Морской волк - Владислав Олегович Савин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Странно только, что не было сообщения от U-403. До атаки или после, но она обязана была выйти в эфир! Ведь судя по курсу, русские, если это были они, прошли прямо через ее позицию!
Пора погружаться. Готовимся атаковать. И тут русские меняют курс, идут прямо на нас, увеличивая ход. Стрелять торпедами прямо в лоб плохо, пробуем незаметно отойти в сторону. Акустик докладывает изменение пеленга, сдвиг к корме, но что-то медленно. Решив, что сместились довольно, решаю для уточнения поднять перископ.
И вижу, что русские корабли по-прежнему идут на нас! Они снова изменили курс – словно видят лодку. И до них меньше десяти кабельтовых. Повторить маневр мы не успеваем!
Мне это не нравится. Пожалуй, спокойнее будет отказаться от атаки – риск слишком велик. Ныряем на сорок метров. Русские эсминцы приближаются, их винты слышны уже без всякой гидроакустики, будто лавина накатывается. Наш партайгеноссе, как обычно, что-то чиркает на своих бумажках. Оторвавшись на минуту, задает мне глупейший вопрос: не опасно ли? Хочется рявкнуть на него, как фельдфебель – но ведь не забудет, потому отвечаю вежливо.
Русские совсем близко. И тут то ли страх, то ли опыт… Командую: самый полный вперед! Лодка будто прыгает – и за нашей кормой рвутся бомбы, на том месте, где мы только что были. Причем точно по нашей глубине. Русские не просто шли курсом на нас – они нас видели и заходили в атаку. Как?
В Атлантике мне приходилось слышать английские «асдики». Ни с чем не спутаешь, корпус лодки звенит, как от дождя. Здесь этого не было, но даже асдики не позволили бы так точно атаковать. Как русские нас засекли?
Доклады из отсеков: у нас отказали кормовые горизонтальные рули и туго перекладывается вертикальный. В кормовых отсеках полопались лампочки, перешли на аварийное освещение. Доклад акустика: эсминцы разворачиваются, заходят снова. Пытаемся затихнуть. И тут слышно, как по корпусу кто-то постучал снаружи – цок-цок. Через четверть минуты – снова. И снова… В этот раз мы не расслышали бы, как бы ни старались, за приближающимся шумом винтов эсминцев.
У русских есть локатор, превосходящий британские. Вот, значит, как погибли наши в Карском море. Однако же он работает прерывисто, и в этом наш шанс. Максимально уйти в сторону – в промежутке между импульсами. Русские почти над лодкой, пытаемся повторить наш трюк. И это почти нам удается. Мы уклонились – почти.
Страшный удар где-то в корме. Я чувствую, как трещит корпус. Разлетаются лампы – уже по всей лодке. Осмотреться в отсеках – и доклад из шестого: поступает вода. Не пробоина – если б так, некому было бы докладывать, и лодка сразу свалилась бы в дифферент на корму. Наверное, разошелся шов по сварке или повредило забортную арматуру. Представляю, как команда шестого накладывает на поврежденное место деревянную подушку, ставит брусья-упоры, подбивает клинья. Еще доклад: вертикальный руль отказал. Снова доклад из шестого: заделали, но прекратить поступление воды полностью не удается.
Еще одна атака русских – и нам конец. Мы с трудом управляемся и не можем погрузиться глубже, с повреждениями это опасно. Надо всплывать, вступать в артиллерийский бой с тремя эсминцами, это почти верная смерть, но оставаться под водой – конец гарантированный. А наверху… Сумели же макаронники, нам не ровня, в Красном море в сороковом году: субмарина «Торричелли», на поверхности ведя бой с тремя британскими эсминцами, утопила «Хартум» и серьезно повредила «Сторхэм» – до того как погибла сама.
Молчаливый партайгеноссе сжался в углу отсека, смотрит с ужасом – герой! Блокнот валяется рядом.
Командую на всплытие. Доклад акустика: эсминцы разворачиваются, ведут зенитный огонь. Люфтваффе вовремя, на помощь? Радость на душе – живем!
Я первым выскакиваю на мостик. За мной артиллеристы. Вижу, примерно в миле – русские эсминцы, два новых, один старый трехтрубник. А около них кружатся два «Хе-115», поплавковые двухмоторные торпедоносцы и разведчики. Русские бешено огрызаются зенитным огнем, и «хейнкели», заметив нас, идут в атаку на более легкую, как им кажется, цель. Идиоты, мы же свои!!!
Выручили нас, как ни странно, русские, открыв по нам огонь. Тогда лишь торпедоносцы поняли, что происходит, отвернули. Хотя я не разглядел, подвешены ли у них торпеды. В патрульный полет разведчиков могли выпустить и с бомбами, или вообще без всего. Нет, сколько помню, нам рассказывали, что пару стокилограммовых бомб брали всегда.
Мы не можем уклоняться, не можем маневрировать. Что у нас с вертикальным рулем?! Пробуем управляться дизелями, получается плохо. Самое плохое – от вибрации при работе «враздрай» усиливается поступление воды в шестой отсек. Ну хоть как-нибудь отбиться – и домой, база же близко!
Нет, не отобьемся. Первый залп русских лег недолетом, второй нас накрыл. Снова удар, взрыв, пламя – я цел и даже не поцарапан, а сигнальщику рядом разбило голову осколком, достало и кого-то из артиллеристов. Русский пятидюймовый фугас взорвался на корпусе, два с половиной сантиметра обшивки не выдержали, сразу в двух отсеках, четвертом и пятом, начался пожар. U-435 потеряла ход.
Следующий залп был бы для нас смертельным. Спасают «хейнкели», заходя на русских в атаку. Идут низко над водой – есть все же у них торпеды? – и русские стреляют по ним из всего, включая пятидюймовые, на время оставляя нас в покое.
Я приказываю извлечь и подготовить шлюпку. Нет смысла погибать всем. Кто-то должен выжить и рассказать о новом оружии и тактике русских. Матросы исполняют приказ, молча, но я знаю, они сейчас задают себе вопрос: кто те шестеро, вытянувшие счастливый билет на жизнь?
– Герр корветтен-капитан, – говорит наш партайгеноссе, – я должен буду доложить, что экипаж погиб за фюрера и рейх. Вы ведь не хотите, чтобы ваших родных, как изменников…
Я молча отбираю у него блокнот. И перед тем как швырнуть за борт, открываю на первой попавшейся странице. «По команде „срочное погружение“ производятся действия…», «Экипаж субмарины делится на два дивизиона: технический (дизелисты, мотористы, радисты, торпедисты) и морской (рулевые, сигнальщики, артиллеристы, боцманская команда)». Вместо ожидаемых доносов… Так ты ни черта не смыслил в морском деле? И всего лишь обучался, весь экипаж в страхе держа? При этом имел право отменять мои приказы? Меня, кавалера Рыцарского креста, водил за нос штафирка?!
Нет, я не пристрелю эту тварь. И даже не дам ему в морду. Потому что как без него мне объясняться с гестапо?
Я, корветтен-капитан, кавалер Рыцарского креста и Железных крестов обоих классов. Моя
