Полихромный ноктюрн - Ислав Доре
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хватит болтать, умбра. Я догадываюсь о каких изменениях ты говоришь. Я отчётливо вижу тебя, Релйат. А теперь скройся, верни этого любителя сломанных часов.
— А что такое, тебе не комфортно со мной разговаривать? Боишься, что Днарвел услышит меня и тоже захочет погулять? Вот он тогда устроил из-за той проститутки в Узле. Ещё и твоих изувечил. Силён зараза, силён.
— Он пожертвовал своей рукой, чтобы вернуть меня. Я сделаю для него то же самое.
— Попридержи лошадей. О, в нынешней ситуации это звучит необычно. К тому же — ты уже это сделал. И вообще, он жив, он здесь, всё благодаря мне. Так что неплохо было бы услышать слова благодарности, — потребовал один из гуляющих у подножия костра.
— Тебе не нужна благодарность, Релйат. Не пытайся играть в эту игру. Ещё притворись нежным и ранимым.
— Зачем притворяться, когда есть ты. Это ты тут переживаешь, что Днарвел обманом заставил тебя разорвать тех людей в порту. Ведь до сих пор не знаешь, были ли там мухи-убийцы. Или же это были обычные рыбаки? Кто знает…
— Я их не убивал, это сделал он!
— Какая глупость. Ты ещё скажи, что убивают не люди, а оружие. Сейчас не время впадать в ребячество. Давай потом и, может, подарю тебе игрушку, деревянного коня. Сядешь где-нибудь в укромном месте и будешь играться, — проговорил Релйат и протянул шарик цветом засохшей крови. — А теперь прими её. Ты же хочешь спасти их, хочешь вернуть эту замечательную шляпу? Странно, но она до сих пор пахнет…
— Я и без этого справлюсь, — отказался Грегор, едва стоя на ногах.
— Нет, не справишься. Ты измотан и больше похож на холодец, а в твою медузу попала кровь. Скоро ты потеряешь сознание. Даже если я смогу обойти Яжму с вами троими, это займёт больше времени, чем я могу себе позволить. Потому что у слёз была своя цена… И что тогда? А? Тогда всё закончиться, и я вылезу из Мундуса, чтобы нацарапать на твоей могильной плите надпись: «Всё было зря, ведь я брыкался, боясь самого себя».
— И тут я должен послушаться тебя и принять её? Довольной пустой болтовни, Релйат. Мы не сидим за столом и не ждём послеобеденного чая.
Тот, кто являл собой скрытую сторону человеческого естества, громко промолчал, вырисовывая перед утомлёнными глазами чудовищные образы, а потом заговорил: — Ты не справишься, Левранд. Прими её. Как говорится: «Играя честно, карту шулера не перебить». Или ты просто боишься своего отражения? Он не отберёт у тебя всё. Не будет, как у меня. Наверное… Обещаю, Днарвел не навредит Рамдверту, не убьёт его.
— Откуда тебе такое может быть известно? Каждое ваше слово — ложь! Вы — лживые твари, которые сделают всё, чтобы добиться своего. Вы жаждите свободы…
— Как и все люди. Я, конечно, не о свободе. Они не знают, что с ней делать, никто не знает, а потому бояться её, — Полурукий ещё раз протянул пилюлю. — Открою тайну, но только между нами. Этот узник Маяка, оберегает тебя. Потому и не сделает с ним ничего. Любит тебя, настоящий нарцисс. Но дело сейчас совсем не об этом. Либо принимаешь и мы выбираемся отсюда, либо умрём прямо здесь, неподалёку. Выбирай.
Грегор на миг провалился в пучину раздумий. Признав в чём-то правоту Релйата, подошёл к нему и взял лекарство, обещающее спасение. Сжал двумя пальцами пилюлю, закинул её в рот. С хрустом разгрыз — по его лицу пробежались волны быстро сокращающихся мышц.
— О да, чуть не забыл. Лучше поздно, чем никогда. Она с секретным ингредиентом. Так что не переживай за вкус. Немного напоминает вой кита.
Дверь, ведущая в глубины маяка, медленно открылась, и из неё вышел безликий мальчик в многоформенном чёрном тумане. От взмаха его руки основание башенного сооружение обволокло нечто тёмное. Корни стягивали, зашивали разрушения, закрывало бегущие глаза знаний.
— Днарвел, как тебе здешний воздух? — ни разу не моргнув, спросил Полурукий.
— Мы к нему уже привыкли, когда блуждали в Оренктоне, — не моргая, ответил другой. — Не будем терять время и уберём с пути очередную любительницу пичкать утку яблоками. Это тебе не филистимляне, которые стали шутками свежевателя, Жевешу. Будет непросто и весело…
— Непривычно видеть тебя в человеческом обличии. Левранд не хочет смерти Хора, настолько не хочет, что был готов рискнуть всем. Скажи, его опасения не сбудутся? Я обещал ему.
— У него много опасений. Он помнит нашу первую встречу, встречу лицом к лицу. Тогда он сильно впечатлился, — отшутился Днарвел с неким эхом в голосе, направляясь другими шагами в сторону бледного существа с коляской.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Не сбудутся, пока что. А теперь поторопимся. Хотя, признаюсь, её мне даже жаль. Правда, жаль. Она была добра и добра не от глупости… это разорвёт тебе сердце. Уже разрывает, я слышу.
Полурукий кивнул, опустил голову.
— Да, жаль. Но уже ничего не изменить, — подтвердил Релйат.
26. Фатум. Обнуление
В особенный день, в день празднования поражения Министерства, в Оренктон живыми потоками стекались все желавшие приобщиться к столь значимому событию, жаждали встать на сторону победителей. Случись всё иначе, тяга быть вместе с победителями привела бы таких в Серекард к Амиантовому замку для проведения победных шествий. Однако всё закончилось так, как закончилось: Артсинтиум выстоял, сторонники подлинного пути Государя доказали свою силу, в ней не могло быть никакого сомнения. Глашатаи провозгласили, назвали окончание войны спуском корабля порядка в воды хаоса. Ковчег потрёпан, но теперь-то никто не помешает привести его в порядок. Всем попавшим на него громкими речами обещали, с подготовленных или импровизированных бочковидных площадок, честную работу, безопасность и светлое будущее. А такие слова как: «стабильность и уверенность в завтрашнем дне», — привлекали народ, как свет фонаря привлекал мотыльков, позабывших
