Пари с будущим - Сергей Гомонов

— В последнее время помрачения находят на него все интенсивнее, синьор Леонардо, поэтому контролировать сознание герцога у меня получается достаточно часто и продолжительно. Становясь безумен, он обретает рассудок. Но иногда эта свинья приходит в себя и творит такое… — Шива стиснул зубы: — Ублюдок… Пока после обострений его дрянной хворобы он не в силах соображать, я вступаю в свои права, и мы с вами можем смело вести беседу. Знали бы вы, насколько поражены этой паутиной его мозги, мессер!

— Вы говорите о болезни?

— Нет, от болезни они у него просто медленно гниют. Я говорю об этой чертовой паутине, которая пронзила всю его сущность с самого рождения и до сих пор продолжает внедряться в каждую новую клетку тела… Метка деструкта… Агни ведь рассказал вам о них, об асурах?

— О, да. Да. Рассказал. Да, — Леонардо поморщился и слегка кашлянул, не в силах подавить неприязнь.

— Понимаю вас, самому противно. До этого случая мне еще не доводилось соседствовать в одном теле с деструктом во время циклизаций.

— Зато вы вполне успешно защищали их от покушений, не так ли?

Чезаре-Шива тяжко вздохнул:

— Мессер, вы абсолютно правы. И дозащищались… Ну так что же решил предпринять ади… то есть Агни? Кстати, как его зовут здесь?

— Этого вам лучше покуда не знать, — предусмотрительно уклонился от ответа Леонардо.

— Ну, может быть, и так…

— Он решил воссоздать здесь вашу «la Macchina infernale»[30], для чего нам потребуется много металлов и иных веществ, добыть которые без вашей помощи мы никак не сможем…

— Поэтому вы столь охотно откликнулись на мое предложение?

— Конечно.

Шива рассмеялся:

— Ну что ж, это придумано неплохо, узнаю затеи Агни! И куда предполагается поставлять «неучтенные» материалы, мессер?

— Во Флоренцию. Там мы оборудуем тайное помещение, в котором будет стоять сталеплавильная печь и иные необходимые для этого замысла приспособления.

— Прекрасно. Будьте так добры, мессер, подайте мне бумагу, перо и чернила, я выпишу вам пропуск.

И пока Леонардо задумчиво рассматривал из окна люд на площади Маджоре, Шива нацарапал следующее:

«Мы, Чезаре Борджиа, божьей милостью знаменосец и главный полководец Святой Римской церкви, всем нашим наместникам, кастелянам, капитанам, чиновникам, командирам, солдатам и подданным, каковым мы приказываем и предписываем на вечную память, чтобы они всюду предоставляли свободный проход и освобождали от всякого официального платежа за него и его провожатых, чтобы они дружески принимали и давали осматривать и измерять и хорошо обследовать, как он того захочет, предъявителю сего, нашему любезнейшему приближенному архитектору и инженеру Леонардо да Винчи, который по нашему поручению должен осматривать укрепления и крепости нашего государства для того, чтобы согласно с его указаниями мы могли своевременно перестроить их. Для этого ему должны быть предоставлены люди, сколько он требует, и оказана помощь, которая будет нужна. Причем мы хотим, чтобы по техническим работам, производящимся в наших владениях, любой инженер советовался с ним и повиновался его решениям, и пусть никто не осмеливается не повиноваться этому, если он не хочет подвергнуться нашему гневу. Дано в Болонье, дня десятого августа лета господня тысяча пятьсот второго. Чезаре».

— Дня деся-то-го ав-гу-ста… Угу-угу… Чезаре… — Додиктовав самому себе, Шива подышал на свой перстень и тиснул печать в конец документа. — Вы еще не задремали от долгого ожидания, мессер? Вот, возьмите и пользуйтесь на здоровье.

— Благодарю вас, — Леонардо с полупоклоном принял грамоту.

— Я старался. Надеюсь, без ошибок. В крайнем случае, изменим языковую реформу на принадлежащих герцогству территориях.

После этих слов он стал серьезен:

— Вся надежда на вас, дорогой маэстро Леонардо. Вся надежда на вас.

А затем снова обессилел, сжался, уменьшился и обрел былую ущербность.

Покидая палаццо, да Винчи взглянул на него напоследок, и под черными одеждами померещился ему жалкий труп, который отчего-то все еще двигал членами и мог говорить. Так было во время опытов: когда лягушке отсекали голову, она, мертвая, какое-то время дергала лапами и пыталась прыгнуть…

В то время как маэстро катался вместе с Борджиа и его армией по возрождающейся Италии, занимаясь фортификационными сооружениями и изо всех сил создавая видимость бурной военной деятельности, специально отряженные герцогом люди привозили в предместья Флоренции тайный груз, принимать и прятать который неизменно приходилось мне.

Так, вскоре я заполучил помещение, расположенное в одном из тайных подземных переходов между университетом и женским монастырем близ базилики Сантиссима Аннунциата, чуть в стороне от одноименной площади. Здесь было несколько достаточно больших комнат, и постепенно они превратились в хранилище сырья для будущей плавки. Через несколько месяцев Леонардо прислал сюда своих учеников во главе с Салаино. Пока одни возились с будущей печью, другие занимались привычными делами: рисовали, лепили, выполняли нехитрые заказы ради пропитания. Я продолжал преподавать в университете и корпеть над научной работой. И все мы как манны небесной ждали возвращения учителя, моего друга да Винчи.

А еще я перебирал способы, как выйти на третьего странника во времени, чтобы собрать нас вместе. Где скрывалась Савитри, я знал точно. Было непонятно, как заполучить ее, не вызвав при этом праведный гнев супруга той загадочной молодой дамы, в сознании которой она обитала, и не обратить на себя ненужное внимание общественности.

Птица «кортоне»

Заместитель профессора Аури по сектору «Бета» хмуро поглядел на вошедшую сестру Шивы, поглаживая магнитные холки двух псов, обличье которых приняли бытовые роботы и возлегли по обе стороны от кресла хозяина.

— Вайшва Йама, — приветственно улыбаясь, кивнула Тэа, и он по старой памяти ответил ей тем же, прогоняя тени со своего лица. — Едва прорвалась в ваш сектор. Кама вернулся?

— Да, и мы уже занялись поиском троицы.

— Полностью располагайте мной, вайшва. Пока Стяжатель не разлучит нас, — девушка невесело рассмеялась, не сопротивляясь, когда Йама взял ее за руку и принялся задумчиво, по очереди, пересчитывать поцелуями тонкие пальцы. Отпечатки времени покидали его лицо, и если при входе Тэа увидела перед собой мужчину, который мог бы сгодиться ей в отцы, то теперь, после их беседы, бывший техник-координатор из «Омеги» становился все моложе. Складки у рта и меж бровей разглаживались, взгляд темных глаз теплел. Он был удивительно переменчив, бывший техник-координатор их группы…