Плутоний для «Иисуса» - Фридрих Незнанский

— Хорошая мысль! — одобрил Олег.

— Хорошо, если у них не хватило ума и это окошко зарешетить, пробегусь вокруг посмотрю.

Архитектор этого незамысловатого строения не утруждал ни себя, ни строителей излишними выкрутасами. Во всем здании преобладали прямые линии и единство формы. В то время как обычные окна представляли собой широкие трехстворчатые рамы, окно в местах общего пользования — умывальник и туалет — являло собой два узких одностворчатых окна, разделенных стеной-перегородкой. Еще до монахов стекла до половины замазали белой краской, но неистощимая фантазия подростков и их же неутомимые руки выцарапали на белой поверхности соответствующие месту слова и рисунки. Сквозь процарапанные в краске щели Марк рассмотрел, что сетка натянута и здесь, но на окне умывальной комнаты один край сетки отстал, оторвался от крепившегося к раме гвоздя и болтается в воздухе.

Наверное сами поленились прибивать, наших пьяниц наняли, подумал Марк про монахов.

Он надел перчатки и аккуратно, без лишнего шума выдавил стекло, вырвал еще один край сетки, проверил, пролезет ли достаточно быстро в образовавшийся проем. После этого бегом вернулся к своим.

— Ну что? — спросил Олег.

— Усё у парадку, шеф! Дайте мне пистолетик и вызывайте подмогу!

— Вызвали уже, — сказал Олег и повернулся к милиционерам. — Ну дайте кто-нибудь!

Те замялись.

— Вообще-то не положено, товарищ следователь, — угрюмо молвил один из них. — Если капитан кого пристрелит, мы ж не расхлебаемся.

— Никого он не пристрелит! Под мою ответственность!

— Тогда ладно.

Грузный, краснолицый сержант, застревая толстыми пальцами, расстегнул кобуру и протянул Марку теплый, нагретый большим разгоряченным телом пистолет.

Через минуту Марк был снова у окна. Замер на секунду, прислушался. Кажется, тихо. Подпрыгнул, ухватился за подоконник, подтянулся, перехватил одной рукой холодную и влажную трубу отопления и осторожно, медленно, как змея, вполз в умывальную комнату. Встал на ноги, достал пистолет и снова притаился, слушая тишину. Заодно и огляделся. В умывальной крепились к стене три раковины с порыжевшей от ржавой воды эмалью, над раковинами уныло свесили носы три крана. Над средней раковиной висел осколок зеркала. Стена, отгораживающая умывальник от уборной, не была сплошной, поэтому Марк услышал шум в соседнем помещении, где унитазы. Шум не был характерным для столь прозаического места.

Марк осторожно, неслышно ступая мягкими подошвами по кафельным плиткам, покрывающим пол, подкрался к тому месту, где заканчивалась разделяющая два помещения стена толщиной один кирпич.

Шум раздавался из дальнего угла, примерно оттуда, где окно.

«Неужели нашелся такой же умник, как я? — подумал Марк. — Решил свалить через окошко от греха подальше».

Он очень осторожно заглянул за край стены и вначале просто не понял, что за копошение происходит у окна, будто огромный паук в белом балахоне пытается взобраться на квадратную паутину рамы. Потом понял: монах или послушник в балахоне с развязанным поясом стоял чуть согнувшись, упершись ладонями в подоконник. Под ним, согнувшись еще ниже, чтобы упереться руками в трубу отопления, со спущенными на лодыжки джинсами, стояло другое существо, габаритами поменьше, возможно девушка. Сама поза плюс характерные движения и сопение того, что сверху, не давали усомниться в том, что именно происходит у окна.

Пока парочка была занята своим делом, Марк осмотрел дверь. Не запирается ни изнутри, ни снаружи. Что ж, коль грешники так осмелели, значит, общине действительно не до них. Капитан приоткрыл тихонько дверь, выглянул наружу, ожидая увидеть зал-общежитие. Но нет, выход был в квадратное глухое помещение с двумя дверями, кроме той, из которой выглядывал Майер.

Выходя из умывальника, Марк не удержался от озорства, громко хлопнул дверью.

Он открыл одну дверь. За ней, в небольшой комнатушке, находились газовая плита, две больших кастрюли на ней, стол, на столе гора железных мисок. И запах каких-то пищевых отходов.

За другой дверью шумели. Там был зал.

Марк выглянул. Регулируемая суматоха в зале очень напоминала эвакуацию. Да, по сути, так оно и было. Часть послушников увязывала нехитрый скарб вместе с одеялами и матрасами в пестрые беженские узлы.

Майер посмотрел налево. Та дверь со звонком, в которую монахи их так и не пустили, теперь была открыта. Монахи и послушники в рясах выносили оттуда картонные коробки и складывали ярусом посередине зала. Один из монахов, по виду как будто тот, что сегодня весь день отворял двери то Майеру, то Величко, стоял в двух шагах спиной к Марку и покрикивал:

— Быстрее! Быстрее!..

Японцев видно не было. Наверное, работали внутри секретной комнаты. Возле неровной пирамиды из коробок стояли две канистры. Марк догадался: коробки собираются поджечь и в суматохе пожара смыться. Следовало спешно что-то предпринять. Как ни крути, придется ломать грешникам кайф, решил он и вернулся к двери в места общего пользования. Прильнул к щели между дверной коробкой и дверью ухом, послушал. Тихо, только журчит вода да струя звонко разбивается о дно раковины. Не придется вмешиваться в личную жизнь, тем лучше.

Марк открыл дверь, юркнул внутрь и тут же закрыл ее спиной. Оба, и парень и девчонка с синюшным цветом лица, торчали в умывальной.

— Ручонки вверх! — гаркнул Марк.

Они, вздрогнув, повернулись к нему и послушно подняли руки. Майеру показалось, что на их лицах не отразилось ничего — ни страха, ни тем более радости. Постные, унылые хари, как будто они не любовью занимались, а любимую собачку схоронили.

— Ты монах? — спросил Марк у парня.

Тот облизнул пересохшие губы, ответил:

— Не… послушник…

— Малая! Иди до него!

— Куда? — вылупила та огромные на худом лице глаза.

— К нему, говорю!

Девушка подошла к партнеру, остановилась, вопросительно глядя на вооруженного незнакомца.

— Снимай с него эти священные манатки! И не бросай, а повесь аккуратно вон там на гвоздик.

Когда парень остался в тонком свитере и джинсах, Марк выдал следующий приказ:

— Теперь, малая, отойди от него на три шага и отвечайте оба на такой вопрос: веруете в своего батьку Като?

— Веруем! — твердо, самоотверженно, почти в один голос заявили они.

Марк пожал плечами:

— Тогда не обессудьте, придется пройти в номера! К стульчакам — шагом марш!

С кабинками повезло. Они были изолированные, с задвижками как с внутренней, так и с наружной стороны.

Марк загнал их в разные кабинки, предупредил:

— Сидите пятнадцать минут, потом начинайте вопить или выламывать дверь! Вякнете раньше времени — пристрелю! Ясно?

Оба молча кивнули.

Быстро напялив на себя балахон-кимоно, Марк подошел к двери, ведущей в зал, посмотрел в щелку. Монах-надсмотрщик стоял в той же позиции и так же подгонял носильщиков.

Капитан выскользнул из темного коридора в полутемный зал и сначала легонько побежал в противоположную от надсмотрщика сторону. Обогнув толпу младших послушников, толпившихся возле окон, он оказался с той стороны сваленных в кучу коробок, где надсмотрщик не мог его видеть. Коробки носили всего шесть послушников, а значит, еще одним носильщиком не примажешься — сразу вычислят. Придется рискнуть.

Марк пальцем провел по верху одной из коробок — запакована. Качнул ее — явно не пустая, но и не очень тяжелая. Прихватил парочку и по тому же кругу помчался обратно, стараясь держаться между стеной и толпой послушников. Оставалась самая опасная прямая — от угла стены до двери. Расстояние смешное — метров пятнадцать, но надсмотрщику, пожелай он оглянуться, ничто уже не помешает увидеть лазутчика во всей его красе.

И бежал Марк вроде неслышно ступая, но по закону подлости монах, почуяв или скорее услышав что-то, настороженно оглянулся и замер на мгновение, увидев, как некто с двумя коробками скрывается за дверью. К счастью, Марк успел заметить, что обнаружен. Он не побежал дальше, положил коробки у стены в темном коридорчике, а сам притаился с той стороны, которую прикрывала дверь, когда ее открывали.

Монах рывком распахнул ее, чахлый снопик света лег слегка наискосок на серо-коричневый пол. Стала видна дверь в пищеблок, но та сторона, где прятался Майер, оставалась в тени.

— Кто здесь?! — рявкнул монах, стоя на пороге. — Выходи!

Марк немного помедлил, хотел убедиться, что у противника нет оружия. Скорее всего не было, для тех несчастных, с которыми ему приходилось иметь дело, достаточно было и палки. Вот он похлопывает ею по ладони, намекая на то, что ждет ослушника, если тот сейчас же не явится с повинной. Не дождется, все равно войдет, надо же забрать назад коробки.