Золотая орда (СИ) - Дрим Мила
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, и как это называется? – раздался усталый голос, и я, повернув голову, застала маму, стоящей на пороге в комнату.
– Ты о чем? – я облизала ложечку и положила ее на тарелку.
– Ты сама знаешь, – мама тяжело вздохнула, – я тут, понимаешь ли, стараюсь. Славик – образованный, умный молодой мужчина. К тому же, неплохо зарабатывает для нашего города. Тебе не кажется, что это неплохая партия для тебя, Камил?
– Я думаю, этого недостаточно, чтобы он мне понравился, мама, – честно ответила я, глядя на ее вмиг погрустневшее лицо.
– Ах, Камила, – она подошла ко мне, проводя ласковой рукой по моим волосам, – ты посмотри на меня. Твой папа мне очень нравился, да что говорить, я обожала его. И посмотри, к чему это привело? Сколько лет мы мучились рядом с ним! И хорошего-то вспомнить не могу. Самое лучшее от него – это вы, и больше ничего. И вот, что я скажу тебе – не нужно, чтобы мужчина нравился тебе, главное, чтобы он был в восторге от тебя.
В словах мамы была доля правды, а еще сквозили грусть, разочарование собственным выбором и страх за меня.
– А Славик в восторге от меня? – шутливым тоном вопросила я, хотя, на самом деле, мне хотелось разрыдаться. Потому что мне стало невыносимо тяжело на душе от ее признания.
– Ну, Славику, ты, конечно, понравилась, еще бы, такая чистая, красивая девушка. А вот тетя Ира прямо под хорошим впечатлением от тебя.
Я, на миг, закрыла глаза, и тут же увидела свою возможную, ужасную жизнь в будущем: инертный Славик, властная, контролирующая его, и теперь меня, тетя Ира в лице свекрови. Я содрогнулась от страха.
– Нет, мама. Я не поеду с вами. Мне уже 18, и я хочу делать сама свой выбор, и, даже если я ошибусь – это будут мои ошибки, – произнесла я, глядя прямо ей в глаза.
Что-то вроде яркого осознания, что я – действительно не маленькая девочка, и уже тем более, не кукла, промелькнуло на мамином лице. Мягкая улыбка тронула ее губы, и она благосклонно произнесла:
– Ты права.
Я уже собиралась спать, когда телефонная трель заставила меня как можно скорее взять трубку.
– Алло?
– Камил, с днем рождения! Полдня звоню до тебя, не могу дозвониться! – раздался теплый голос Насти.
– Спасибо, – сдавленным голосом произнесла я, смежив веки.
– Ты что, какая грустная? Все в порядке? Я соскучилась так по тебе с Катькой, кстати, до нее вообще нереально дозвониться! Алло, Камила?
Я шумно сглотнула сдавливающий мое горло, горький ком. Мои пальцы задрожали от нахлынувших чувств: радости, что Настя не забыла про меня, от того, что хотела рассказать ей, что случилось с нашей дружбой, об испытаниях, выпавших на мою душу. Но, все, что я сделала, широко улыбнувшись, будто Настюша видела меня сейчас, ответила я максимально бодрым голосом:
– Все хорошо, Настя! Я тоже так соскучилась! Ну, рассказывай, как там Москва?
Мы еще минут пять разговаривали, и я была рада, что подруга повелась на мои вопросы и не стала допытывать меня расспросами. Когда я легла спать, то позволила себе окунуться в прошлое, дабы отогнать от себя демонов, обещавших мне одиночество и несчастливую жизнь, как у мамы. Я вспоминала Тимура, наше первое свидание, его голос и тепло, исходящее от его сильных рук. И, если раньше, я представляла кого-то из книг, этакого героя из моих фантазий, то теперь, все эти месяцы, в моих мечтах был живой человек. И лишь его я видела в своих самых прекрасных фантазиях.
Утром, 8 марта, я встала около семи, для выходного – праздничного дня – удивительно рано. Я приняла неспешный душ, пытаясь успокоить себя и унять воспоминания прошлого года – смерти бабушки. Вода лилась и лилась на голову, делая мокрыми мои волосы и уже влажное от слез, лицо. Она смывала мою печаль и тревогу. Я потянулась к своему любимому гелю для душа и вылив его остатки на ладонь, с сожалением понимая, что он закончился. Надо будет купить еще.
Когда я вышла из ванной комнаты, то обнаружила, что мама уже куда-то собирается. Поцеловав ее в щеку, я, разливая по чашкам чай, задала маме вопрос:
– Мам, ты куда? Для театра слишком рано.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})– Надо родственниц навестить, отвезти садака (милостыня), ты же помнишь – сегодня год, как нет бабушки.
Она отвела взор в сторону, но я уже успела заметить, как заблестели глаза мамы от слез.
– Помню, – я обняла ее за плечи, – хочешь, поеду с тобой?
– Нет, не нужно, я оттуда потом поеду к тете Ире, – мама улыбнулась мне, погладив по моей руке, – а ты чем заниматься будешь?
– Не знаю, – я пожала плечами, – почитаю, посмотрю кино. Может, погуляю.
– Вот погулять – поддерживаю, – мама отодвинула штору, и на кухню ворвался яркий, солнечный свет, – ух, какой сегодня день!
Вскоре, мама ушла, а я, вымыв посуду, наконец, переоделась – скинув с себя фланелевый халатик, натянула майку сине-голубого цвета и надела домашние штаны с растянутыми коленками. Это была удобная одежда, но никак не элегантная. Элегантность сейчас волновала меня меньше всего. Чтобы развеяться, я включила радио, и, о, чудо, на нашей местной радиостанции заиграла одна из моих любимых песен – я запела, повторяя слова Земфиры, выливая со своим пением все чувства, что копились в моей груди и терзали меня. Это был мой способ избавляться от боли.
Песня еще не успела закончиться, а я – напеться всласть, как в дверь позвонили. Это было так неожиданно, что я даже подпрыгнула на месте. Кто это мог быть? Я ведь никого не ждала и не особого хотела видеть. Я замерла, размышляя, как поступить и тут же, следом раздался телефонный звонок. Я поднесла трубку к уху и взволнованным голосом произнесла:
– Алло?
– Открывай, – послышался бархатистый, глубокий, мужской голос.
Я, пронзенная услышанным, потрясенная, взволнованная и словно в бреду, поспешила к входной двери. Мои пальцы дрожали, когда я неумело, словно разучившись это делать, открывала замок. Мое сердце отбивало безумный, бешеный ритм, оглушая, опьяняя, разливая горячую кровь по моему телу, когда я слабой рукой потянула дверь на себя. Мое дыхание прервалось, когда я увидела на пороге Тимура.
– Привет, – дрогнули его полные губы, а в глазах вспыхнуло пламя.
– Привет, – будто из глубины колодца, ответила я, не сводя глаз, как зачарованная, с мужчины. Он был в кожаной куртке, джинсах и туфлях. Вся его поза выражала расслабленное состояние, но я знала – передо мной стоит самый опасный хищник. На лице, с привычной щетиной, особо выделялись глаза – магнетические, властные.
– Пригласишь зайти или тут пообщаемся? – насмешливым тоном вопросил Тимур.
Я, будто проснувшись, отошла в сторону, пропуская его со словами:
– Да, да, конечно.
Его не нужно было приглашать дважды. Мужчина шагнул в квартиру, сам закрывая дверь. Я, прижавшись спиной к стене, молча, наблюдала за ним, с восторгом втягивая в себя знакомый аромат, который он принес с собой – мускуса, горько-сладкого, опасного. Эксклюзивный аромат Тимура. Он, меж тем, разулся, аккуратно ставя свои элегантные туфли в сторону. А вот куртку снимать не стал. Интересно, это потому, что он прячет под ней ствол? Или просто зашел ненадолго?
Тимур обернулся, выразительно глядя на меня – его взор прошелся по моему лицу, на котором не было и грамма косметики, затем лениво спустился по моей обнаженной шее, отчего кожа на ней стала покалывать, после – задержался на моей груди, спрятанной за простой майкой, и я с ужасом поняла, что на мне нет бюстгальтера. Я резко подняла руки, неосознанно, в защитной позе, скрещивая их на груди. Но было поздно – потому, что глаза Тимура вмиг потемнели, а лицо приобрело какое-то странное, непонятное мне выражение.
– Проходи, – произнесла я, спешно обходя его и направляясь на кухню. Я, сама того не понимая, бежала от его откровенного взгляда. Не оборачиваясь, я как бы невзначай спросила:
– Чайник поставлю?
И хотя я говорила вроде бы спокойно, внутри меня бились тысячи птиц – волнение, радость, воодушевление, надежда и страх. Но не успела я, и сделать более трех шагов, как сильнее руки настигли меня, обхватив за талию стальным кольцом. Тимур развернул меня к себе лицом, а затем, раздался его властный голос: