Блокада. Запах смерти - Алексей Сухаренко

А Иван уже подбегал к дому. У входа в арку он был вынужден остановиться и перевести дух, чтобы своим громким, свистящим дыханием не выдать себя на подходе к квартире Христофорова. Наконец тихонько, стараясь даже, чтобы не скрипел песок под ногами, подошел к квартире Христофорова и приложил ухо, стараясь услышать, что происходит внутри. Ничего не услышав, нажал плечом, но дверь была заперта. Достав перочинный ножик, Зарецкий стал ковырять замок, но вскоре понял, что дверь закрыта изнутри на засов. В голове сразу смешались несколько противоречивых чувств. С одной стороны, радость, что Анастасия там, с другой стороны, страх за нее. Он отказался от мысли ломиться в дверь, ведь так можно навредить любимой, если она там вместе с преступником, который способен моментально лишить ее жизни. Погрузившись в раздумья, Иван тихо вышел на улицу, ища оптимальное решение.

…Шило воткнулось в левое плечо над ключицей, совсем рядом с шеей. Настя зашлась в крике, звук которого поглотил кляп во рту. Нелюдь отошел от кровати, в очередной раз наблюдая за извивающимся от боли телом девушки. Он уже в который раз оставлял шило в ее теле. Такая картина – с торчащим орудием пытки – возбуждала его особенно. Неожиданно ему послышался какой-то звук, словно кто-то скребется. «Крысы», – подумал мужчина и перестал обращать на это внимание. Он не захотел отрываться от своего занятия.

Сейчас Христофоров, подойдя к инструментам, взял в руки сапожный нож и на театральный манер сообщил девушке, находившейся уже между жизнью и смертью:

– Пора сменить реквизит.

Анастасия поняла, что ее кончина неминуема. Собрав все оставшиеся силы, она стала читать молитву, прося Господа избавить ее от страданий.

– Что тебе отрезать, а? Ушки или, может, более интимные места? – смахивая со лба пот, пересохшими от возбуждения губами спросил маньяк, приближаясь к жертве.

Настя почувствовала гнилой запах из его рта, а потом в ее глазах померк свет, и она провалилась в глубокую черную пропасть.

– Черт! – выругался Христофоров, видя, что голова девушки безвольно склонилась к плечу. – Не смей раньше времени умирать!

Он попытался прощупать ее пульс, но он не обнаруживался. «Сдохла, тварь, – разочарованно констатировал маньяк. – И зачем я столько время тянул, игрался, как кошка с мышкой. Нельзя же было забывать о слабости ее организма».

Сев рядом с телом, он вытащил из плеча девушки до сих пор торчавшее в нем шило. Потом развязал повязку на ее лице и выковырял кляп. Тело было еще теплым, и мужчина почувствовал нарастающее возбуждение. «Я же тебе обещал, что ты будешь моей после смерти», – вспомнил он свое обещание, данное убитой.

Где-то рядом шла авиационная бомбежка, взрывы от которой неуклонно приближались к его дому, но маньяк, подхваченный волной животного желания, не обращал внимания на надвигающуюся опасность. Перевернув девушку на спину, он перерезал сапожным ножом путы на ее руках и ногах, а потом стал задирать юбку. В этот момент совсем рядом с домом раздался взрыв авиабомбы, и в соседней комнате послышался звон разбитого стекла. Маньяк на секунду вздрогнул телом, но возбуждение его было настолько велико, что он, словно под гипнозом, продолжал идти к своей маниакальной цели. Находясь уже в полузабытье, он, к своему удивлению, неожиданно почувствовал, как чьи-то руки оторвали его от тела девушки и, приподняв над полом, ударили о шкаф, лицом прямо во встроенное в его дверцу зеркало. Христофоров, словно в замедленной съемке, с удивлением видел приближающееся к себе свое собственное лицо, затем раздался звук разбитого стекла. Боль от порезов обожгла его, и он, придя в себя, предпринял отчаянную попытку сопротивления той силе, которая отшвырнула его от бездыханной жертвы.

А той силой был Иван Зарецкий. Забравшись по пожарной лестнице, он влетел в комнату одновременно со взрывом авиабомбы, раздавшимся настолько близко, что ударная волна подпихнула его в спину. Стараясь не мешкать, Цыган выбежал из пустой гостиной, наугад рванул дверь спальни и увидел спину мужчины, склонившегося над женским телом, лежащим лицом вниз. Находясь в состоянии, близком к аффекту, не пытаясь идентифицировать находящихся в комнате, он схватил мужчину и, рванув на себя, швырнул в противоположную сторону, где стоял зеркальный шкаф. Затем поднял мужчину и, несмотря на то что лицо его было сильно разбито, сразу узнал в нем Христофорова. Иван, держа одной рукой его за шиворот, другой, несмотря на попытки Христофорова сопротивляться, принялся наносить удары по ненавистному лицу маньяка, превращая в кровавое месиво. Только почувствовав, что тело обмякло, он отшвырнул его и бросился к Анастасии. Перевернув девушку, он стал ее трясти, пытаясь привести в чувство, но ничто не помогало.

Вдруг Зарецкий краем глаза увидел, как к нему метнулся пришедший в сознание Христофоров, в руке которого сверкнуло лезвие сапожного ножа. Цыган вовремя подставил руку, в противном случае нож вонзился бы ему в шею. Ногой он подсек противника и выбил нож из руки Христофорова. А тот попытался зубами впиться в Цыгана. В тот же момент до Цыгана донесся нарастающий звук падающей бомбы, и весь дом содрогнулся от сильного взрыва. Раздался страшный грохот, и Иван почувствовал, как в соседней комнате стала обрушиваться стена. Сверху ему на голову посыпались куски штукатурки и цемента, деревянные балки. Затем, по цепной реакции, комната накренилась, и зеркальный шкаф, распахнув свои дверцы, рухнул прямо на кровать, накрыв собой тело Анастасии. Иван попытался встать, чтобы достать из-под него тело девушки, но пол стал под его ногами проваливаться, и он вместе с Христофоровым рухнул вниз.

…Бомбежка прекратилась, и Солудев собрался отвезти освобожденного товарища домой. Они поднялись из бомбоубежища и направились к выходу из управления. Алексей Петраков услышал сводку по авианалету, уже находясь с Виктором Солудевым в дежурной части управления, и его словно что-то кольнуло между ребер.

– Постой, какие дома разбомбили? – попросил он дежурного повторить список пострадавших от авианалета зданий.

Тот, среди прочих, назвал знакомый майору адрес.

– Это же дом театральных деятелей, где было совершено убийство Настиной подруги, – отреагировал Петраков.

– И что? – не понял Виктор.

– Поехали туда, – приказным тоном откликнулся Алексей Матвеевич.

– Что нам там делать? Туда пожарные расчеты и «Скорая» выехали, – пожал плечами Солудев, но не стал перечить старшему товарищу.

Дом был обрушен частично. На месте уже кипела работа, из-под завалов вытаскивали немногочисленные трупы. В основном старых и больные жильцов дома, у которых уже не было сил спуститься в бомбоубежище. Но были спасены и живые.

– Алексей Матвеевич! Смотрите! – позвал Петракова Солудев, указывая рукой на фигуру ободранного человека, который сидел перед грудой кирпича, обхватив голову руками.

Рядом с ним лежал другой, связанный куском проволоки человек.

– Зарецкий! – узнал сидящего Петраков.

Иван, услышав свое имя, поднял на него полный горечи взгляд.

– Где Настя? Ты ее видел? – первое, что вырвалось у майора при виде его.

Иван пнул лежащего человека, отчего тот застонал, повернув к Петракову изуродованное лицо.

– Кто это? – разозлился, не услышав ответа на свой вопрос, Петраков.

– Христофоров, – хрипло произнес Цыган. – Он ее убил.

– Что? – Кровь ударила в голову Петракова.

Иван стал отрешенно рассказывать отцу Насти о том, чему он стал свидетелем и как потерял сознание, когда обрушился дом.

– Очнулся я, когда меня из-под обломков достали первые спасатели. Эта сука рядом со мной и лежала. А Настю я так и не нашел. Остатки мебели из той комнаты нашел, а ее тела нет. Может, там, где-то ниже.

Иван махнул рукой в сторону горы обломков, где продолжались спасательные работы.

– Вить, дай пистолет, – переведя взгляд на Христофорова, попросил обезумевший от горя отец, намереваясь застрелить убийцу дочери.

Солудев, понимая, что сейчас может начаться, подозвал двух милиционеров и приказал им отвезти Христофорова в управление.

– Ты говоришь, что очнулся, когда тебя вытащили из-под обломков пожарные? – встрепенулся Солудев после того, как Христофорова отконвоировали.

– Да, – подтвердил Иван.

– Так, может, Настю к тому моменту уже нашли? – предположил Виктор, который, в отличие от двух убитых горем мужчин, решил еще раз проанализировать случившееся.

Его слова произвели на Зарецкого удивительное действие. Сразу поняв, о чем тот толкует, Иван вскочил на ноги и, оглядев команду пожарных, побежал к старшему команды, крупному усатому дядьке с морщинистым, обвисшим лицом.

– Товарищ, вы не находили на развалинах тела девушки? – Он дал подробное ее описание.

– Извиняйте, мужчина, но не припомню, – словно ушат холодной воды, пролились на Цыгана слова старшего пожарного.

Видимо, у молодого человека было что-то такое в выражении лица, что мужчина быстро «пролистал» в памяти свое пребывание на этом объекте с самого начала.