Россия: уроки кризиса. Как жить дальше? - Сергей Пятенко

Особо пострадавшие. Развивающиеся экономики в теории должны расти более высокими темпами, чем развитые, поскольку они начинают с более низкой базы. Но в 2009 году из правила были исключения – страны на востоке Европы имели самые плохие результаты среди развивающихся рынков. Более того, во многих из них падение ВВП было больше, чем в странах Западной Европы. Причина – высокая зависимость от экспорта и от иностранного капитала, который привлекается для финансирования роста.

Изменение направления потока капитала выявило хрупкость банковского сектора в странах Восточной Европы. Кредит стал практически недоступен. Впрочем, и на востоке Европы долгосрочные модели развития сильно различаются. Например, Польша, Словакия и Чехия, которые сделали ставку на привлечение иностранных инвестиций в промышленность, переживают относительно неглубокую рецессию. Так, падение ВВП Польши в 2009 году около 1,0%, Чехии – 3%, Словакии – 5%. Это значительно меньше, чем в соседних странах, которые привлекали иностранные инвестиции прежде всего в финансовый сектор и рынок недвижимости и демонстрировали бурный рост в последние годы. Так, в Венгрии падение ВВП в 2009 году на уровне около 7%, в Украине – около 13%, а в странах Балтии – от 15 до 17%.

Ряд государств, включая Латвию, Украину, Венгрию, Болгарию, были вынуждены обратиться за срочной финансовой помощью в МВФ. Но одним из условий кредитования стало сокращение государственных расходов, которое ведет к дальнейшему снижению ВВП. Аналитики до сих пор не уверены, смогут ли восточноевропейские государства избежать дефолтов. А дефолт, даже в одной стране, может привести к дальнейшему ухудшению ситуации во всем регионе.

Начало модернизации правил хозяйственной жизни

Экономические взгляды правительства крайне просты: «Все, что движется, обложить налогами. Если оно и после этого движется – регламентировать. А если не движется – субсидировать».

С момента, когда на мировую экономику обрушился удар острой фазы, возможно, самого глубокого кризиса с 1970-х годов, официальные лица и экспертное сообщество около двух лет искали множество образов поведения экономики. Так, для характеристики траектории вхождения в кризис и выхода из него использовались буквы латинского алфавита. Шло «соревнование букв»: оптимисты за «V» – быстрый вход и быстрый выход, реалисты за «U» – долгое пребывание на дне с последующим успешным выходом, пессимисты за «L» – глубокий спад без видимых перспектив выхода, садопессимисты за «W» – быстрый вход, ложный выход, вторая волна и лишь затем – перспектива настоящего выхода. Вообще-то в латинском алфавите 26 букв и такого рода аналитику можно продолжать долго. Использовался и вариант «О» – постоянное кружение по кризисной траектории. А для России некоторые даже обосновывали использование русской буквы «Ж»…

При всех различиях эти схемы похожи: их объединяет представление о кризисе как об отклонении от нормы, выход из кризиса означает возврат в прежнее состояние, на нормальную траекторию развития. На самом деле это не совсем так. Каждый кризис требует определенных изменений. И чем сильнее кризис, тем большего шага в эволюции он требует.

В конце 2008 года пошел процесс модернизации правил мировой финансовой жизни. Новые правила вырабатываются постепенно и эволюционно. Состоявшаяся в ноябре 2008 года встреча «двадцати» стала началом пути. Следующая прошла в апреле 2009 года. Отметим: участники встречи представляли примерно 80% мирового ВВП и около двух третей населения планеты. Главный итог в 2008—2010 годах: запущен механизм нового формата обсуждения общемировых проблем – встречи «двадцатки». Вероятно, будет множество других встреч, включая совещания на уровне экспертов, и в течение нескольких лет удастся выйти на какие-то взаимосогласованные решения.

Конечно, новый порядок будет иметь очень много характерных черт прежней системы. Естественно, что в процессе выработки новых правил главную роль сыграют те, у кого «контрольный пакет» в мировом ВВП. В прошлый раз при наступлении валютно-финансового кризиса (начавшегося в 1967—1968 годах и вступившего в острую фазу в 1971 году) на выработку решений и подписание ряда новых соглашений ушло несколько лет[30] (этот процесс завершился к середине 1970-х годов). Кстати, именно в те времена была заложена традиция встреч «Большой семерки», которая в 1990-х годах, с включением в нее России, превратилась в «восьмерку». В 2009 году было решено, что основным форумом для обсуждения экономических проблем станут встречи «двадцатки».

Хотя последние международные встречи глав государств, на которых обсуждаются проблемы мирового экономического кризиса, оставляют двойственное впечатление. С одной стороны, принимаются вполне разумные решения, с другой – состояние мировой экономики по-прежнему внушает серьезные опасения, да и решения реализуются не полностью. Но может ли быть иначе? Практически пока нереально, чтобы десятки государственных аппаратов, работающих в условиях большой неопределенности и переплетения интересов тысяч влиятельных групп, действовали с точностью солдат, перестраивающихся на плацу. Но в целом удалось сделать многое для совместной борьбы с мировым экономическим кризисом.

Первое. Удалось согласовать правильные намерения и удержать в разумных пределах национальный эгоизм. Наглядный пример – противодействие протекционизму. Уже на первом саммите «двадцатки» в ноябре 2008 года страны-участницы заявили о том, что в предстоящие 12 месяцев они будут воздерживаться от создания новых барьеров для иностранных инвестиций или импорта товаров / услуг. Но вскоре после встречи ЕС ввел ограничения на ввоз американского мяса. США, в свою очередь, ввели пошлины на французский рокфор и минеральную воду из Италии. Россия отличилась увеличением импортных пошлин на иномарки, мясо птицы и свинину, сельхозтехнику и т. д.

Все, казалось бы, делают благое дело для собственного производителя. Общий же результат для всех – замораживание мировой торговли и усугубление общей проблемы спроса. Но мировое сообщество сделало определенные выводы из опыта кризиса 1930-х годов. Тогда глубине и продолжительности кризиса во многом способствовал протекционизм. Сейчас практически везде, и Россия не была исключением, власти говорили о протекционистских мерах лишь как о временно-точечных, чрезвычайных действиях, вызванных острой необходимостью. В целом так и было. Можно провести аналогию с правилами дорожного движения – их единства и унификации дорожных знаков в мире добились всего за полсотни лет. Хотя в разных странах культура вождения разная, есть и несущественные отличия в правилах. Есть даже немало стран с левосторонним движением. Но все равно любой обладатель водительских прав может передвигаться за рулем в любой стране. В понимании опасностей протекционизма человечество идет аналогичным путем, и кризис 2008—2009 годов стал важным этапом эволюции.

Второе. Основные объемы стимулирующих пакетов государственной финансовой помощи достались финансово-банковской сфере. Это смягчило проблемы кредитно-финансовой системы, а в свою очередь, ее нормальное функционирование практически всегда является залогом более мягкого прохождения кризиса. Конечно, это существенно замедляло процесс избавления от плохих активов. Но задача смягчения кризисных потрясений имела более высокий приоритет. Отметим: метод «заливать кризис деньгами» неоднократно применялся начиная с середины XIX века.

Третье. Анализ причин возникновения мирового экономического кризиса был более откровенен, чем обычные обсуждения проблем хозяйственной жизни. Хотя этот анализ и не получился до конца объективным. С одной стороны, говорилось, что к кризису привели непоследовательная и нескоординированная макроэкономическая политика и неадекватные структурные реформы, с другой – не удалось сформулировать ответ на вопрос: что это конкретно означает?

Вопрос действительно непростой. В 2008 году некоторые «горячие» эксперты (как и К. Маркс с Ф. Энгельсом 150 лет назад) однозначно утверждали: все это кризис спекулятивной модели экономики. Снова с марксистским воодушевлением говорилось об ее исчерпанности. Другие резонно отмечали, что уже несколько столетий человечество ругает ростовщиков-банкиров-спекулянтов. Марксисты-ленинцы даже изводили их на подконтрольных территориях. Результат общеизвестен – тупик и полный крах «неспекулятивной модели экономики». Так что проблема использования положительных сторон стремительного развития кредитно-финансовой сферы при минимизации возникающих рисков – задача действительно сложная и требующая серьезных размышлений и взвешенных действий. Исторический опыт показал – кавалерийским наскоком здесь ничего не добьешься.