Золотая свирель - Ярослава Кузнецова

— Леогерт Морао не хотел жениться в третий раз, и отдавать Амалеру Змеиному Князю тоже не хотел. Поэтому не стал объявлять о смерти наследника. Как раз в это время у меня родился первенец. — Говорил Виген медленно, с трудом подбирая слова. — Какому родителю… особенно бастарду… не мечтается, чтобы его сын стал королем?

Найгерт вздохнул из-под ладоней.

— Леди Рива… она знала?

— Да, Герт. Она знала.

Пауза. Надеясь, что король не видит, Виген быстро промокнул рукавом глаза.

— Она прокляла день, когда согласилась на уговоры Леогерта. Нам ведь пришлось сыграть ту роль, от которой отец отказался. Заявить, что ребенок не выжил, носить траур… Рива была уверена, что этим мы накаркали твою болезнь. Каждый день молилась за тебя, Герт.

Найгерт вылез из кресла, обошел стол. Положил руку Вигену на плечо. Рядом с высоким, превосходно сложенным отцом он казался совсем ребенком.

— Я думал… ты мой брат.

Лорд Моран-Минор накрыл его лапку большой белой ладонью.

— Да обними же ты его! — прошептала Мораг, и король будто бы услышал ее.

Порывисто обнял Вигена, но почти сразу же отстранился.

— Прости, Виг, — буркнул он, явно застеснявшись. — Я плохо о тебе подумал.

— Ты подумал, что я хотел причинить тебе какое-то зло? — Лорд Виген никак не мог отпустить его ладони. — Герт. Сынок. Да я…

— Виг, я понял. Понял. Я рад, что этот вопрос прояснился, но надо держать себя в руках. В этом деле полно нерешенных загадок.

Он отступил, и Виген не посмел больше за него цепляться.

— Герт, — вдуг опомнился камерарий, — ты сказал, в гробу нашли соломенную куклу?

— Двух кукол. — Нарваро Найгерт повернулся к стене. — Мораг, Кадор, выходите.

Ширма отъехала в сторону. На противоположной стороне комнаты оказалась такая же захоронка — из нее вылез господин Диринг.

— Отдай лорду Вигену оружие, Кадор. — Король вернулся у креслу и сел. — И расскажи ему, что у нас тут происходит. Заодно сведем что нам известно воедино.

— Кто эта девица? — Казначей, нахмурясь, смерил меня взглядом. — Что она тут делает?

— Она колдунья, — объяснил Найгерт. — Старая подружка королевы Каланды. Ты, скорее всего, ее знаешь. Она называет себя Леста Омела.

Виген морщился, напрягая память. Тем временем Найгерт распоряжался:

— Рассказывайте по порядку. Сперва Кадор, потом Мораг, потом ты, Леста.

— Погоди, — перебил его Виген. — Это же… это же ведьма! Я ее помню! Ее утопили в реке Бог знает сколько лет назад! — На холеном лице отразилось омерзение. — Герт, с кем ты связался?

— Я знаю, кто она такая, Виг. Она мне нужна. Сядь, сейчас тебе все расскажут.

— В Нагоре… тоже была она. Когда на принцессу напали. Точно, это была она.

— Малявка в порядке. — Принцесса положила тяжелую ладонь мне на плечо. — Ручаюсь за нее. Она наша союзница.

Меня еще раз смерили холодным недружелюбным взглядом.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Герт.

Виген, наконец, сел. Кадор принес табуреты из соседней комнаты и мы расселись вокруг стола.

Найгерт подал правильную идею. Потому что было необходимо послушать всю историю из разных уст, с разных сторон. Это позволяло отвлечься от горячего следа и поднять глаза от земли. Не то, чтобы чужие рассказы прояснили все вопросы, просто они заставили немного иначе думать. Мне кое-что пришло в голову, но я пока помалкивала. Сперва надо было побеседовать с Амой Райной.

Кадор пока знал немного, он не был свидетелем событий, потому что приехал только сегодня под утро. Правда, за это короткое время он успел поговорить с королем и принцессой, допросить Ютера и потрясти старуху, последнюю, как он признал, безрезультатно. Во время доклада многообещающе поглядывал на меня, и я поняла, что вовсе от него не отделалась, и все еще впереди.

Прицепился, конечно, к рассказу Мораг. Вернее, к моей роли в этом рассказе. Почему оба раза я оказывалась на месте покушения в момент его совершения? Счастливая случайность? Ну, ну… Что за чудовище? Какая еще свирель? Лорд Виген бдительности не терял, и тоже принялся обстреливать меня вопросами. Дай им Найгерт волю, они бы тут же выколупали всю мою подноготную, но король то ли забыл мою ложь в Нагоре, то ли решил, что она не относится к делу. Он умело вел беседу и не давал нам отклоняться от сути.

Кадор и Виген вдвоем вспоминали те дни, когда «умерла» Каланда. Приезжал ли кто чужой в Амалеру, происходило ли что подозрительное? От Вигена толку было мало, он тогда безвылазно сидел в Нагоре, занимался женой, грядущим прибавлением семейства и опекой над Мораг, у которой случился один из тяжелых тоскливо-буйных приступов, и Леогерт отправил ее подальше от лишних глаз. Кадор вывалил на нас кучу сведений (исключительная память!), которые все еще больше запутали. Потому что гости к тому времени уже начинали съезжаться, и Бронзовый Замок кишел чужаками.

Найгерт велел привести лекаря. Пришел бледный трясущийся Ютер и от порога рухнул на колени.

— Поди сюда, Ю. — Король приветливо улыбнулся. — И не надо закатывать глаза, я тебя не съем и Кадору не позволю. Я хочу, чтобы ты вспомнил ту зиму, когда умерла королева, моя мать. Подробно. Рассказывал ли твой отец о том, как проходили роды? Что он вообще об этом рассказывал?

Ютер мялся перед столом, сутулясь и не зная, куда девать руки.

— Отец… очень переживал, я помню… но он ничего не рассказывал… — Ю вскинул и снова опустил глаза. — Он, наверное, доложился его величеству… но в семье ничего не рассказывал… Ни мне, ни матери… ни сестрам…

— Вообще ни слова?

— Ну, сперва его никто и не спрашивал, уж очень отец подавлен был. Потом… потом, несколько лет уже прошло, супруга моя попомнила в разговоре, так он просто взорвался. Накричал на нее, дверью хлопнул. — Ю поежился. — Такая рана оказалась… незаживающая. Потому и молчал, я думаю…

— Вспомни, кто тогда помогал ему? — господин Диринг поскреб подбородок, — Женщины, служанки?

— Кела Мышиная Лапка первой помошницей была… но она давным-давно у вербениток в монастыре грехи отмаливает. И еще была такая женщина ученая… сейчас вспомню… Ле… Леокреста? Леокадия?

— Леонтина, — подсказал Кадор. — Леонтина из Старой Соли.

— Ах, да! Леонтина из Старой Соли. — Ю вроде бы немного воспрял. — Грамотная, несколько языков знала. Лекарскую науку тоже знала. Ее, кажется, кто-то из гостей сманил… чуть ли не тогда же. — Ютер поморщился, напрягая память. — Вот она что-то говорила… Что-то она говорила…

— Что? — не выдержал Виген.

— Мать с ней дружбу вела. Помню, отец тогда замкнулся и никого видеть не хотел, а Леонтина запила сильно. Мать ее к нам привела, чтобы мы с сестрами за ней приглядывали. Вот она спьяну чушь какую-то несла, что, мол, вокруг полно чертовщины и она, Леонтина, ничего не помнит, память ей отшибло.