Голос демона - Кейт Якоби

Однако ей вовсе не хотелось его терять ни на день, ни на час, ни на минуту. Дженн хотела, чтобы он всегда был рядом так, как сейчас.

Она протянула руку и нежно коснулась его щеки. Роберт остался неподвижен. Дженн поднялась на цыпочки и притянула к себе его голову. Едва осмеливаясь дышать, она прижалась губами к его губам и почувствовала, как он задрожал. Дженн поцеловала Роберта снова, и его руки стиснули ее так крепко, что ей показалось, она сломается в этом объятии.

Слезы Дженн высохли; она, не отрываясь, смотрела в глаза Роберту. Почти неслышно она прошептала:

— Я хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя.

— Я не могу просить тебя уехать со мной, ты и сама это понимаешь.

— Да. И ты понимаешь, что я отказалась бы.

— Да.

Роберт еще какое-то время смотрел на Дженн, потом выпустил ее и отступил на шаг.

— Я не знала, что ты здесь, — прошептала Дженн.

— Я так и понял. Прости за вторжение. Я пришел сюда, чтобы все обдумать вдали от любопытных взглядов. Иногда мне кажется, что все за мной постоянно наблюдают. — Роберт взмахнул рукой, и свечи на алтаре загорелись, залив часовню мягким золотым сиянием. — Я, конечно, знаю почему, но иногда…

— С тобой все будет в порядке?

— Со мной? — Глаза Роберта, казалось, светятся зеленым огнем. — Почему бы и нет?

На какое-то мгновение Дженн сама не могла понять, что заставило ее задать такой вопрос. Потом она внимательнее присмотрелась к Роберту и изумленно ахнула: того сгустка тьмы, который все больше поглощал душу Роберта, больше не было.

— Он исчез, да? Демон…

— Нет. Просто успокоился на какое-то время.

— Он больше не пожирает тебя.

В Роберте на долю секунды стала заметна такая не свойственная ему уязвимость… Все всегда считали его совершенно не поддающимся внутренним конфликтам, которые на самом деле раздирали ему душу. Никто никогда не догадывался о том уроне, который он терпит в этой борьбе, об истинной цене кажущейся непобедимости. Только очень редко истина приоткрывалась в выражении лица, взгляде, горьком замечании. Демон в нем рос на протяжении двадцати лет, питаясь всем тем злом, с которым приходилось сталкиваться Роберту. Сейчас демон лишился силы, но как долго это продлится?

— Что ты собираешься делать теперь, когда весь мир узнал о том, что ты колдун?

Роберт подошел к алтарю и расправил складку покрова.

— Сам не знаю. Хочешь, верь, хочешь, нет, я пришел сюда, чтобы посоветоваться с твоим отцом.

Дженн взглянула на неподвижную фигуру на катафалке. Странно, что Роберт вздумал прийти сюда, к Якобу, человеку, много лет считавшему его предателем собственной страны. Она снова повернулась к Роберту; тот внимательно смотрел на витраж над головой.

— Что ты чувствуешь?

Роберт продолжал стоять неподвижно; потом он перевел взгляд на сияющую в окне луну.

— Двадцать лет я убегал от соблазна использовать Слово Уничтожения. Я верил, что для этого достаточно силен. Однако, в конце концов демон победил, и хотя все, кто был в башне, остались живы, я все еще переживаю свое поражение: ведь оно сулит мне мрачное будущее.

— Но может быть, ты вовсе и не проиграл. Может быть, ты каким-то образом управлял силой, так что она не…

Роберт повернулся к Дженн и заложил руки за спину. В его глазах промелькнул странный блеск, почти веселье.

— Ничем я не управлял, Дженни. Ничем. Именно так действует Слово Уничтожения. Мне не удалось даже убить Ангела Тьмы.

— Он уцелел?

— На рассвете Финлей увидел его колдовским зрением. Всего на мгновение, прежде чем тот установил щит. Мне, может быть, следовало погнаться за ним, но после прошлой ночи… — Роберт обошел вокруг алтаря, и после паузы закончил: — Я боялся оставлять тебя.

Дженн тоже боялась отпустить его от себя — но что она могла сказать? Что мог сказать ей он? Только бледные слова, не несущие на самом деле утешения.

— Я выживу, Роберт.

Она увидела, как Роберт протянул к ней руки, но тут же одернул себя и отступил, позволяя себе только смотреть на нее. Дженн чувствовала, что может стоять здесь, глядя Роберту в глаза, вечно, но тихий звук за дверью напомнил ей, ради чего она тайно прокралась в часовню. Страх заставил ее сердце отчаянно заколотиться. Сделав Роберту, знак не двигаться, Дженн попятилась к двери и приоткрыла ее. Адди стояла снаружи, ее внимание было целиком поглощено младенцем. Увидев Дженн, она протянула его ей. Дженн с улыбкой взяла сына:

— Теперь возвращайся в мою комнату, Адди. Я не задержусь.

Дженн вернулась в часовню и закрыла за собой дверь. Когда она прошла к алтарю, Роберт увидел младенца в ее руках.

— Хочешь познакомиться с моим сыном? — чуть дрогнувшим голосом спросила она.

На секунду Дженн показалось, что он откажется, но тут Роберт подошел к ним. Смотрел он, впрочем, не на малыша, а на Дженн.

— Ты собираешься сама совершить Представление? Дженн почувствовала, что слезы душат ее и грозят лишить решимости, однако ей удалось взять себя в руки.

— Совершить обряд хотел отец. Я тоже этого хотела. Какая разница, присутствует здесь Ичерн или нет!

— Что ж, хорошо, что его здесь нет.

— Раз нет никого из родственников-мужчин, все, что мне остается, совершить Представление самой, и пусть дух моего отца будет свидетелем.

— Дженни, я был бы… — Голос Роберта прервался, на лице отразилось какое-то сильное чувство. — Я счел бы за честь, если позволишь, совершить Представление твоего сына от имени его отца… нет, его деда. Такое разрешается, ты же знаешь.

Едва позволяя себе надеяться, что это и в самом деле свершится, Дженн кивнула:

— Ты уверен, что можно?..

— Какое имя ты хочешь ему дать?

— То имя, которое носили многие члены моей семьи, начиная с первого Росса, представителя королевского рода.

Роберт улыбнулся:

— Очень подходит. Хорошо, давай совершим обряд, пока никто не узнал, что мы здесь.

Сердце Дженн, когда она последовала за Робертом к алтарю, отчаянно колотилось. Роберт протянул руки, взял у нее младенца и откинул одеяльце, чтобы видеть личико.

— Он похож на тебя. Я рад. — Роберт высоко поднял мальчика; как настоящий Росс — и настоящий Дуглас малыш не издал ни звука, когда его отец начал обряд Представления.

— Благословенная Минея, божественный Серинлет, взываю к вам: взгляните на новую душу среди вашей паствы. Это ваше дитя и дитя моей возлюбленной Дженни. Представляю вам ее сына, Эндрю. Молю вас: храните его своей любовью, и да будет она защитой его душе, как и душам всех нас. — С этими словами Роберт начертил знак триума на лобике младенца и повернулся к Дженн.

Она уже не могла сдерживать слезы, хоть и не посмела бы объяснить Роберту, почему плачет. Роберт передал ей сына, потом нежно вытер слезы с ее щеки.