Круг замкнулся - Кнут Гамсун

Но хватало и таких, которые прочли. И церковь была полна, хотя шел уже второй день праздника, рассказывала Лолла. И приходский священник облачился в белые одежды, но сам Рибер Карлсен был в обычном черном сюртуке, потому что праздничного одеяния при нем не оказалось.

— И скажу я тебе, уж это была проповедь так проповедь! — воскликнула Лолла. — Навряд ли у кого-нибудь из прихожан глаза остались сухими.

— Я его хорошо помню, — сказал Абель.

Лолла:

— Должно быть, Ольге, я хочу сказать, молодой фру Клеменс, странно казалось вот так сидеть и глядеть и слушать его.

— А Ольга тоже была в церкви?

— Оба были — и она, и ее муж. Я это и подразумеваю, когда говорю, что ей, верно, казалось странно его слушать. Его, который теперь так всюду прославился и за которого она вполне могла выйти замуж.

Рибер Карлсен лишь ненадолго задержался в родном городе, но стало известно, что на третий день праздника он нанес Ольге христианский визит и они имели вполне дружескую беседу. Конечно же дружескую, и по Риберу Карлсену нельзя было сказать, будто он обижен тем, что Ольга с ним порвала. Он рассказывал ей про Финмарк, и что там очень даже неплохо жить, и что там растут цветы, и живут милые люди, и величественная природа. Конечно, когда настает полярная ночь… но на этот случай у людей образованных есть книги, у него же была научная работа.

— Об избавлении, — сказала Ольга. — Я про это читала.

— Об искуплении, — отвечал он так учтиво и снисходительно, что она даже не очень и смутилась, только покраснела немножко. Впрочем, он помог ей преодолеть смущение, сказав: — Это исследование, за которое я надеюсь получить докторскую степень, если, конечно, справлюсь. Но оно потребует усиленных занятий.

— О Боже! — воскликнула Ольга.

Вот так прошла их встреча, и Ольга даже не стала скрывать, что назвала искупление избавлением, она сама всем об этом и рассказала.

Трудней было понять, откуда стали известны некоторые другие обстоятельства. Так, например, Лолла прослышала, что Лили, ну та, что сидит в конторе и замужем за Алексом, опять ждет ребенка, хотя с последних ее родов прошло уже пять лет. Мало того, она вдобавок прослышала, что Абель нередко бывал с этой Лили, когда позволяли время и обстоятельства. Ну и что? Неправдоподобно. Но Лолла сама слышала, и вообще стыд и позор, и одному Богу известно, правда ли это…

Абель действительно частенько бывал на лесопильне, и, может быть, главным образом из-за Лили. Но как-то раз его остановил на улице аптекарь и завел с ним речь. Сам аптекарь, почти единственный хозяин лесопильни, вышел из своей машины и даже приподнял шляпу.

Он прослышал, что Абель сведущ в лесопильном деле, вдобавок он знал, как, впрочем, и все остальные, что Абель получил в наследство изрядную сумму. Так вот, не мог бы Абель малость подсобить ему по лесопильной части? Дела идут не совсем ладно, с каждым годом все меньше дохода, видно, производство поставлено не так, как надо.

— Давайте присядем, — сказал аптекарь и опустился на бревно. — Беда в том, — продолжал он свою речь, — что я не специалист в этом деле, но они навязали мне большую часть акций, и я по доброте душевной их взял, чтобы не оставить без куска хлеба такое количество рабочих. Мы, ну те, у кого есть хоть какой-то достаток, обязаны помогать людям. Вы не могли бы, Бродерсен, выделить некоторую сумму, чтобы снова пустить все в ход? Заказов у нас выше головы, мы скупаем бревна, скупаем лес на корню, у нас есть кредит и вообще все есть, мы разделываем лес, продаем, мы все время в делах, но почему-то настоящей отдачи нет.

Абель нашел, что со стороны аптекаря очень славно не требовать прямого ответа на его прямые вопросы, он сам топил их в словах, вероятно боясь услышать однозначный отказ. Абель не хотел связываться с этим допотопным предприятием, и аптекарь давал ему возможность уклониться от ответа.

— У вас красивый автомобиль. Хорошей марки.

— Вам она знакома?

— Да.

— Очень дорогая, — сказал аптекарь, — но чтобы вернуться к тому, о чем мы уже говорили: вы могли бы стать управляющим, что вы на это скажете? У нас есть возможность сделать выгодную покупку в «Пистлейе», но денег не хватает. Мы еще с прошлого сезона им задолжали, так что этот лес они нам в кредит не продадут — чтобы уж сказать вам все как есть. Если бы вы, Бродерсен, вошли в долю и кое-что усовершенствовали, мы бы вновь завоевали доверие. Для нас всех будет очень скверно, если… ну, если дело окончится неудачей. Да к тому же некоторые живут только с лесопильни и не имеют других средств к существованию. Вы, Бродерсен, были в Канаде, вы специалист, как я слышал…

— Ну, там было все другое, — отвечал Абель.

— Конечно, другое, размах иной, электричество. Я в этом мало что смыслю..

Старый аптекарь был человек чести. Он всегда действовал с излишним размахом, всегда хотел играть роль благодетеля, только средства ему того не позволяли. А так ничего плохого о нем не скажешь, он действительно был человеком чести.

Абель сказал:

— Я наведаюсь туда и посмотрю, как там и что, если хотите.

— Спасибо, — ответил аптекарь.

Но это «наведаюсь» вызвало скрытое сопротивление со стороны руководителя работ и десятников, которых назначило правление. Абель провел там три недели, и ему все это надоело, впрочем, работа ему вообще быстро надоедала. И однако же три недели, проведенные им на лесопильне, оказались не совсем чтобы бесполезными. Благодаря ссылке на Абеля и рискованным намекам на то, что этот богатый и редкостный специалист намерен войти в долю, правлению удалось выбить кредит на покупку леса в «Пистлейе». А дальше дело могло благополучно идти все лето.

— Ты почему ушел с лесопильни? — спросила Лолла.

— А ты знаешь, что шкипер Кьербу до сих пор жив? — спросил Абель, уводя разговор в сторону.

— Ну жив, жив, а почему ты спрашиваешь?

— Просто пришло в голову. Потому что Крум умер.

Лолла все еще была в черном, но теперь пришила к черному платью белую отделку и носила белые с черным перчатки. Выглядела она превосходно: осанистая, выражается изысканно и не подтягивает на людях чулки. Удивительные перемены произошли с Лоллой. Она больше не стала никуда устраиваться, чего нет, того нет, но она стряпала, и стирала, и латала, и работала не покладая рук в своем домике у моря, и развела цветы на окнах, и сделала очень уютное жилье. Мать не могла на нее нарадоваться.

Лолла спросила:

— Но почему ты все-таки ушел с лесопильни?

— Интересно все-таки, как они там поживают в Кентукки, — ответил Абель.

Он бесцельно слонялся по городу, ничего не предпринимая, его новый костюм часто выглядел нечищеным, но его это ничуть не смущало, да и вообще его ничто не смущало. В «Приюте моряка» его полюбили, он сам со всем управлялся и не вызывал звонком горничную, если та обойдет стороной его комнату. Он не хаял ни скверный кофе, ни снятое молоко, был вежлив и за все благодарил.

Он зашел в погребок, поздоровался с неграми, занял столик в углу и получил свою кружку пива.

— Про вас одна дама спрашивала, — сказал ему кельнер.

Абель, с улыбкой:

— Дама, которая спрашивает про меня, навряд ли важная персона.

— Если б вы знали, кто это был, то не говорили бы так, — отвечал кельнер.

Он посидел немного, потом вдруг заспешил, расплатился и вышел. У дверей он столкнулся с ними обоими — с ней и с ее мужем.

Абель поздоровался и хотел пройти мимо, но тут она сказала:

— Батюшки, да это же Абель, и почти умытый.

У него потемнели глаза, и он ответил:

— Не смейся над человеком, которого ты не знаешь. А вдруг это окажусь я.

— Господи помилуй, ты ведь не рассердился?

— На это я не способен.

— Вы знакомы? — спросила она мужа. — Нет, дорогой Абель, это была просто шутка. Пошли, посидим немного вместе!

Она потащила его за рукав, и они сели и поздоровались с некоторыми из гостей.

— Мы пропустили дома по стаканчику портвейна, — сказала она Абелю, — а потом перебрались сюда. Мне так приятно тебя видеть, я про тебя спрашивала, ты ведь не такой, как все остальные. И ты на меня не сердишься? Я просто пошутила.

— Что вы будете пить? — спросил Клеменс.

— Вино, — сказала Ольга, — немного, одну бутылку на троих.

— Да, мы знакомы с детства, — любезно сказал Клеменс. — Правда, я был на несколько лет старше.

— Я хорошо помню, как вы приезжали домой на каникулы, — ответил Абель.

— Ты, верно, полагаешь, что мы тогда про тебя вспоминали? — сказала Ольга не без доли презрения.

— С чего бы это вам меня вспоминать? Я был студентом и приезжал домой.

— Да, у тебя была шапка с кисточкой, вот ты и выбился в люди. С нами все обстояло иначе. Вот и Рибер Карлсен выбился в люди, а теперь проповедует в церкви. Послушай, — вдруг сказала она Абелю, — ты, случайно, не видел, что у Христа в церкви появился новый браслет?