Изгнанники - Михаил Михеев

Самое смешное, что сам он против жителей Нового Квебека ничего не имел. Окажись под его рукой они – и он грабил бы амстердамцев, но так уж вышло, что одним повезло, другим – нет. Ничего личного, как говорится. Слетал и ограбил. Начисто.

Ну а почему бы и нет? Сильный всегда ест слабого, таков закон жизни. Линейный крейсер сильнее трех эсминцев – значит, русские в состоянии были съесть квебекцев. Конечно, не все то, что можно делать, стоит делать, но в данном случае стоило – затраты минимальны, риска почти никакого, зато дивиденды ощутимые. Можно было бы, конечно, и вовсе завоевать эту планету – так, в качестве довеска к Новому Амстердаму, но... не все, что можно делать, стоит делать. Ситуация, когда жители двух планет в одном государстве готовы друг другу в глотку вцепиться, очень опасна – постоянный очаг напряженности сулит огромные проблемы в будущем. Когда-то русские уже проходили через это, и наступать на старые грабли Соломин не хотел.

Впрочем, кроме чисто материальной выгоды был у Соломина в деле еще один интерес. Вместе с его кораблями в рейд ушли и транспортные корабли, которые Петров оставил пока что в его распоряжении. Ну а в качестве десанта Соломин взял как раз новобранцев с Нового Амстердама – он хотел, чтобы его голландские подданные тоже были причастны к событиям, ну и кровью повязаны, не без этого. А то смешно даже – иметь под рукой населенную планету и не знать, стоит ли рекрутировать ее жителей, потому что еще не разобрался, как они себя при этом поведут. На одних соотечественниках далеко не уедешь – они хоть и надежны, но не так их много, как хотелось бы, и пополнения скоро ждать не приходится. Авторитет надо было поднимать, и набить морду старому сопернику – очень хороший вариант.

Ну а когда они вернулись, то выяснился еще один маленький, но важный нюанс. Те, кто ушел с Соломиным в этот поход (а ушли только добровольцы), вернулись очень богатыми, по местным меркам, людьми – долю в добыче Соломин зажиливать не собирался. Естественно, что количество желающих послужить новому хозяину после этого резко возросло, а те, кто сходил с Соломиным в рейд, стали для русских надежной опорой. Богатство им дали новые власти, продвижение по службе (именно из них теперь формировался младший комсостав с перспективой впоследствии подняться выше) – тоже они. И эти новоявленные герои прекрасно понимали, что без русских они все это потеряют, да еще повезет им, если не обвинят в военных преступлениях со всеми вытекающими. Вот с этого и началось всерьез формирование туземных частей.

Однако если Соломин и рассчитывал хоть немного отдохнуть по возвращении, то его ожидало жестокое разочарование. Попал, что называется, с корабля на бал – закрутившийся в подготовке к торжествам Джораев изрядно подзапустил текущие дела. Соломин чисто по-человечески его прекрасно понимал и не осуждал, но профилактический втык все же сделал, после чего отпустил душу на покаяние и сел разгребаться сам. Очень скоро он взвыл – Джораев тащил на себе столько дел, что Соломину, посредственному администратору, было даже непонятно, как он все успевает. Но взялся за гуж... В общем, следующую неделю капитан даже не работал, работал и работал, а пахал, пахал и пахал, с завистью глядя на товарищей, которые, вернувшись из рейда, предались известным пиратским видам спорта: бабслею, литрболу и метанию пончиков.

Но, пожалуй, больше всех получала удовольствие от предстоящего Бьянка, и ее можно было понять – еще полгода назад она и предположить не могла, что из рабынь перепрыгнет в почетные гости на свадьбе настоящей принцессы. Почему в почетные гости? А все, кто был в экипаже "Эскалибура" до того, как завертелась авантюра с собственной планетой, туда угодили по умолчанию, а она, вот незадача, чуть-чуть раньше, но попала. В общем, сплошные восторги и розовый туман от восторга в голове.

Ну а в последний день перед свадьбой они, собравшись старым составом, дружно бортанули единственную даму (Бьянка, впрочем, и не возражала – как и большинство женщин, она была неравнодушна к своему внешнему виду и предпочла оставшееся время посвятить именно ему) и устроили Джораеву прощальную попойку с традиционными в таких случаях для флота коктейлем "Северное сияние" и стриптизом. В общем, оторвались по полной программе, и последствия этого Соломин ощущал сейчас на собственной шкуре.

Помотав головой, капитан отогнал от себя сон – стандартную реакцию на универсальный антидот. Вообще, антидот предназначался для других целей, нежели лечить от похмелья перепивших офицеров, но уж больно удобная штука получилась. Он распознавал спирт и продукты его разложения в крови человека как и любой другой яд, и вычищал кровь быстро и качественно. Точнее, он разлагал отраву, но это уже непринципиально. Главное – результат, а он был выше всяких похвал. Во всяком случае, никто еще не жаловался.

И все-таки спать хотелось страшно. Преодолевая вялость, Соломин заставил себя принять сидячее положение и огляделся. М-дя... Погуляли...

Вся комната была завалена пустыми бутылками, стаканами (настоящими, гранеными, антиквариатом, а не современным пластиковым ширпотребом), пустыми, полупустыми и совсем полными тарелками с закусками. Откуда-то из дальнего угла доносился богатырский храп, но кому он принадлежал Соломину было не видно, а вставать и смотреть он ленился – не то было самочувствие, не то настроение, да и особой нужды, честно говоря, не было.

Плотные шторы, тем не менее, не могли удержать яркого света, льющегося снаружи. Одна из вилл, принадлежавших когда-то местному президенту, располагалась в лесу, точнее, в бору, заросшем каким-то местным аналогом сосен. Эти деревья даже пахли почти так же.

Соломин любил хвойный лес, поэтому и определил эту виллу себе в качестве основной резиденции. Не то чтобы сильно шикарная была вилла – прежний хозяин держал ее в качестве охотничьего домика, однако Соломина она устраивала вполне. Бревенчатая, двухэтажная, со всеми удобствами и полностью автономная – что еще надо человеку? Сейчас она вместила их всех, да еще и место осталось.

Стараясь не наступить на лежащих вповалку товарищей, капитан встал и, с трудом удерживая равновесие, пробрался к дверям. Распахнул их – и замер, ослепленный. Ночью выпал снег, первый снег в этом сезоне, и он лежал теперь, невероятно белый и чистый, словно лист бумаги. Пронзительно холодный воздух густой волной хлынул в легкие, и капитан, мгновенно и окончательно проснувшись, ощутил какой-то щенячий восторг, как в детстве, когда бежал с другими такими же вот пацанами кататься на коньках или на лыжах.

Сзади кто-то заворочался, недовольно засопел, разрушая наваждение, и Соломин быстро шагнул вперед, закрывая дверь и отделяя себя от этого жестокого и грубого мира. Теперь были только они двое – он и лес.