было покушаться на кошелек бедной девушки. Но все-таки как вспомню сейчас, так прямо в жар бросает. Ведь целых две сотни стоило это кольцо, и даже не фунтов, а золотых: представляете – ровно двести соверенов в обмен на четыре с половиной пенса! Эх, была бы возможность перенестись во времени назад… Сейчас-то я знаю, в чем была моя ошибка: надо было, вытаскивая кошелек, согнуть безымянный палец. Если бы Господь дал мне еще один шанс… Господи, прости меня, что я такое несу?! О, я нераскаянный грешник!

Мой спутник, очевидно, был подвержен переменам настроения: только что я сравнил его с боевым конем, воспрявшим при звуках труб, – и вот теперь он уже снова в унынии. Признаюсь, я не собирался поддерживать в нем чувство раскаяния. Моя цель была совершенно иной: подтолкнуть его к дальнейшим рассказам.

– Да, судя по вашим словам, карманные кражи – наиболее рискованная разновидность вашего бывшего ремесла, – произнес я нарочито нейтральным тоном. – Наверно, даже кража со взломом менее опасна…

– Ах! – горячо воскликнул он, моментально выйдя из минорного состояния. – Вот уж где вы попали пальцем в небо, сэр! Да ведь кража со взломом – это высшая игра, вершина мастерства, наилучшее испытание для ловкости рук, силы интеллекта и твердости духа! Кража со взломом – благородный спорт, занятие для избранных. Карманная кража по сравнению с ней – все равно что рыбалка по сравнению с охотой на крупного зверя! Да, вот поистине точное сравнение. Представьте себе большой загородный дом, сэр, со всем и всеми, что его охраняет: прочные стены, огнестрельное оружие, многочисленные слуги, цепные псы… А против всей этой мощи – только вы, одинокий маленький человек, и всех-то у вас сообщников, что верная фомка, верный бурав да ваш собственный ум, унаследованный от славных предков и отточенный годами обучения. И когда вам удается одержать верх, то это – триумф высшего разума над грубой силой, наглядный пример того, что человеческая воля сильнее надежных засовов и прочных решеток!

– Гм… Вообще-то эти сравнения обычно приберегаются для других случаев, – осторожно заметил я.

– О да, сэр! Людям свойственно недооценивать деяния, требующие высшей отваги. Да что там далеко ходить: среди нашего брата тоже распространены веяния насчет «взаимно безопасных методов», а эти адепты новой школы, жалкие непротивленцы, на такой «безопасности» прямо-таки помешаны. Ну нет, я не сторонник таких крайностей! В комплекс моего обучения, да будет вам известно, входил курс, который называется «работа с гарротой». Знаете, что это такое?

– Если не ошибаюсь, испанское орудие казни.

– С них, испанских иностранцев, станется. Но у нас так именуют особый метод ограбления, когда объект сперва придушивают – легонько, до потери сознания, не до смерти, конечно, что мы, преступники какие! – а только потом грабят. Впрочем, сам я участвовал в таком «гарротировании» лишь один раз. Но совсем не потому, что я трусливый сторонник этой вот новомодной «взаимной безопасности», просто такие методы не по мне, сэр. Я человек твердых принципов: все-таки надо давить противника интеллектом, а открытое насилие – последнее дело. Вообще же я перепробовал практически все методы работы. Однажды мне даже довелось быть прикованной к постели вдовой с тремя малолетними детьми! Тоже, скажу я вам, экзотический способ – но хоть придушивать никого не надо.

– Кем-кем вам довелось быть?!

– Прикованной к постели вдовой. С тремя детьми. Малолетними. Ну, знаете – сперва рассылаются объявления, потом организуется благотворительная подписка… Ах да, вы, пожалуй, действительно можете этого не знать… Но, как я вижу, вы всерьез интересуетесь наиболее яркими эпизодами, связанными с нашей профессией. Похвально, сэр, весьма похвально! Хотите, я расскажу вам еще один случай – самый для меня опасный? В тот раз я был как никогда близок к тому, чтобы попасть на каторгу!

– Конечно, хочу!

– Тогда слушайте. Как-то раз мы с приятелем решили на время оставить город и потрудиться в сельском захолустье… не важно, где именно. Наша штаб-квартира была расположена в небольшом провинциальном городе (каком именно – я, уж не обижайтесь, вам тоже не скажу), но работали мы, понятно, не там, а на выездах, в ближней и дальней округе. Работали много, успешно, не покладая рук. Вскоре о нашей деятельности прошел слух – и тамошние домовладельцы сделались, на мой взгляд, даже чуть слишком бдительными да еще постоянно оповещали друг друга о каждом «подозрительном типе», замеченном в окрестностях. Пора было менять планы и место резиденции. Но мой напарник, Малыш Джим, отличался замечательной отвагой – и он решил, что недостойно нашей чести сейчас отступать. Бедняга Джим, он уже давно оставил эту юдоль скорби… Малышом его прозвали не зря: в охвате груди он был всего тридцать четыре дюйма, а если мерить по бицепсу, то вообще порядка двенадцати. Но нет такой мерки, которой можно было бы измерить его сердце, самое великое, самое мужественное во всей Англии!

Он сказал, что раз нам брошен вызов, то мы обязаны его принять; я, что поделаешь, должен был с этим согласиться. А потом оказалось, что «принять вызов» означает, ни много ни мало, ограбить Морли-холл, усадьбу знаменитого полковника Морли…

По-хорошему, полковник Морли был вообще самым последним человеком, к жилищу которого нам следовало бы приближаться. Этот джентльмен отличался проницательностью и хладнокровием, повидал мир в самых разных его проявлениях, а что самое для нас худшее – он, оказывается, гордился своим умением изобличать и задерживать преступников, причем гордился отнюдь не безосновательно. Знай мы обо всем этом тогда – даже Малыш Джим, конечно, не стал бы нарываться. Однако мы ничего не знали.