Кортни. 1-13 (СИ) - Смит Уилбур

И он пошел вслед за Томом к выходу, с трудом унося тяжелый ящичек с золотом.

Сара сидела на своем обычном месте высоко на стене монастыря, откуда она могла видеть Тома, как только он показывался на ведущей с берега тропе.

— Том! — окликнула она и весело помахала рукой, потом вскочила и побежала по осыпающейся стене, раскинув для равновесия руки.

— Ты опоздал. Я жду уже несколько часов. Почти потеряла надежду.

Она спрыгнула и босиком побежала по песчаной дорожке. В десяти шагах от него она остановилась и посмотрела ему в лицо.

— Том, что с тобой? — шепотом спросила она. Таким она его никогда не видела. Лицо у него осунулось, и глаза были полны страшной печали.

— Том, что случилось?

Он сделал неуверенный шаг к Саре и протянул руки, как утопающий. Она бросилась к нему.

— Том! О Том! Что?.. — Она крепко обняла его. — Том, дорогой. Я хочу помочь.

Он задрожал, и Сара подумала, что он болен, что его трясет в какой-то ужасной лихорадке. Том издал сдавленный звук, и по его лицу потекли слезы.

— Ты должен мне сказать! — умоляла она. Сара и подумать не могла, что он способен так пасть духом. Она всегда считала его сильным и неукротимым, но вот он у нее в объятиях, сломленный, опустошенный.

— Пожалуйста, Том, поговори со мной.

— Дориан мертв.

Сара похолодела.

— Не может быть, — задыхаясь, выговорила она, — этого просто не может быть. Ты уверен? Неужели сомнений нет?

— Человек, который рассказал об этом, — мулла, праведник. Он поклялся своей верой, — сказал Том. — Сомнений быть не может.

Все еще обнимая друг друга, они опустились на колени, и она заплакала вместе с ним.

— Он был мне как родной брат, — сказала Сара, прижимаясь щекой к лицу Тома, так что их слезы смешивались. Немного погодя она всхлипнула и вытерла лицо рукавом блузки.

— Как это произошло?

Он был еще не в состоянии говорить.

— Расскажи, Том, — настаивала Сара. Она подсознательно чувствовала, что надо заставить его говорить: как хирург, она должна вскрыть нарыв, чтобы выпустить гной и яд. Наконец он начал рассказывать, с трудом произнося слова, они словно застревали у Тома в горле, и ему приходилось их проталкивать. Потребовалось немало времени, но наконец он рассказал все, и Сара поняла, что это правда.

— Что же нам делать? — спросила Сара и встала. Она продолжала крепко держать Тома за руки, заставляя подняться. Нужно вытащить его из темных волн горя, в которых он тонет.

— Не знаю, — сказал он. — Знаю только, что Дориан мертв и я не смог его спасти. Это моя вина. Если бы только я пришел за ним раньше!

— Это не твоя вина! — сердито сказала она. — Я тебе не позволю даже думать так. Ты делал все, что мог. Никто не сделал бы больше.

— Теперь мне все равно, — сказал Том.

— Неправда. Ты в долгу перед собой и перед памятью Дориана. Он всегда брал с тебя пример. Он знал, какой ты сильный. И не хотел бы услышать такое от тебя.

— Пожалуйста, не брани меня, Сара. Меня измучило горе. Ничто теперь не имеет значения.

— Я не позволю тебе сдаться. Мы должны вместе обдумать, что предпринять, — сказала Сара. — Что мы теперь будем делать?

— Не знаю, — повторил он, но расправил плечи и смахнул слезы.

— Куда мы отправимся? — спросила она. — Здесь оставаться нельзя, и в Англию мы не можем вернуться. Куда, Том?

— В Африку, — ответил Том. — Аболи нашел человека, который проведет нас вглубь материка.

— Когда? — просто спросила она, не сомневаясь в его решении.

— Скоро. Через два-три дня.

Он выпрямился, на мгновение сбросив тяжкий гнет горя.

— Столько понадобится, чтобы заполнить бочки водой, купить свежее продовольствие и сделать последние приготовления.

— Я буду готова, — сказала она.

— Будет трудно. Опасное путешествие без конца. Ты уверена, что хочешь этого? Если есть сомнения, скажи сейчас.

— Не будь олухом, Том Кортни, — ответила Сара. — Конечно, я отправлюсь с тобой.

Уходя из монастыря, Сара возвращалась в консульство кружной дорогой и вначале по обнаруженной ею тропе заезжала в небольшое селение на морском берегу.

Она проехала всего с полмили, и ей показалось, что кто-то преследует ее. Ей показалось, что она слышит за собой топот копыт; натянув узду, она повернулась в седле, чтобы посмотреть назад.

Тропу с обеих сторон окаймляла густая растительность, изогнутые ветви и блестящие листья. Сара видела ее только до последнего поворота, всего в нескольких шагах за собой.

— Том? — позвала она. — Это ты?

Ответа не было, и она решила, что ей послышалось в тишине.

«Не глупи», — сказала она себе и поехала дальше.

Добравшись до деревни, она купила у одной из местных старух корзину овощей — свое оправдание длительному отсутствию, и проехала почти до самого порта, чтобы вернуться в консульство по главной дороге.

Ей было о чем подумать. Ее настроение менялось от возбужденного волнения при мысли о предстоящих приключениях к глубокой печали, когда она смотрела в лицо необходимости покинуть Каролину и маленького Кристофера. Она горячо их любила. Каролина в своем несчастном браке с Гаем привыкла рассчитывать на ее силу и стойкость, а на Кристофера Сара смотрела как на родного сына.

И ее тревожило, как они будут жить без нее.

«Нельзя ли им отправиться с нами?» — подумала она и почти сразу поняла, что глупо даже думать об этом.

«Придется предоставить их самим себе. — Она собралась с силами. — Они очень дороги мне, но Том мой мужчина и я люблю его больше жизни, поэтому должна отправиться с ним».

Она была так занята своими мыслями, что подъехала к конюшне, не замечая Гая, пока он строго не окликнул ее из полумрака длинной веранды:

— Где ты была, Сара?

Она в смятении посмотрела на него.

— Ты меня испугал, Гай.

— Угрызения совести? — обвиняя, спросил он.

— Я покупала овощи. — Она коснулась корзинки, привязанной к седлу. — И собиралась сбежать с капустой.

Она весело рассмеялась, но Гай не улыбнулся.

— Ступай в мой кабинет! — приказал он, и Сара заметила в дверях конюшни его конюха. Это был приспешник Гая, хитрый коротышка с рябым от оспы лицом. Звали его Ассам. Ей он никогда не нравился, и тем более ей не понравилось, что он насмешливо и понимающе улыбался.

Предчувствуя недоброе, Сара пожалела, что была недостаточно осторожна, когда ходила на свидания с Томом; теперь ее еще больше встревожило ощущение, что за ней следили.

— Хочу принять ванну и переодеться к ужину, — сказала она Гаю, стараясь держаться независимо и развязно, но Гай нахмурился и хлестнул кнутом по сапогу.

— Много времени я не отниму, — сказал он. — И, как твой опекун, настаиваю, чтобы ты повиновалась. Ассам возьмет твою лошадь.

Сара покорно прошла за ним по веранде в прохладную полутьму кабинета. Гай закрыл за ними дверь и оставил Сару стоять посреди комнаты, а сам сел за стол.

— Ты встречалась с ним в старом монастыре, — без предисловий сказал он.

— С кем? О ком ты говоришь?

— Не пытайся отрицать, — сказал Гай. — По моему приказу Ассам следил за тобой.

— Ты шпионил за мной! — гневно воскликнула она. — Как ты посмел?

Она пыталась разжечь свое негодование, но чувствовала, что получается не очень убедительно.

— Я рад, что ты не оскорбляешь мой разум попытками отпираться.

— Почему я должна отказываться от мужчины, которого люблю?

Сара выпрямилась, высокая и разгневанная.

— Ты стала матросской девкой, — сказал Гай. — Он получит то, что у тебя между ног, надсмеется над тобой и уплывет. Так он поступил с твоей сестрой.

— Когда он уплывет, я поплыву с ним.

— Я твой опекун, и тебе всего восемнадцать. Без моего согласия ты с места не сдвинешься.

— Я уйду с Томом, — ответила она, — и что бы ты ни говорил и ни делал, меня это не удержит.

— Посмотрим. — Он встал. — Ты будешь сидеть в своей комнате и носу не высунешь оттуда, пока «Ласточка» не уйдет из Занзибара.