Лиловый (II) - Ганнибал

Забастовка.

Главное было — начать; много кто рассуждал об этом, но в последний раз забастовки устраивались чуть ли не век назад, даже старики помнили об этом только по рассказам. Начинать было попросту страшно.

Тогда в один прекрасный день молодой Лаки, работавший сварщиком на заводе, взял и оставил сварочный аппарат, снял свою маску и громко заявил:

— Баста!

Не прошло и часа, как стоял весь завод. Люди высыпали на улицу, во двор, и не переставали кричать, махали руками, даже едва не развязали драку. Управляющие отреагировали быстро и подчинили себе волю доброй сотни человек, заставили их было вернуться в помещение… но постоянно держать людей под контролем они не могли, и к тому же, бездушных было слишком много. Почти все управляющие, находившиеся в тот день в промышленной зоне, съехались на место происшествия, только к тому времени люди уже разошлись по домам. Согнать их обратно на работу не представлялось возможным.

События развивались стремительно. Когда остановился сталелитейный завод, погасив свои печи, Тегаллиано забил тревогу: забастовка приносила все больше убытков. Он лично приехал в кварталы бездушных, оставив заботы во дворце, и был встречен значительной и сердитой делегацией.

Старый закованный, бывший во главе делегации, перечислил Тегаллиано требования бастующих; тот выслушал с холодным лицом и ответил во всеуслышание:

— Ваши требования необоснованны. Вы можете бастовать, сколько угодно; рано или поздно вам станет нечего есть, и вы все равно вернетесь на работу. Имейте в виду: вы потом можете серьезно пожалеть о случившемся.

Несколько обескураженные, некоторые из рабочих собрались потом в пивной и спорили до глубокой ночи. Хладнокровие Тегаллиано напугало их, и кому-то уже стало казаться, что забастовка и вправду бессмысленна.

В этот момент в ту самую пивную явился загадочный человек в плаще, капюшон которого был накинут на голову. Он не прошел вглубь помещения, оставшись стоять возле самой двери, и сперва негромко произнес:

— Сдаются только трусы.

На слова его обернулись находившиеся к нему ближе всего, привлекли внимание тех, кто не расслышал первой его фразы.

— Люди рискуют ради вас собственной жизнью, — продолжал незнакомец, лица которого было не разглядеть. — Я был осужден на вечную ссылку, а теперь, вернувшись, обрек себя на смерть. Что вас останавливает? Взгляд Тегаллиано испугал вас? Ведь он один, а вас — миллион. Вы начали правое дело, товарищи! Вот увидите, скоро к вам присоединятся другие, и тогда они ничего не смогут вам противопоставить, им придется принять ваши условия. И даже если нет… разве свобода не стоит того, чтобы за нее драться?!

С запозданием до присутствовавших доходило, кто этот странный человек; но прежде, чем они успели сообразить, он выскользнул обратно в дверь и скрылся без следа.

Наутро Тегаллиано доложили, что забастовка продолжается.

В холле царил багровый сумрак: включено было лишь аварийное освещение. Хотя бы в очередной раз пропавшую связь между Кэрнаном и станцией удалось восстановить; сейчас техники трудились над отказавшими генераторами электричества, и по-прежнему оставался риск того, что откажет панель управления термоядерного реактора.

Помимо двоих связистов, в помещении находились только капитаны и профессор Квинн. Синдрилл нервничал и без конца ходил туда и обратно, то и дело принимаясь ломать пальцы, Касвелин лучше держал себя в руках и сидел в кресле напротив профессора.

Профессору было плохо; за прошедшие два часа он опять терял сознание, к счастью, ненадолго, и теперь даже в темноте было заметно, насколько бледно его круглое лицо. Прибывшие на одном из грузовых кораблей с Кэрнана медики хмурились и говорили, что положение профессора близко к критическому, и если так будет продолжаться, не исключено, что придется провести операцию по удалению биокарты.

Для профессора это значило чересчур многое. Лишившись биокарты, он утратит добрых две трети всех своих познаний и станет инвалидом; хотя головные боли иногда становились настолько сильными, что он падал в обморок и еще несколько раз испытывал нечто вроде временной потери памяти, профессор принял твердое решение и поставил медиков в известность.

Ни в коем случае, даже если он будет находиться при смерти, не удалять биокарту. Он предпочтет смерть, нежели инвалидность.

Может быть, и поэтому тоже в последнее время профессор Квинн почти постоянно находился в центральном холле, вместе с капитанами, следя за всеми событиями в Кеттерле и на станции.

Новости были неутешительные. Две смерти на Кэрнане; один человек погиб здесь. Проведено уже несколько десятков операций по удалению биокарты… все эти люди отныне будут инвалидами, не в состоянии заниматься своей прежней деятельностью. Все бы ничего, в сравнении с количеством жителей на планете это капли в море, но Лекс дает неблагоприятный прогноз: число пострадавших увеличивается в геометрической прогрессии.

…И Лекс, у которого всего несколько часов назад произошел крупный сбой в вычислительной части.

— Связь установлена, — без выражения произнес один из программистов. В динамиках послышались какие-то тихие щелчки; наконец в холле зазвучал ровный голос Лекса.

— Ожидаю данных.

— Все по-прежнему, — превозмогая боль, сказал профессор Квинн. Лоб его покрылся испариной; он кое-как вытер ее салфеткой. Рука чуть заметно дрожала. — Космические корабли Анвина патрулируют орбиту, к станции не приближаются. Техническая информация передана…

— Принято. Текущая информация по положению в системе Кеттерле: на данный момент девять погибших, проведено восемьдесят три операции по удалению биокарты, госпитализировано два миллиона триста четырнадцать тысяч девятнадцать человек. В результате сбоя в работе терминала космопорта Митанния на Эйреане произошло столкновение между двумя пассажирскими лайнерами, все находившиеся на борту погибли, это составляет пятьсот сорок два человека. Причина сбоя не установлена, предполагается возможное влияние с Анвина. Научный совет рассматривает гипотетические решения конфликтной ситуации. Среди предложенных вариантов осуществимым и действенным считается только один: высадка десанта на поверхность планеты и физическое уничтожение не менее, чем восьмидесяти процентов населения. Не рекомендовано к исполнению.

Лекс замолчал; присутствовавшие обменивались взглядами. Капитаны хмурились, на лицах связистов была тревога, и лишь профессор Квинн по-прежнему полулежал в кресле, прикрыв глаза, и тяжело, с хрипом дышал. Никогда еще, кажется, он не выглядел таким старым, как теперь; в сумраке, к тому же, его светлые волосы казались совсем седыми.

— Этому варианту придется подождать, — наконец сказал профессор. — Мы должны найти что-то еще. Отправить людей на планету. Необходимо повлиять на анвинитов… сменить каким-то образом фокус их ненависти.

— Задача невыполнима для людей, имеющих биокарту. На данный момент в системе Кеттерле присутствуют только люди с удаленной биокартой, по состоянию здоровья не способные выполнять даже повседневные задачи.

— Невыполнима, но это не стопроцентная вероятность… — возразил профессор Квинн. — Несколько разведчиков на станции готовы попробовать. Среди персонала возникли разногласия… капитан Касвелин и капитан Синдрилл выступают против такого решения.

— Каково ваше мнение, профессор Квинн? — спросил Лекс.

— Я бы попытался…

— Профессор, — неожиданно перебил его капитан Касвелин, уже какое-то время наблюдавший за одним из мониторов. — К нам приближается анвинитский корабль.

— Силовой щит в норме, — осторожно сказал Синдрилл. — Они не смогут подойти к нам.

Тем не менее уже внимание всех присутствовавших обратилось на экран, на котором мерцала красная точка; точка эта медленно, но верно приближалась к круглому телу обозначенной зеленым станции.

— Они знают уже про щит, — пробормотал Касвелин. — Это означает, что они задумали что-то.

— Уводите станцию, — рекомендовал Лекс.

— Изменить курс таким образом, чтобы избежать сближения с движущимся объектом более, чем на тысячу километров, — отдал приказ бортовому компьютеру Синдрилл, и ответом стало почти мгновенное короткое подрагивание пола: включились линейные двигатели станции.

Казалось, все в порядке. Станция ускорила свое равномерное движение, начав отдаляться от чужого звездолета, в этот момент наконец-то включилось обычное освещение: очевидно, техники исправили неполадку. Стало хорошо видно, сколь бледен профессор, опять вытирающий лоб салфеткой.

Потом пол содрогнулся снова и гораздо сильней; ходивший по холлу Синдрилл споткнулся и едва не упал, один из связистов вскрикнул. Зазвучал сигнал тревоги, и Касвелин, прянув к панели бортового компьютера, беззвучно выругался.