Homo Unus. Том 3 - Магомед Гамаюн

Заметка на полях

Появление новейшей пары классов «корпократия—когниториат» обусловлено развитием средств получения, хранения, переработки и передачи информации. Энергоисточник у человечества пока прежний – нефть и газ, однако, как мы уже отмечали ранее, производительные силы претерпевают революционное изменение не только при переходе на новый источник энергии, но и при появлении новых материалов или новых знаний.

При этом условием восхождения атмократии – техноуклада, основанного на использовании запасенной в атмосфере энергии (см. пятый Шаг шестой Ступени), станет развитие индустрии получения, накопления и внедрения научных знаний, ядром которой являются указанные выше средства переработки информации.

При этом именно цифровая индустрия позволяет перевести социум на новейшую технологию триадного самоуправления.

О корпократии мы слышим давно – например, о ней пишет в своих статьях Андрей Ильич Фурсов. Что же это такое? О каких корпорациях идет речь – о так называемых ТНК? Да ничего подобного.

Корпократия не есть власть тех или иных больших или очень больших юридических лиц, зарегистрированных в тех или иных государствах-юрисдикциях.

Власть корпократии идет на смену власти государственных аппаратов, и было бы смешно предполагать ее зависимость от произвола местного чиновного планктона.

Заметка на полях

Впрочем, корпократия родилась, конечно же, из первых акционерных обществ – Английской и Голландской Ост-Индских компаний (годы учреждения – 1600-й и 1602-й соответственно). Таким образом, первыми корпократами были 25 персон: Governor (управляющий) и 24 директора, составлявшие совет директоров Английской Ост-Индской компании.

Время, когда корпорации подчинялись государству, проходит – теперь все чаще государства попадают под железную пяту корпократии.

В общем случае корпократы не являются сотрудниками или даже руководителями тех или иных корпораций – это скорее члены неформальных надгосударственных объединений «по интересам».

К примеру, так называемый Фининтерн – всемирный клуб финансистов (подробности – чуть ниже).

По сути, наднациональные корпорации – те, что представляют собой возникающую на наших глазах корпократию, – это зародыши пока несуществующих министерств пока несуществующего мирового правительства.

Пока несуществующего, но уже вовсю действующего – почитайте книгу Алексея Кунгурова «Будет ли революция в России» и его интерпретацию терактов 11 сентября 2001 г. в США, «Норд-Оста» и Беслана – у нас.

Корпоратократия58 – это переходная форма от классической буржуазной демократии к новому мировому порядку, от иерархической системы организации власти к сетевой. Если кто-то думает, что мировое правительство – это собрание старцев в форме всемирного Политбюро, рассылающее в местные обкомы циркуляры, какое-нибудь регулярное масонское сборище или селекторное совещание сионских мудрецов, то спешу разочаровать – все это не более чем детские фантазии. Финансовая олигархия никогда не имела вертикали власти, во главе которой стоит самый главный олигарх, ее господство было организовано по принципу паутины, власть была рассредоточена.

Сейчас данная схема тем более актуальна. Представьте это так: мировое правительство – есть невидимая нервная ткань, опутавшая мир, а «национальные» правительства – это мышцы, которые не принимают решения, а лишь реагируют на поступающие извне нервные импульсы. Но чтобы подчинить себе весь мир, нужно разрушить основы традиционного общества, и демократии эта задача вполне по силам.59

Власть умерла, да здравствует суверенитет. Национальное государство, такие его аспекты, как гражданство, границы, действующая армия, – все это атрибутика конкретной, исторически преходящей формы суверенитета. Данная форма, увы, изрядно попахивает, несмотря на отсутствие официального некролога. Придет черед и власти, нашего всего (не считая Пушкина). Но скорая кончина государства не означает конца суверенитета. Нет, весь он не умрет. Первобытное племя, будучи в высшей степени суверенным, не имело «границ», не имело «власти».60

Подробностями «с миром и городом» поделился на состоявшемся в 2013 г. в Давосе очередном Всемирном экономическом форуме президент Израиля Шимон Перес, 90-летие которого в июне того же года отметила вся прогрессивная корпократическая общественность: «…правительства, созданные для защиты земель, оказались безработными. Потому что экономика стала глобальной, а правительства остались национальными. Поэтому каждое правительство подвержено влиянию мировой экономики, но само на нее повлиять не может!

И то же самое с безопасностью. Безопасность – это уже не схватка армий, а распространение террора61. (…)

Поэтому сейчас традиционный политик говорит, что он мудрый и опытный. Но может ли он остановить экономический кризис? Нет. Терроризм? Не может. Люди спрашивают: «Так зачем тогда ты будешь нами править, нам не нужны правители. Нам нужны люди, которые будут служить нам».62

В результате появился новый тип правительства – глобальные компании. Вначале это было не так очевидно, но сегодня состояние и возможности 40 крупнейших компаний больше, чем всех правительств мира. Правительства имеют бюджеты, но не имеют денег. Компании имеют деньги, и они независимы от политики».63

Подобно тому как внутри отдельно взятой страны более прогрессивный, обладающий большей производительностью труда техноуклад развивается на базе (путем ограбления, эксплуатации) прежнего, ранее доминировавшего, но постепенно потерявшего первенство в производительности труда, на международном уровне развитые страны живут ограблением стран, отстающих в научно-техническом (по сути, в цивилизационном) развитии.

Ранее мы уже цитировали Фернана Броделя, отмечавшего, что в мир-системе всегда есть центр (метрополия) и ограбляемая им периферия (ее колонии). Рассмотрим историю отношений метрополии и ее колоний (исторически классическим образцом метрополии сначала были Испания и Португалия, затем – Великобритания, в последнем столетии им являются США).

Сначала метрополия незатейливо грабит колонии, используя силу оружия, вывозит из колонии людей (для их использования в качестве рабов) и накопленные ими богатства. Аналогом этого периода в отечественной новейшей истории можно считать годы военного коммунизма и продразверстки.

Затем наступает период, когда метрополия вступает с колониями в отношения рыночного обмена: золото, пушнина, специи вымениваются за стеклянные бусы и зеркала. В отечественной истории аналогом этого этапа являются времена НЭПа с их «ножницами цен» – рыночные отношения между городом и деревней, когда монопольно производимые городом промтовары, инструментарий сельскохозяйственного производства и товары народного потребления, со сверхприбылью обменивались на сельскохозяйственную продукцию.

Заметка на полях

В настоящее время США безуспешно пытаются стричь маржу ножницами цен уже между индустриальным и информационным укладами. Используя практически монопольную позицию на всемирном хай-тек-рынке, пытаются втридорога продавать индустриальному укладу новые технику и технологии, задешево покупая товары и услуги на конкурентном индустриальном рынке. Ничего не выходит у них не потому, что китайские товарищи налету воруют, копируют и внедряют у себя на родине все то, что разрабатывается в западных научно-производственных центрах. А в первую очередь потому, что для инноваций в той или иной отрасли прежде всего необходимо наличие самой отрасли.

Не в последнюю роль играет и тот факт, что итоговая прибыль от реализации инновационной продукции до самого информационного уклада не доходит – львиная доля достается хозяевам денег, ничего не производящим паразитам-ростовщикам, Фининтерну. Можно сказать и по-другому: ничего не выходит потому, что снижающийся платежеспособный спрос населения не способен обеспечить постиндустриальному укладу отдачу на средства, вложенные в разработку новой продукции.

Проницательный читатель может убедиться в том, что оба предложения содержат ровно одну и ту же мысль.

Следующий этап развития отношений между метрополией и ее колониями (следующий способ ограбления) – кредитно-денежный. Загоняя колонии в кредитную кабалу (прежде всего методом подкупа колониальной компрадорской верхушки), метрополия, с одной стороны, развивает свой индустриальный комплекс (продукция которого, согласно кредитному договору, приобретается на выданные кредиты), с другой стороны, получает с колонии процентные выплаты. Аналогом этого этапа является возникновение и процветание в отдельно взятой стране финансового сектора, который благодаря ростовщичеству в конечном итоге присваивает права собственности на подавляющую часть индустриального сектора экономики.