По воле судьбы - Маккалоу Колин

Отступление к Иллерде было хаотичным. Кавалерия Цезаря методично изматывала вражеский арьергард. А когда люди Помпея встали лагерем на ночь, Цезарь быстро возвел фортификации и отрезал их от воды. Афраний и Петрей запросили мира.

— Я согласен, — сказал Цезарь. — Если переговоры будут вестись в присутствии всех солдат.

Условия Цезаря были приемлемы и разумны. Он прощал всех, кто выступил против него. И предлагал всем желающим присягнуть ему в верности. Только желающим, без принуждения. Люди, взятые против воли, станут ядром недовольства. Все испанцы, сложив оружие, могут вернуться в свои дома. Солдат-римлян отведут к реке Вар и на границе между Провинцией и Лигурией распустят.

Война в Испании закончилась — и опять без крови. Квинта Кассия с двумя легионами послали на юг, где посиживал Марк Теренции Варрон, почти ничего не делая в оборонительных целях и рассчитывая в случае чего спрятаться в Гадесе. Но до этого не дошло. Оба его легиона пожелали перейти к Цезарю без борьбы. Варрон встретил Квинта Кассия в Кордубе и сдался.

В одном только Цезарь допустил ошибку — послал Квинта Кассия губернатором в Дальнюю Испанию. Эти чувствительные к золоту и серебру ноздри расширились, как у собаки, учуяв запах серебра и золота, которые дальняя провинция все еще в изобилии добывала. Квинт Кассий весело помахал рукой Цезарю и принялся немилосердно грабить свою новую подопечную.

Цезарь вернулся в Массилию к середине сентября, как раз к сдаче города. Отрезвленный и разочарованный Совет пятнадцати вынужден был признать поражение. Агенобарб от них уплыл, а Децим Брут усилил блокаду. Начался голод. Цезарь милосердно позволил Массилии сохранить независимость, но без армии и без флота, а также без пригородных земель. На этих землях осели два перевербованных легиона Помпея в качестве гарнизона. Приятная служба в приятном месте. Четырнадцатый легион, ведомый Децимом Брутом, пошел в Длинноволосую Галлию. Требоний, Фабий, Сульпиций и другие легаты отправились с Цезарем в Рим.

Рим совершенно успокоился. Когда Курион в конце июня прислал известие, что Сицилия у него под рукой, все облегченно вздохнули. Орка контролирует Сардинию, Сицилия завоевана, значит, в стране в урожайные годы будет много зерна. А в неурожайные выручит Африка, если, конечно, Курион подчинит себе и ее.

Но Африка оставалась пока под контролем Помпея. Его способный легат Квинт Аттий Вар отнял полномочия у Элия Туберона, выгнал его из провинции и заключил союз с царем Нумидии Юбой. Единственный находящийся там легион был укреплен пехотинцами Юбы, а также за счет рекрутирования осевших в Африке ветеранов и их сыновей. Кроме того, ему были приданы знаменитые нумидийские конники, способные скакать без седла и дравшиеся лишь копьями, не подпуская врагов к себе.

Второй исход почтенных отцов из страны весьма облегчил жизнь Лепиду. Первым делом он уменьшил число составляющих кворум сенаторов. В Сенате, теперь состоявшем из людей Цезаря и нейтралов, это предложение прошло без каких-либо возражений, а Трибутное собрание тоже не видело причин его отвести. Отныне Сенат мог принимать любые решения при кворуме в шестьдесят человек.

Лепид больше ничего не предпринимал, только поддерживал постоянную связь с Марком Антонием, который обрел в Италии баснословную популярность. Нового ее губернатора окружали бесчисленные любовницы, карлики, танцоры, акробаты и музыканты, а чего стоили его знаменитые львы! Он нравился всем — и селянам, и горожанам. Всегда веселый, всегда приветливый, всегда доступный, всегда готовый осушить пару ковшей неразбавленного вина. Тем не менее ему также всегда удавалось неплохо справляться со своими обязанностями. Он не делал ошибок, не появлялся в разнузданном виде перед войсками. Жизнь его походила на сад с великолепными розами, источающими опьяняющий аромат. Безудержное веселье и власть. Антоний пил эту смесь, Антоний в ней просто купался.

Известия из Африки поступали хорошие. Курион без труда вошел в Утику и очень умело отразил наскоки Аттия Вара и Юбы.

Но в секстилии события в Иллирии и Африке стали принимать другой оборот. Средний брат Марка Антония, Гай, высадился с пятнадцатью когортами на остров Курикта, расположенный в верхней части Адриатического моря. Там его неожиданно атаковали адмиралы Помпея — Марк Октавий и Луций Либон. Несмотря на храбрость своих солдат, Гай Антоний понял, что попал в западню, и обратился за помощью к адмиралу Цезаря Долабелле. Долабелла прибыл к нему на сорока тихоходных и плохо вооруженных судах. Их разметали по морю. Флот был потерян. Гая Антония вместе с войском пленили. Воодушевленный успехом Марк Октавий атаковал далматинское побережье. Но Салона закрыла ворота и не впустила его. Он был вынужден возвратиться в Эпир с Гаем Антонием и пятнадцатью когортами пленников. Долабелла бежал.

Марк Антоний, проклиная глупость брата, стал прикидывать, как организовать его спасение. Но основные проклятия сыпались на голову Долабеллы. О чем тот только думал, позволяя топить свои корабли?! Антоний и слышать не хотел, что корабли Помпея были намного лучше лоханок, какими командовал Долабелла.

Фульвия привыкла к отсутствию Куриона. Жила невесело, но вполне сносно. Ее трое детей от Публия Клодия быстро взрослели. Публию-младшему уже шестнадцать, и в декабре — в праздник Ювенты, богини юности, — его официально признают мужчиной. Клодий четырнадцать, и в голове у нее одни женихи. Младшей Клодилле восемь. Та с удовольствием возилась с маленьким Курионом. Годовалый малыш ходил и начинал что-то лепетать.

Она продолжала общаться с двумя сестрами Клодия — Клодией, вдовой Метелла Целера, и Клодиллой, разведенной вдовой Луция Лукулла. Обе не захотели вступить в новый брак, предпочитая наслаждаться свободой, ибо были богаты и не зависели от мужчин. Но интересы Фульвии несколько отличались от их интересов. Она любила своих детей, ей нравилось быть замужем. А романы ее не влекли.

И лучший друг ее не был женщиной.

— По крайней мере, в смысле анатомии, — усмехнулась она.

— Не знаю, Фульвия, почему я терплю твои шутки, — сказал Тит Помпоний Аттик, улыбаясь в ответ. — Я счастлив в браке, у меня прелестная маленькая дочурка.

— Ты пытался сделать наследника, вот и все.

— Может быть, ты права. — Он вздохнул. — Эта война всему мешает! Я не могу свободно поехать в Эпир, не могу показать носа в Афинах, набитых надутыми приверженцами Помпея.

— Но ты поддерживаешь с ними хорошие отношения.

— Правильно. Однако, прекрасная госпожа, человеку со средствами разумнее иметь дело с Цезарем. Помпей жаден, он выбивает кредиты из всех, кто его окружает. Откровенно говоря, я считаю, что Цезарь его победит. Поэтому одалживать деньги Помпею все равно что швырять их в море. Следовательно — никаких Афин.

— И никаких прелестных греческих мальчиков.

— Я могу обойтись и без них.

— Знаю. Просто мне жаль, что ты от них отдален.

— Им тоже, — сухо сказал Аттик. — Я щедрый любовник.

— Кстати о любовниках, — сказала она. — Я очень скучаю по Куриону.

— Странно.

— Что странно?

— Мужчины и женщины обычно стремятся к однотипным партнерам. А ты — нет. Публий Клодий и Курион очень разные, как внешне, так и по природе.

— Аттик, в том-то и весь интерес. После смерти Клодия мне было плохо одной. А Курион всегда терся рядом. Раньше я не воспринимала его как мужчину, но потом стала присматриваться. И меня к нему потянуло именно потому, что он совершенно другой. Веснушчатый, добрый. С огромной копной непослушных волос. И без переднего зуба. Большой рыжеволосый ребенок. Мне захотелось родить такого же.

— Внешность производителя не имеет значения, — задумчиво сказал Аттик. — Я пришел к выводу, что матери в своем чреве формируют таких детей, каких захотят.

— Ерунда! — фыркнула Фульвия.

— Нет, не ерунда. Если дети разочаровывают, значит, их матерям было все равно, какими они родятся. Когда моя Пилия забеременела, ей вдруг захотелось родить девочку с маленькими ушками. Больше ее ничего не интересовало, только пол и уши. В моей родне у всех большие уши. Но у Аттики ушки маленькие. И она — девочка.